– Вы с Люком с чем-то экспериментируете?

Патрик лишь пожал плечами. Он не собирался признаваться, что сделал этот завтрак специально для нее.

Не хотел, чтобы она неправильно расценила его поведение.

Например, что он подкатывает к практикантке, мечта которой зависит от работы здесь.

Она уже говорила, что, как только он обучит ее основам, необходимым для исполнения ее мечты, она уедет обратно в Калифорнию. Даже если не успеет научиться работать должным образом.

– Если да, то я сделала бы сыр более мягким и легким, – сказала она и мгновенно вспыхнула так, как не краснела даже при упоминании оргазма, и опустила глаза.

Потому что была всего лишь скромной практиканткой. А он был вторым по рангу в одной из самых известных кондитерских кухонь на планете. Ей полагалось доставать зернышки из граната, как можно старательнее учиться и не сметь даже предполагать, что ее идеи могут быть лучше, чем его.

– Доешь, Сара, – сказал Патрик и протянул руку, чтобы разгладить большим пальцем морщинку между ее бровей.

Ее взгляд взлетел вверх.

– Pardon. – Он показал ей красную каплю на своем пальце. – Это чуть не попало тебе в глаз.

– Патрик! – произнес Люк, не сходя со своего места, и Патрик стиснул зубы, когда встретился взглядом с черными глазами Люка. Тот смотрел уверенно и холодно, будто в открытую предупреждая, что ожидает от Патрика, что тот будет вести себя лучше, чем сейчас.

«Это ведь чуть не попало ей в глаз. Я просто хотел помочь, черт побери».

Люк не отводил взгляд.

«Le salaud»[32].

Вот ведь ирония жизни. Первые пятнадцать лет люди намеренно разрушали все устремления Патрика, лишь только он их выказывал. Потом он попал в приемную семью и привязался к такому же, как он сам, приемышу Люку Леруа. У того были высокие требования и к себе, и к другим. Люк не просто думал, что Патрик должен стремиться к совершенству, но считал это само собой разумеющимся. Патрику пришлось усердно работать, чтобы научиться быть самостоятельным и не походить на голодного младенца, схватившегося за ближайший к нему палец взрослого.

Патрик взял ложку, наполнил ее, протолкнул между губ Сары, одновременно взял ее руку, согнул ее пальцы вокруг ручки ложки и отвернулся, чтобы начать следующую работу.

– Съешь это, Сара, – спокойно скомандовал он через плечо, а команды она, естественно, выполняла всегда. – А затем подойди сюда.


Когда Сара училась в Culinaire, то полюбила работать с сахаром и даже стала звездой в своем классе, но в Leucé она была низведена до изготовления ажурных завитков и дуг, которые требовались тысячами. Такая работа – это вам не кот начихал. В ней требовались точность движений и достижение совершенства. Именно это и нравилось Саре, и из-под ее рук выходили необыкновенно изящные украшения. В то же время она украдкой поглядывала, как Патрик создает еще одну невероятную шоколадную скульптуру или делает из карамели что-то очень сложное, и его лицо временами превращается в сгусток сосредоточенности – рот аристократа сурово сжат, подбородок с продольной ямочкой напряжен, ни одной морщинки в уголках глаз.