– Уже наслышан, Андрей Ионыч. Гордости моей нет предела, – кивнула она.

– Да ну вас, – Этьен отмахнулся, поднялся на ноги и, прихватив ведро, пошёл помогать в лазарете, чтобы не слушать эти смущающие его слова.

– Андрей Ионыч, рано ему ведра с водой таскать. Образумьте его, – попросила Женя, беспокоясь за француза все сильнее.

– Думаешь, не пытались? – покачал головой Михайловский. – Такой же упрямый, как ты. На силу уговорили по одному ведру таскать, а то ведь по два порывался.

– А вы припугните его, – предложила Женя. – Скажите, что иначе вряд ли в седло сядет, – это далось ей тяжело, но это была ложь во благо.

– А что, стоит попробовать, – кивнул врач, полностью согласный с такой мотивировкой. – Мне кажется, вы очень подружились, – улыбнулся он, прекрасно помня, как переживал Этьен. Ему даже казалось, что эти двое неплохо подходили друг другу. Ах если бы все было иначе, черт бы побрал эту войну.

– Да, Андрей Ионыч, подружились, – немного смущенно ответила Женя, снова вспомнила про поцелуй, а потом и про этот вид сзади, и ощутила снова предательский румянец. – Чего только на войне не бывает, – рассмеялась она чуть громче, чем стоило бы.

– И не говори, Костя, – врач вздохнул, водрузил на место пенсне и решительно поднялся.

– Андрей Ионыч, напугать его не забудьте, – попросила Женя. – А вообще, пусть он под моим руководством препараты готовит. Так помощи больше, а?

– Вот ещё один упрямец. Не удержать тебя на месте, да? – Всплеснул руками Михайловский, но, понимая, что так и правда будет лучше, дал свое добро – препараты можно и сидя готовить. Найдя Этьена, он сделал ему строгое внушение и отправил под наблюдение Жени.

– Этьен, у нас есть более полезное дело. Под моим руководством будете помогать готовить препараты, – довольно улыбнулась Женя, когда француз вернулся.

Это обещание сильно порадовало Этьена, ведь он очень хотел быть полезным, а нагоняи за таскание ведер уже успели надоесть.

– Идем в лабораторию? – уточнил он, подойдя к койке, чтобы помочь Женевьеве подняться.

– Да, идемте, – она поднялась, кряхтя, и так они поплелись, два инвалида, поддерживая друг друга. По дороге они встретили Екатерину, тоже замученную и уставшую.

– Катенька, будьте так добры, составьте список самых нужных препаратов, – попросила ее Женя.

– Конечно, Константин, – она закивала, благодарно им улыбнувшись – многие препараты были на исходе. – А вы уверены, что в состоянии этим заниматься? Оба! – со строгостью в голосе уточнила она. Все ее претензии к происхождению Этьена остались в прошлом, в свете его самоотверженности.

– Не переживайте, мы справимся, – ответила ей Женя, и Катерина, удовлетворившись таким ответом, оставила их, чтобы потом вскоре принести список.

– Так, слушайте внимательно, препараты это такая вещь, что ошибаться нельзя, – сказала Женя, когда они обосновались в лабораторной палатке.

– Хорошо! – Этьен послушно кивнул, тщательно вымыл руки, как было велено и, устроившись за столом, принялся слово в слово исполнять все указания Евы, не стесняясь иногда переспрашивать.

Вдвоем с работой они справлялись быстро и хорошо, и к обеду они почти все выполнили по списку. Катерина, придя за лекарствами, только ахнула, увидев, сколько они успели.

– Какие вы молодцы! – восхитилась она, забирая то, что нужно было в первую очередь. – Теперь нам этого надолго должно хватить, я надеюсь.

– Как там Андрей Ионыч? Справляется? – спросила Женя.

– Да, держится. Только бы атаки не было в ближайшее время, – она перекрестилась. – Слава богу, двух фельдшеров прислали – с ними полегче.

– Я быстро оклемаюсь, Екатерина, – пообещала ей Женя, ощущая себя как никогда еще более нужной. – И Андрей Ионыч отдохнуть сможет, честное слово.

– Выздоравливайте, Костя! Сейчас вам это важнее, а то и сами болеть будете, и других не вылечите, – она покачала головой. – Пойду я, Андрей Ионыч порошки ждёт.

Женя проводила ее взглядом и вздохнула, но потом одернула себя и отогнала грустные мысли.

– Скоро обед. Пойдемте в шатер, скоро принесут еду.

Этьен помог ей подняться, и они снова – два калеки, пошли в палатку, где было выделенное французу помещение, но у входа он притормозил.

– Я могу отвести вас в вашу палатку, если хотите, – предложил он, полагая, что врачу так может быть удобнее.

– Нет, не стоит. Сегодня я еще проведу время с вами, если вы не против. Так будет всем проще, – ответила ему Женя.

Расставаться с ней Этьен не имел ни малейшего желания, поэтому радостно улыбнулся и, кивнув, повел Женю дальше. В голову полезли самые разные мысли, стоило перестать сосредоточенно работать над поручениями. Хотелось намекнуть, что он теперь все знает, и готов помочь, но пока было не время.

Устроившись на койке, Женя облегченно вздохнула.

– Боже, как хорошо. Я ужасно устал, – призналась она. – Раньше я этого не замечал.

– Потому что вы после атаки еще не восстановились, – ответил Этьен, вспоминая, как чувствовал себя первые дни.

