– Скоро уже обед, тогда и отдохнем, – напомнила Женя.


Они вышли на улицу и стали умываться прямо возле бочки. В лагере была суета, только теперь она не была связана с переездом – ожидалась атака.


– Не сегодня-завтра ударят, – вздохнула Женя. – Останешься при Андрее Ионыче, помогать ему будешь, – велела она.


– Нет! – услышав это, Этьен категорично покачал головой. – Я с тобой поеду. На поле боя буду помогать тебе. Прикрывать тебя.


– Ты не сможешь, Этьен, – возразила Женя. – Ты еще недостаточно окреп, тебя там убьют.


– У тебя тоже еще рука не до конца восстановилась, – нахмурился он. – Как я могу оставаться здесь, если ты будешь там?


– С моей рукой все в порядке, – ответила Женя. – А как мне потом жить, понимая, что ты погиб из-за моей глупости?


– Почему ты так уверен, что я погибну? – спросил Этьен. Лицо его было все мрачнее. – Это я военный, а ты врач, вообще не должен быть на поле боя.


– Врач должен спасать людей, – ответила она. – Ты француз! Как ты пойдешь в атаку против своих!


– Я не буду никого убивать… если не понадобится тебя защитить, – ответил он. – Я просто буду тебя защищать.


– Этьен....пожалуйста, не надо. У меня душа будет не на месте, зная, что ты где-то тут в мясорубке боя, – тяжело вздохнула Женя.


– Ну хорошо… хорошо, – ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. – Пообещай, что будешь беречь себя, – попросил он с мольбой в голосе.


– Конечно буду, – пообещала ему Ева. – А ты помогай Андрею Ионычу и Катерине, – попросила она. – Но побереги ноги.


– Хорошо, – Этьен пообещал это вполне искренне, сейчас-то он готов был за это поручиться, ну а что будет потом, дело другое.


– Вот и договорились. А теперь нагнись, я полью тебе, – велела она. Этьен послушно нагнулся и с Жениной помощью привел себя в порядок.


– Так значительно лучше, – потерев лицо, сказал он. – Что у нас сейчас по плану?


– Обед, – с улыбкой напомнила Женя. – Потом у больных тихий час, а потом твоя помощь понадобится тем, кто может немного гулять. Хорошо?


– Да, конечно, – Этьен кивнул и огляделся. – Пообедаем с фельдшерами или пойдем к Андрею Ионычу?


– Пойдем к Андрею Ионычу, – решила Женя, застегивая жилет. – Надо про операцию рассказать.


– Идем, – Этьен тоже привел себя в порядок и пошел вместе с ней в палатку главного врача, где уже привычно суетился Василий.


– А вот и мы, – улыбнулась Женя. – Не сильно опоздали? – спросила она, садясь за стол к Михайловскому. Василий как знал и накрыл обед на троих.


– Я все равно ждать вас собирался, – ответил Михайловский. Ворчание Василия он давно научился игнорировать. – Все хорошо?


– Да, все хорошо. Как раз закончили операцию, – кивнула Женя.


– Ну и слава богу, – кивнул врач и достал небольшую фляжку коньяка, чтобы добавить краски на щеки своим подчиненным.


– Вы успели отдохнуть после обустройства? – спросила Женя, когда все выпили и приступили к обеду. Тот был роскошным, в духе кавказской кухни – густой острый суп, пресные лепешки и мясо на углях.


– Да, Костя, я в порядке, – кивнул Михайловский, с удовольствием приступая к еде. – А ты как? Операция дала не слишком большую нагрузку на руку?


– С рукой все в порядке, – заверила его Женя. – Скоро можно будет снять швы и все будет как прежде.


– Это хорошо, – кивнул Михайловский и с некоторым беспокойством посмотрел на ноги Этьена – было заметно, что они отекшие.


– Он их бинтовать удумал, – пояснила Женя, проследив за его взглядом.


– Так делами заниматься легче, – нахмурившись, пояснил Этьен. – Боль не чувствуется почти. И так от меня толку больше.


– Сейчас толку больше, а потом придется вам деревяшки выстругивать! – обругал его Михайловский. – Я вас к койке прибинтую, если еще раз увижу подобное.


– Хорошо… Я больше так не буду, – по-детски повинился Этьен, склонив голову. Ему было странно, что эти люди так за него переживают, но очень приятно.


– Вот и хорошо, – кивнул Михайловский, а Василий принес чай и пирог. – Десерт, час отдыха и дальше работать, – распорядился он. – Нужно набраться сил перед атакой.


– Точно будет, да? – негромко спросил Этьен и посмотрел на Женю. Он не представлял, как будет ждать здесь, пока Женя будет там, на поле боя.


– Конечно будет, – кивнул Михайловский, тяжело вздохнув. – Куда же без этих атак. Дня через два, как сказали в штабе, но кто их знает.


– Чем позже, тем лучше, – вздохнул Этьен, потягивая ароматный чай с травами.


После обеда они с Женей поблагодарили Василия и Михайловского и вышли из палатки.


– Присядем где-нибудь?


– Да, с удовольствием. Хочешь, прогуляемся в долину? – предложила Женя.


– Я бы с удовольствием, но рисковать боюсь, – виновато пояснил Этьен, указав на свои ноги. – Если ты не против, давай посидим немного.


