– Этьен, нет, прекратите, прошу вас, – она отстранила его от себя и покачала головой. – Вам нужно лечь спать. Утром вы протрезвеете.

– Я не хочу трезветь, – он беззаботно пожал плечами и, перекинув руку через плечи Женевьевы, позволил отвести себя в лазарет. На душе у него было легко и приятно.

– Посидите со мной, Костя? – попросил он, снимая мундир без знаков отличия.

Отказать ему Ева не смогла, поэтому кивнула и села рядом с его постелью, все еще пылая щеками от смущения, и надеясь, что по ее лицу нельзя догадаться обо всех ее мыслях.

– Ложитесь, Этьен, вам нужно отдыхать как можно больше, – сказала она ему, откинув одеяло и расстегнув свой мундир – ей было жарко после выпитого, а может и после поцелуя.

– Жаль, что я ничего не смыслю в медицине, я бы хотел помогать вам, быть рядом как можно больше, – признался Этьен, ложась на свою койку и поворачиваясь лицом к Еве. – С вами так хорошо.

– Для того чтобы помогать, вам нужны лишь базовые знания. Все остальное приходит с опытом, – ответила ему девушка, укрыв его. – Я горжусь вами и вашими успехами в реабилитации.

– Ничего бы не было, если бы не вы, – ответил Этьен и, воспользовавшись возможностью, прижался к ее руке щекой. Но он и правда был слишком пьян и утомлен, поэтому буквально через пару минут уже спал.

Женевьева испытывала смутные чувства. Она уже поняла, что Этьен принадлежит к особому складу людей и не осуждала его, ведь это природа и ничего больше. А такие заявления и действия с его стороны были одновременно пугающими и волнительными. Посидев еще немного, Ева пошла к себе, и легла в постель. Но поцелуй все еще не шел у нее из головы. Кто бы мог подумать, что первый поцелуй она получит на войне, от вражеского офицера, к тому же, который предпочитает мужчин.

Утро для Этьена было трудным – его мучило похмелье из-за вчерашнего, а еще он совершенно не помнил, как добрался до своей койки, и, догадываясь, что отвел его Константин, желал поскорее извиниться за свое, недостойное офицера, поведение.

Пока же ему очень нужно было привести себя в порядок, и он, тяжело опираясь на трость, вышел из лазарета, накинув мундир поверх рубахи, чтобы умыться в бочке.

Ева предполагала, что французу будет нелегко и пришла к нему с фирменным средством от похмелья от Василия. Стопкой водки и кружкой кваса.

– Этьен, что вы делаете? – удивленно спросила она, обнаружив его в бочке с водой.

– Константин? – услышав его голос, Этьен распрямился. До этого он окунался в бочку, приводя себя в чувство. Его смоляные волосы торчали в стороны, а рубашка промокла насквозь и облепила торс. – Доброе утро, – он виновато улыбнулся, опираясь на бочку. – Пытаюсь бороться с похмельем. Простите меня за вчерашнее. Это ведь вам пришлось тащить меня в лазарет?

– Доброе утро. С похмельем так не борются. Вот, выпейте залпом, – она протянула ему стопку водки и кружку кваса. – Это поможет куда лучше бочки с водой. И тащить вас почти не пришлось, вы шли сами. – Она невольно залюбовалась его торсом под тонкой рубашкой и, вспомнив вчерашний поцелуй, тут же смутилась.

– Надеюсь, это меня не убьет? – усмехнулся Этьен, принимая стопку и кружку. Впрочем, от Константина он готов был и яд принять, поэтому сейчас лишь решительно вздохнул и, опрокинув в себя водку, тут же принялся ее жадно запивать. – А когда должно помочь? – прохрипел он, опустошив кружку.

– Минут через десять. А потом плотный завтрак. От тошноты и головной боли следа не останется, – заверила его Ева. – Спалось хорошо?

– Да, вполне, – Этьен кивнул и отвел взгляд – от стыда он не мог смотреть в глаза Косте, потому что спалось ему очень хорошо – с мыслями о враче, поэтому бочка с ледяной водой помогла справиться и с еще одной недостойной проблемой. – Спасибо вам, Константин. И простите, что так приходится со мной носиться.

– Не переживайте по этому поводу, – попросила его девушка. – Все в порядке. Надеюсь похмелье скоро отступит. Присоединитесь к нам за завтраком?

– Право, это не удобно, – француз замотал головой, но тут же снова ухватился за бочку, когда земля стала стремительно приближаться. – Я и так вчера злоупотребил вашим и доктора Михайловского гостеприимством. Лучше я в лазарете поем.

– Давайте я вас провожу. – Она подхватила его под локоть и повела в его палатку. – Ложитесь, скоро подадут завтрак. Я еще приду навестить вас, – пообещала она, ободряюще улыбнувшись.

– Спасибо, Константин. Иногда, мне кажется, что небеса послали вас быть моим ангелом-хранителем, – сказал он, тем самым выражая свою благодарность. – Меня бы уже и на этом свете не было, если бы не вы.

Услышав снова эти самые слова, Ева покраснела, заливаясь краской по самые уши, и непроизвольно облизнула губы.

– Ладно, хорошего дня, Этьен, – она предпочла сбежать от греха подальше.

Этьен заметил этот румянец, который у него вызвал прилив не самых достойных мыслей, и хотел спросить, что сказал не так, но было уже не у кого, поэтому он лишь вздохнул и откинулся на подушки, ожидая улучшения состояния.