Он налил Жене воды и подал ей кружку, пока не принесли еду.

– Может, обезболивающее?

– Нет, не нужно, сейчас поем, отдохну, и все будет хорошо, – ответила ему Женя. Вода освежила ее, и она почувствовала себя лучше. – Вот видите, теперь вы обо мне заботитесь.

– И испытываю по этому поводу двойственные чувства, – признался Этьен. – Я рад возможности заботиться о вас, но мне совершенно не нравится причина.

Женя удивленно взглянула на него и вздернула брови.

– В самом деле? Рады заботиться? Но почему?

– Мне приятно это делать. К тому же, так я могу хоть как-то отплатить вам за все, что вы для меня сделали, – ответил Этьен.

– Мне не нужна плата за это, – улыбнулась ему Женя. – Но мне приятно, что вы так заботитесь обо мне.

Этьен немного смущенно улыбнулся, но к счастью, продолжать эту тему не было необходимости – в палатке появился Василий с корзинкой, в которой принес обед для них.

– Спасибо Василий, – поблагодарила его Женя.

На обед было жаркое, кувшин холодного кваса и свежий хлеб. В общем, прямо-таки царский обед, учитывая их военное положение.

– Кушайте-кушайте, господа! – Василий убедился, что у них все есть, и убежал по своим делам, коих у него, кажется, было больше, чем у всех остальных в лагере.

А вместо него пришел Миша, сумевший, наконец, вырваться к сестре.

– Мишенька! – Женя встала к нему навстречу и крепко обняла, как могла, пусть и закряхтела от боли. – Живой. Слава Богу, я так переживал!

– Кто бы говорил! – Миша было обнял ее, но, услышав, как сестра застонала от боли, отпрянул. – Ранен? Сильно? – стал выпытывать он, ничего толком не зная.

Этьен поднялся и стал тихонько отступать к двери, чтобы дать им спокойно поговорить. Но его остановил Миша.

– Этьен, что вы, не уходите. Я на минутку. В штаб вызвали, а по дороге заскочил проведать.

– Миша, не переживай, ранение легкое, кость цела, рука работает, все заживет как на собаке, – уверила его Женя.

– Я не хотел мешать, – пояснил Этьен, но все же вернулся на место.

– И все же, будь осторожен, – Миша покачал головой и спрятал Жене под рубаху выпавший медальон, что матушка повесила. – Я зайду, когда станет поспокойнее.

– Буду ждать, Миша. От Саши вестей нет? – спросила она, вздыхая.

– Нет… – он виновато развел руками. – Но отсутствие плохих новостей – тоже хорошая новость, – Миша неуверенно улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

Женя согласно кивнула ему и отпустила его, попрощавшись. А потом она вернулась к обеду.

– Вы очень переживаете за князя? – с пониманием спросил Этьен, когда Миша ушел. Сейчас он был очень рад, что у него нет братьев, которых долг привел на войну.

– Он мой друг, мы учились и росли вместе, поэтому да, я переживаю за него, – кивнула Женя.

– Все будет хорошо, – попытался успокоить его Этьен. В конце концов, и ему Александр был не чужой человек. – Чем мы с вами займемся после обеда? – спросил он, чтобы отвлечь своего нового друга.

– Нам обоим нужно отдохнуть, – сказала ему Женя, улыбнувшись. – Ни мне, ни вам это не сильно нравится, но так мы быстрее выздоровеем. А затем еще немного поработаем, прогуляемся, а там ужин и спать.

– Хорошо, – как ни странно, Этьен не стал спорить, ведь ночь на узкой койке была для него не очень простой чисто физически.

Так они и сделали – немного отдохнули после обеда, правда, пришлось отказаться от прогулки – к вечеру француза стали беспокоить ноги, зато они смогли нарезать впрок марлевых тампонов.

– Давайте-ка я сделаю вам компрессы, – сказала Женя, глядя на отекшие ноги бедного француза. – Василий обещал нам баню после ужина, так что как раз. Потом попаритесь, косточки прогреете и завтра будете как новенький, – пообещала она ему, не успев толком задуматься о том, как они будут париться.

– Баню? – неуверенно переспросил Этьен.

С подобным образцом русской культуры ему сталкиваться не приходилось, но суть он понимал и надеялся, что его организм, вымотанный за день, не окажет ему недобрую услугу.

– Мне это не будет во вред? – все же спросил он.

– Наоборот. Баня оказывает хорошее лечебное действие, – заверила его Женя. – Не бойтесь, это приятно. Все тело потом дышать будет. А вообще я бы вас на ночь в печку закрыл, чтобы все хвори из вас вышли.

– В печку? – ошарашено спросил Этьен, невольно отодвинувшись от Жени. – Зачем в печку? Я ведь там сгорю! – пробормотал он.

– Нет, метод другой. В хорошо протопленную печь стелют солому, огня там уже нет. Только сухое тепло. Больной проводит там ночь, и на утро здоров, – рассказала она, рассмеявшись.

– Тогда вам нужно остаться там со мной, – предложил Этьен, а потом, сообразив, что сказал, смущенно вспыхнул, но брать свои слова назад не стал.

– Вдвоем мы в печку никак не влезем, а в баньке-то я уж вас попарю, обещаю. – Засмеялась Женя, а потом осеклась, понимая, что слишком привыкла к своей мужской роли.