– Хорошо, тогда сюда, – она кивнула на скамью под натянутым тентом от дождя и солнца.


Устроившись там, Этьен вытянул ноги и блаженно выдохнул.


– Даже не верится, что где-то сейчас идет бой, – вздохнул он, наслаждаясь кристально-голубым небом над головой.


– Это точно, – Ева накрыла его руку своей. Эта незаметная для окружающих ласка очень много значила для нее – это живое тепло и крепкая сила близкого человека.


Ощутив ее прикосновение, Этьен перевернул руку, чтобы ладонь касалась ладони, и переплел их пальцы. В этом прикосновении было больше слов, чем можно было сказать вслух.


– Здесь так красиво. Не думала, что Кавказ и правда настолько живописен, – сказала тихонько Женя, оглядывая простор.


– Да, чудесный пейзаж, – согласился Этьен. – Не хочется, чтобы его разрушала пушечная канонада.


– Вот и мне не хочется, – вздохнула она. – Кому вообще нужна эта война.


– Точно не таким, как мы, – ответил Этьен, крепче сжимая ее пальцы. – Но для чего-то она свела нас…


– Нет, не она. Мы познакомились в салоне, помнишь? – спросила Женя.


– Помню, конечно, – Этьен улыбнулся, вспоминая юного мальчика, каким увидел тогда Женю. – Но тогда это ни к чему бы не привело.


– Я тебе тогда не понравилась? – спросила Женя, взглянув на него.


– Я просто не привык смотреть на мужчин в каком-то ином смысле, кроме делового, – рассмеялся Этьен и поднес ее руку к своим губам. Она пахла карболкой, но он привык.


– И в самом деле, – улыбнулась она, страшно смущаясь. – Как ты впервые понял, что влюблен?


– Не знаю… – Этьен пожал плечами. – Это понимание пришло само. Постепенно мы с Мишель становились все ближе и в какой-то момент поняли, что осталась только одна грань, разделяющая нас. И мы готовы были перешагнуть ее вместе.


– И как это было? – тут же полюбопытствовала Женя. – Как оно? Это…, наверное, это очень личное, зря я спросила.


– Это было… хорошо. Очень хорошо, – ответил Этьен, но все-таки не стал вдаваться в подробности, это и правда было личное, а Жене он обязательно потом все покажет, если та позволит.


– Я подумала…– вдруг сказала Женя. – Что, если я не вернусь из атаки, и так и не узнаю ни одной грани любви?


– Эй, не думай так, ты вернешься, – Этьен придвинулся к ней и обнял за плечи. – Но… если ты хочешь… я покажу тебе, – негромко добавил он.


– Я хочу, – кивнула девушка. – Ведь…мне понравится, да? – спросила она неуверенно.


– Я сделаю все, чтобы тебе понравилось, – пообещал Этьен, мягко погладив ее по волосам. – Попросишь сегодня Василия баню затопить?


– Попрошу. А она нам понадобится? – спросила она, ощущая растущее смятение, страх, предвкушение и возбуждение.


– Просто нам лучше быть чистыми, – ответил Этьен, замечая выражение ее глаз. – Женя, нам не обязательно делать это сегодня, если ты не уверена, у нас будет еще много дней и ночей.


– А вдруг не будет? – вздохнула она, закусив губу.


– Тогда я вытащу тебя с того света, – ответил Этьен предельно серьезно.


– Каким образом? – рассмеялась Женя.


– Понятия не имею. Но я это сделаю, – ответил Этьен и, уже не оглядываясь, поцеловал княжну.


Женя только охнула, закрыла глаза и прижалась к его губам в поцелуе, постанывая и дрожа в его руках.


Прервало их покашливание, как оказалось, Василия. Впрочем, когда они оторвались друг от друга, оба вспыхнув, тот и глазом не моргнул, словно каждый день такое видел.


– Константин Евгенич, Андрей Ионыч вас к себе просят.


Женя краснела как мак и кивнула, поднимаясь на нетвердых ногах.


– Да, конечно, иду, – сказала она и пошла к Михайловскому.


Василий только крякнул и поспешил за ней. Этьен тоже направился следом, но остался на расстоянии от палатки, чтобы не казалось, что он подслушивает.


Женя вздохнула, пригладила волосы и оправила одежду, а потом вошла в шатер Михайловского.


– Звали, Андрей Ионыч?


– Да, Костя, – врач кивнул, не отрываясь пока от записей. – Я посмотрел карту поручика Васнецова… – начал пояснять он, и только тогда поднял взгляд. – Что с вами, душа моя? Не лихорадка? – обеспокоено спросил он, увидев румянец.


– Нет, Андрей Ионыч, я просто с Этьеном… разговаривал, – сказала она, подойдя. – Что там с Васнецовым?


– Разговаривал… – Михайловский понимающе усмехнулся и кивнул. – У Васнецова перелом лучевой кости, рука зафиксирована, и пальцы продолжают опухать. Я подозреваю у него перелом пальцев. Посмотришь?


– Конечно, – кивнула Женя. – И мы правда разговаривали, – еще гуще покраснела она.


– Костенька, да я разве ж возражаю? Разговаривайте себе на здоровье, сколько душе будет угодно, – ответил врач, стараясь, чтобы тоска и тревога за этих двоих не была так очевидна.