– Тогда укладываемся, – улыбнулась она. Кое-как устроившись на койке, она стала раздеваться, оставшись только в нательном белье.

Заметив это, Этьен отвернулся и тоже стал раздеваться, а потом поспешно нырнул под одеяло.

– Доброй ночи, Костя, – пожелал он, не гася пока свою свечу.

– И тебе доброй ночи, Этьен, – пожелала ему Женя в ответ, укрывшись как следует.

Погасив свечу, Этьен тоже натянул на себя одеяло и закрыл глаза. Поначалу в голове у него роилось столько всего, особенно поцелуи и признание Жени. Ее настоящее имя грело его, словно уголек, будоража чувства. Он боялся, что мысли о сегодняшнем дне и состоявшемся разговоре не дадут ему спать, но он ошибся – баня полностью его расслабила, и через пару минут он крепко спал.

Утром Женя поднялась с рассветом, отлично выспавшись и ощущая себя на порядок лучше. Плечо почти не болело, и рука даже двигалась. Она довольно улыбнулась, оделась и выскользнула из палатки, встретить рассвет.

Как она одевалась, Этьен не слышал, но что-то его словно толкнуло, и он, проснувшись, и увидев пустую кровать, перепугался, что с Женей что-то случилось.

Он так и выскочил на улицу в одной рубахе и замер там, увидев, что с княжной все нормально.

– Женя, все в порядке? – чуть задохнувшись, спросил он, от волнения забыв обещание называть ее прежним мужским именем.

Коротко обернувшись на звук его голоса, Женевьева кивнула и приложила палец к губам.

– Тише, Этьен. Смотри какой рассвет, – она кивнула на кромку леса. Воздух был прохладный, на траву легла роса. – Тишина… Ни канонады, ни пушек, ни криков, ни стонов. Блаженная тишина, – прошептала она. – Этьен, может, помолимся? – предложила Женя шепотом. – О мире, чтобы война эта кончилась поскорее…

Послушно замолчав, Этьен слушал ее голос, глядя на полоску рассвета, становящуюся все шире.

– Каждый день молюсь, Костя, – отозвался он, но все же кивнул, и по католической традиции опустился на колени, чтобы помолиться.

Женя опустилась на колени рядом и зашептала слова молитвы, заученной с раннего детства. Она истово просила Господа о том, чтобы он защитил детей своих и прекратил эту бойню.

О том же просил и Этьен, бесшумно произнося слова молитвы, в конце которой он просил Господа защитить его семью и Женю – дорогого его сердцу человека. От молитвы на душе словно светлее стало.

Кончив молиться, Женя дождалась, когда Этьен закончит молитву и помогла ему подняться.

– Идемте, еще два часа сна у нас есть, – она позвала его обратно в теплую палатку.

Спорить Этьен не стал и охотно последовал за Женей.

– Как рука? – спросил он, помогая ей устроиться.

– Гораздо лучше. А как твои ноги? – спросила она, закутавшись в одеяло.

– Прекрасно! – честно сказал Этьен. – Ты был прав, баня – это совершенно волшебное средство.

– Еще с печкой познакомить тебя и вообще русским станешь, – засмеялась Женя. – Кстати, хочешь начать учить русский?

– Я знаю несколько слов, но, учитывая мои намерения, пожалуй, было бы совсем не лишним изучать ваш язык, – кивнул он.

Конечно, все офицеры говорили по-французски, а вот с солдатами из крестьян у Этьена сразу возникал языковой барьер.

– Я с удовольствием тебе помогу, – заверила его Женя. – Как выпадет свободное время, так и займемся.

– Хорошо, – Этьен кивнул и благодарно улыбнулся. – А теперь отдыхай, Костя! Наверняка нас ждет длинный день.

Женя счастливо вздохнула и уснула, решив еще немного поспать. А разбудил ее потом Андрей Ионович. Этьен к тому времени уже проснулся и, тихонько одевшись, покинул палатку. Ноги почти не болели, и эффект он приписывал чудодейственной бане.

– Костя, просыпайтесь, душа моя, – Михайловский потрепал подопечную за плечо. – Не тревожил бы, да, боюсь, не справлюсь на операции без тебя.

Женя моментально проснулась и вскинулась.

– Андрей Ионыч, как можно. Я вам помогу. Рука уже почти не болит, так что я весь день буду оперировать, – сказала она, поднимаясь.

– Не нужно весь день, – успокоил ее врач, улыбнувшись. – Только одна операция. Поднимайся, умывайся, кушай и приходи, в десять часов начнем.

Женя кивнула, с помощью Василия оделась и присоединилась к Андрею Ионовичу за завтраком, во время которого он как раз ввел своего незаменимого ассистента в курс дела и ход операции, и к десяти Женя уже была готова.

В это время Этьен покушал с фельдшерами, не желая навязываться, а потом стал, как обычно, помогать в госпитале, исполняя посильные поручения. Впрочем, теперь он почти обходился без трости, разве что наклоняться еще было тяжеловато.

Операция прошла хорошо, Женя помогала по мере необходимости и следила за ее ходом, и в итоге через пару часов все закончилось, а пациента оставили спать на столе.

– Как ты, Костя? – спросил Михайловский, помыв руки и протерев пенсне. – Рука не разболелась?

– Подергивает ее немного, но не страшно, – ответила она. – Повязка сухая, значит все хорошо.

– Пойдем-ка в смотровую, я гляну, – предложил Михайловский.

