– Смотрите и запоминайте. В дальнейшем ваши проступки станут поводом для рапорта, – сказала Женя, очищая рану. Она продезинфицировала ее и установила дренаж, удалила пораженные некрозом ткани и стала ушивать совершенно другим швом, не таким кустарным, как прежде.


– Катерина, выдайте Мирославу тряпки и иглы с нитью. Пусть упражняется в швах. Вечером предоставите мне на проверку, – сказала она, наложив повязку и закончив операцию.


– Хорошо, Константин Евгеньевич, все сделаю, – кивнула Катерина, бинтуя свежезашитую ногу, а Этьен ей помогал.


Мирослав все это время стоял в сторонке, поглядывая на то, что делает врач, а когда тот отдал приказ, кивнул, прошептав себе под нос что-то в знак согласия.


– Мирослав, вы поняли свою ошибку? – Женя хоть и устала, но не могла оставить это дело незавершенным. – Мне очень интересно, как вы проходили обучение.


– Я.. в общем, отец настоял, чтобы я в медицинском учился, – негромко ответил он, сверля взглядом носки своих сапог. – А я не люблю всего этого, брезгую.


– Брезгуете? – изумилась Женя. – Мирослав, вы на войне. Тут каждый день гибнут люди, и вы призваны сюда спасать их жизни! – не выдержала Женя ощутив, как кипит в ней гнев. – Вы были в атаке? Вытаскивали их с поля боя? Да я под пули лез, чтобы таких спасать! Вовремя сделать перевязку, дать шанс выжить! А вы так легко распорядились чужой жизнью и чужими жертвами только потому что вы брезгуете! – Она кричала как никогда в жизни, и ее трясло.


Этьену совершенно не нравилось, что, Женя так нервничает, ее переживания он пропускал через себя, но он понимал, что иначе невозможно – этот человек совершенно не осознавал свой долг.


– Папенька настояли, – прошептал себе под нос Мирослав, сутулясь все сильнее под таким напором.


– Я думал вы дворянин. Имеющий стержень и характер. А вы безвольная тряпка, предпочитающая хлестать шампанское по бивакам. Идите прочь. Еще хоть один проступок, и вы пойдете под трибунал, – наконец, твердо проговорила Женя.


Мирослав счел за благо скрыться с его глаз и спрятаться в своем отсеке в общей палатке.


Когда он покинул операционную, Этьен шагнул к Жене и положил руку ей на плечо, пытаясь хоть как-то поддержать.


– Вы, Константин Евгенич, как хотите, а я на этого… на это… рапорт напишу, – в сердцах заявила Катерина. Ее щеки тоже пылали от праведного гнева – ее девочки каждый день по локоть в крови, гное и дерьме, а этот белоручка нашелся.


– Это решать Андрею Ионычу, – строго сказала ей Женя. – А не нам с вами, – вздохнула она, понимая ее чувства. – Нам всем нужно отдохнуть и поесть, а там уже видно будет.


– Но он ведь… слизняк, – в сердцах заявила Катерина, но спорить дальше не стала и покинула операционную.


Этьен оглянулся, убедился, что пациент спит, и, подойдя к Еве, обнял ее.


– Как ты? – спросил он.


– Никогда раньше не приходилось кричать на людей, – призналась она. – И я устал. Надо переодеться и умыться, – вздохнула девушка.


– Идем, я провожу тебя в твою палатку и полью, – предложил Этьен, выводя Женю из операционной, но прежде перехватил одну из сестер, собираясь попросить ее проследить за капитаном, но оказалось, что Катерина уже обо всем позаботилась, так что они могли спокойно пойти в палатку.


Женя сняла фартук, жилет и рубаху, оставшись в одной утяжке – она вся вспотела пока оперировала – и склонилась над тазом, намываясь, пока Этьен поливал ей.


Этьен полил ей и на шею, проводя по ней своей рукой, чтобы смыть испарину, а потом убрал кувшин и протянул Жене полотенце.


– Ты пока приводи себя в порядок, а я поищу Василия, – предложил он.


– Хорошо, – кивнула она согласно, и принялась вытираться, а потом и одеваться.


Через пять минут Этьен вернулся вместе с Василием, которого посвятил в детали случившегося.


– Константин Евгенич, надеюсь, вы доложите Андрей Ионычу об этом слизняке? – начал он с места в карьер.


Женя оставила пуговицы жилета, устало потерла переносицу и кивнула.


– Доложу конечно. Но не называйте его слизняком. Он человек, каким бы гнилым внутри ни оказался. – сказал он.


– Слизняк и есть, – проворчал себе под нос Василий, и стал накрывать небольшой столик в палатке Жени. Еду он принес с собой в специальной сумке.


Женя только рукой махнула и уселась на стул, устав и едва не засыпая от того, что сильно перенервничала.


За ужином Этьен старался разговорить ее и отвлекать, чтобы она не засыпала, но после ужина едва успел выхватить полупустую кружку с чаем, после чего уложил Женю на ее койку.


– Разбуди меня, когда приедет Михайловский…– попросила она сонно у Этьена.


Конечно, Этьен пообещал так и сделать, но мысленно помолился, чтобы врач приехал только завтра утром, чтобы дать Еве нормально отдохнуть. Сам он помог Василию тихонько убраться и вернулся в лазарет.