Ева весь день была слегка рассеянной, не в силах забыть поцелуй и слова Этьена. И это не мог не заметить Михайловский. Благо серьезных дел и процедур днем не было.

– Костя, душа моя, с тобой все в порядке? – за поздним обедом спросил ее наставник, наливая в кружку морса. – Ты не заболел часом?

– Нет Андрей Ионыч, не заболел, не переживайте. Просто мыслей в голове много, вот и рассеянный я сегодня немного. Больше не повторится, обещаю. – Она взяла морс.

– Ты смотри, говори сразу, если вдруг что-то беспокоит, – Михайловский за нее искренне тревожился, потому и не осуждал, а проявлял заботу. – Уж не научную ли работу обдумываешь? – улыбнулся он.

– Да, и ее тоже, – кивнула княжна. – Простите мне мою рассеянность, – попросила она, принимаясь за еду.

– Тебе не за что извиняться, Костя, на качество твоей работы рассеянность никак не повлияла, – успокоил ее Михайловский. – А если что-то не получается со статьей, так ты спрашивай.

– Обязательно спрошу, – пообещала Ева и улыбнулась, радуясь, что об истинных причинах Андрей Ионович не стал спрашивать. – Завтра можно будет снять бинты с глаз штабс-ротмистра.

– Согласен с тобой – уже можно. И я рад, как идет приживление тканей, -заметил Михайловский. – Думаю, выглядеть он будет вполне прилично. Конечно, не как майор, укравший сердце нашей Катеньки, но все же, все же.

– Я случайно услышал, как они воркуют, – призналась Ева, покраснев ушами. – Кажется, они влюблены друг в друга.

– Еще как! Слава богу, господин майор перестал переживать из-за своей руки, – заметил Михайловский. – Впрочем, у нашей Катеньки не забалуешь, она кому угодно мозги на место поставит.

– Катенька. У меня язык не поворачивается так ее в лицо назвать, – покачала головой Ева, улыбнувшись. – А рука у майора будет в порядке. Шрамы только украшают мужчин.

– Потому что она старше тебя, наверное, – рассмеялся Михайловский. – А для меня вы равно – дети. Что же касается майора, я и сам, признаться, не верил, что смог собрать руку так, чтобы она работала.

– С божьей помощью, как говорится, – кивнула Ева. – Уверен, до конца войны нам еще не такое выпадет. – Она не удержалась от вздоха. – Вот увидите.

– Рад бы верить, что будет иначе, но не могу, – кивнул врач, наливая им из самовара чай. – Ты тоже молодец – Этьену ноги собрал, как надо. Будет наш француз бегать, – он вздохнул, не став говорить, где тот будет бегать после выздоровления.

– Или будет сидеть в тюрьме для военнопленных, – ответила ему Ева, приняв у него кружку и взяв пирожок. – Даже не знаю, что же ему делать? Он хороший человек, просто выполнял приказ…

– Если хороший человек, значит, все у него будет хорошо, – философски заметил Андрей Ионович, тоже прихлебывая ароматный чай с травами, коих тут было в избытке.

Жизненная философия этого человека всегда приятно поражала Еву своей мудростью и простотой, поэтому она улыбнулась ему, согласно кивнула и решила пока не думать о проблемах, раз они еще не появились на горизонте.

Отобедав, они снова занялись делами, коих в походном госпитале всегда хватало, а Василий, убравшись после обеда, стал думать об ужине.

Затишье Женевьеву и радовало, и беспокоило. Большинство легко раненных и больных уже покинули лазарет, и времени на личные дела тоже стало больше. Поэтому закончив со своими обязанностями и выйдя поболтать со знакомыми по полку, Ева пошла к Этьену, проведать его и узнать, как его дела.

Один из фельдшеров научил Этьена разминать ноги, чтобы улучшался приток крови. Этим француз и был занят. Фельдшер предлагал свою помощь, но Этьен отказался, заверив, что справится сам.

– Константин, – он улыбнулся, как всегда испытывая радость от встречи. – Пора на прогулку? Или у вас сегодня не получится?

Ева улыбнулась ему в ответ и подошла поближе.

– Давайте я помогу, – предложила он и отстранила его руки, принимаясь делать массаж, бережно обращаясь с левым коленом. – Я пришел даже раньше, закончил все свои дела. Поэтому прогулка получится даже чуть длиннее. Выдержите?

– Не надо, – враз осипшим голосом попытался остановить его Этьен, но было уже поздно, поэтому он постарался поскорее перевести тему на прогулку, пока тело не подвело его. – Конечно, выдержу! Хочется поскорее полностью восстановиться.

– Не торопите время и свое тело. Оно сильно пострадало, и время ему нужно так же сильно, как и нагрузки. Но все должно быть в гармонии, – сказала Ева, продолжая разминать мышцы, к счастью, не успевшие атрофироваться.

– И все же давайте перейдем к прогулке, – уже с трудом контролируя свой голос, попросил Этьен, опасаясь конфуза. – А массаж можно будет потом закончить.

После прогулок ноги у него обычно побаливали, и он надеялся, что массаж не окажет на него такого влияния, как сейчас.

– Хорошо, – кивнула Ева, и отошла, протягивая ему его брюки и рубашку. – Одевайтесь, я подожду снаружи. Или вам нужна моя помощь? – спросила она.