Проходя в смотровой отсек, они прошли мимо складского, где Этьен с одним из новых фельдшеров мыли инструменты, над чем-то весело смеясь.

Женя бросила взгляд на француза, улыбнулась и последовал за Михайловским.

– Этьен хорошо вписался, как на ваш взгляд?

– Он хороший человек, – согласился врач. – И работы не боится, всегда готов помощь предложить. Во время атаки он нам очень помог, хотя сам толком не оклемался.

– Да, это был чисто русский бездумный героизм, – засмеялась она.

– Между прочим, да, – согласился Андрей Ионович, усаживая ее на стул, чтобы осмотреть. – Не знаете, у него есть русские корни?

– Вроде бы нет. Но он изъявил желание учить русский, – ответила ему Женя, помогая разобраться с повязкой.

– И ты ему в этом поможешь? – догадался Михайловский. Он приступил к осмотру раны, с облегчением отмечая, что выглядит она обнадеживающе.

– Да, я пообещал ему, – кивнула Женевьева, прислушиваясь к очередному взрыву смеха за ширмой.

– Думаю, из тебя получится отличный учитель, – заверил ее Михайловский, накладывая повязку. – Ну вот и все, можешь передохнуть, а после обеда введу тебя в курс дела по пациентам.

– Хорошо, Андрей Ионыч. А вам бы отдохнуть, поспать, пока я всеми заниматься буду, – сказала ему Женя. – А то вы совсем с лица спали, смотреть жалко.

– Вот про пациентов расскажу тебе, и вздремну часик, – покладисто пообещал Михайловский, и сам понимая, что ему нужен отдых. – Иди, скажи пока Василию, чтобы стол накрывал.

– Хорошо Андрей Ионыч. Скажу, – кивнула она и вышла из палатки. По дороге остановилась и посмотрела на Этьена, все так же рассказывавшего что-то веселое фельдшеру. Она пошла дальше, но все-таки что-то похожее на ревность шевельнулось в ее душе.

Дмитрий, так звали фельдшера, оказался очень интересным и веселым человеком. В свободное от работы время он рисовал оригинальные, карикатурные, но совсем не обидные скетчи. Этьен увидел лишь пару работ, поэтому уговорил Дмитрия во время обеда показать ему ещё. Он не стал дергать Женю, полагая, что та занята по работе.

Женя же не стала отвлекать Этьена, приняла после обеда всех пациентов и отправила отдыхать Андрея Ионовича, вместе с Екатериной, которая до сих пор восхищалась ее героизмом, делая назначения и небольшие процедуры. У Этьена не было причин присутствовать во время осмотра, а вот Дмитрий следовал за Женевьевой, набираясь опыта.

Поскольку у Этьена выдалась пауза, он решил сходить в конюшни – уж очень скучал по лошадям.

К вечеру, проведав спящего как убитый Андрея Ионовича, Женя пошла в их с Этьеном палатку, но там его не обнаружила. Ей сказали, что он на конюшне и она направилась к нему.

– Этьен? – она позвала его и подошла ближе. – Надоело в лазарете?

В конюшне Этьен нашел лошадку, как две капли воды похожую на ту, что спасла его на поле боя, и, получив разрешение конюха, подошел к ней поближе. Он сам не заметил, как вычистил маленькое стойло, принес ей воды и сена, и отвлекся лишь на голос Жени.

– Да, – он улыбнулся, утерев со лба пот рукавом рубахи. – И по лошадям соскучился.

Женя улыбнулась и понимающе кивнула.

– Лошади мне тоже нравятся. Я видел, ты сегодня сошелся с Дмитрием. Хороший фельдшер.

– Да, – Этьен согласно кивнул. – Остроумный юноша. А еще рисует очень смешные картинки, он показывал мне за обедом, – поделился он, перебирая гриву лошадки.

– Он тебе понравился значит? – не смогла не спросить Женя, ощущая что-то вроде ревности к нему.

– Он интересный человек, – кивнул Этьен, даже не догадываясь о чувствах, которые испытывает Женя.

– Он… привлекателен? – не удержалась и спросила Женя, помня о том интересе, что Этьен испытывал к ней, даже будучи уверен, что она мужчина.

– Эм… я, признаться, не задумывался над этим, – искренне ответил Этьен и вдруг сообразил, с чем это может быть связано. – Костя, вы решили, что я, получив отказ от вас, попытаюсь… найти вам замену?

Женя тут же покраснела до ушей, как маков цвет, и неопределенно пожала плечами.

– Вполне возможно, почему же нет?

Этьена это предположение немного покоробило, но он постарался этого не показать.

– Константин, то, что я вас не интересую, не значит, что вы так быстро перестанете меня интересовать, – честно признался он.

– Значит, я вас интересую больше чем Дмитрий? – все-таки не удержалась от вопроса Женя.

– Вы интересуете меня по-разному, – ответил Этьен, немного удивленный столь повышенным интересом. – Дмитрий – как человек, а вы – как человек и как женщина, – он понизил голос до шепота.

– Объясните мне, как можно желать кого-то столь сильно? – тихонько попросила Женя.

– Совершенно обычно, – Этьен пожал плечами, не зная, как такое можно объяснить. – Просто испытываешь влечение, желание прикоснуться, поцеловать.

– Наверное, мне трудно это понять, потому что я никогда никого не желал, – покраснев, призналась ему Женя.