Женя крепко проспала всю ночь и до позднего утра, пока ее не пришли будить – вернулся Андрей Ионыч из ставки.


Будить ее пришел Этьен, порадовавшись, что та смогла проспать всю ночь.


– Женя, – он присел рядом с кроватью и нежно погладил юношу по щеке. – Просыпайся.


Женя застонала во сне и открыла глаза, повернувшись к Этьену.


– Уже утро? – хрипло спросила она, зевая.


– Да, и Андрей Ионыч приехал, – кивнул Этьен, продолжая поглаживать ее по щеке, мягкой, со следами от подушки. – К завтраку нас ждет.


– Хорошо, сейчас встаю, – кивнула Женя, зевая и никак не в силах проснуться и начать тяжелый день – потому что знала, что придется рассказывать о вчерашнем инциденте.


– Иди, полью тебе, – предложил Этьен, хотя такой вид Жени вызывал единственное желание – утащить ее обратно в постель и прижимать к себе, не отпуская ни на миг.


– Спасибо, – кивнула она, поднялась, накинула рубаху и стала натягивать штаны, а потом пошла умыться.


Когда она подошла, Этьен полил ей из кувшина, помогая умыться, а потом подал полотенце.


– Как ты себя чувствуешь?


– Немного разбитой, – призналась честно Женя. – Но это пройдет, – снова зевнула она и закончила одеваться, причесалась и пригладила, и поправила одежду. – Идем завтракать.


– Да, идем, – Этьен кивнул и, дождавшись, когда Женя будет полностью готова, пошел с ней в палатку к Андрею Ионовичу.


Женя крепко обнялась с Михайловским, прежде чем сесть за стол. Завтрак уже исходил паром, и из ставки врач привез кое-какие вкусности.


– Какие новости, Андрей Ионыч? – спросила Женя.


– Нас перебрасывают на Кавказ, дорогие мои, – со вздохом ответил врач. – Французы и англичане вошли в Босфор, чтобы оказать помощь Турции. Командование интересовалось, сколько у нас раненых, и сможем ли мы их транспортировать.


– Как на Кавказ? – изумилась Женя. – Миша ничего такого не говорил…– пробормотала она. – Что будем делать? У нас один больной пока тяжелый, нагноение раны, – вздохнула Ева и стала пересказывать вчерашнюю историю.


– Что? Брезгует он? – тут же взревел обычно спокойный Михайловский и почти дословно озвучил вчерашние мысли Катерины о том, в каких условиях приходится работать ее девочкам, а этот, видишь ли, брезгует. – Я жду рапорта через час. И пусть катится к своему разлюбезному папеньке под крыло.


Женя кивнула. В глубине души она была согласна. Впереди неизвестно что готовил им Кавказ – край непредсказуемый, и близкий к туркам.


– Я понял Андрей Ионыч. Замену попросите? – спросила она.


– Попрошу… Не факт, конечно, что дадут, да и черт с ним! Справимся и так, зато вредителя не будет. От Этьена, хоть он и не профессионал, значительно больше пользы, чем от этого горе-лекаря.


– Этьен вообще прекрасно справился, – гордо сказала Женя. – Его можно ставить даже на операции помощником, – предложила она.


– Мы обязательно над этим подумаем после передислокации, – пообещал Михайловский.


Этьен же сидел, не поднимая голову, весь пунцовый от смущения.


– Этьен, если ты против, то так и скажи. – спохватилась Женя. – Заставлять насильно не будем.


– Нет-нет, я не против, – он вскинул голову и замотал ею из стороны в сторону. – Если я могу делать что-то более полезное, чем таскание воды, то тем лучше, я буду только рад, – искренне заверил он.


Женя расплылась в улыбке.


– Значит, будешь мне помогать. И Андрею Ионычу. Пора за дело, раз нас перебрасывают, – вздохнула она и засучила рукава.


Этьен кивнул, быстро допил чай и поступил в полное распоряжение Жени, помогая ей и всему персоналу собрать все, что нужно в дорогу, и позаботиться о максимально удобной транспортировке больных.


Женя подготовила рапорт за полчаса, отдала его Михайловскому, а потом вместе с ним пошел осмотреть вчерашнего прооперированного пациента. С капитаном все было в порядке, теперь Катерина взяла его под свое личное наблюдение, так что беспокоиться о нем причин не было. Шов выглядел хорошо, отек спадал, и лихорадки почти не было. У Жени прямо камень с души свалился – она боялась, что капитан не выживет.


– Надо будет ему удобное место подготовить, – негромко заметил Этьен, прикидывая, сколько ещё у них лежащих больных.


– Поедет в крытой повозке, – кивнула Женя, помогая освежить перевязку. – Даст Бог, и все будет хорошо.


На том и порешили, а после начали готовить и повозки, и больных – в лазарете и вокруг него стояли шум и гам, но все знали свое дело. Не спали почти сутки, на еду времени тоже не было. Василий состряпал им перекус, да насилу напоил чаем, а потом тоже стал упаковывать все вещи, никому это дело не доверив. В таком безумном темпе прошло три дня – передислокация дело не быстрое. Боевые подразделения отправились в путь раньше, но для охраны госпитального обоза был оставлен кавалерийский полк.