Зато Михайловского Этьен обнял с удовольствием, да и Катерину расцеловал в обе щеки.

– Ох, ну и аппетитные же у вас запахи, – улыбнулся он.

Василию лучшей похвалы и не нужно было. Он тут же самые лакомые куски отдал Этьену, бурча, что в казармах-то так не покормят. А Женя просто млела рядом, что Этьен тут с ними.

– Наемся у вас тут, лошадь меня не поднимет, – шутливо проворчал Этьен, стараясь не накидываться на еду. За те пять дней, что он жил в расположении, он успел заметно похудеть.

– Вот уж не брешите, вашбродь, – буркнул в бороду Василий, подкладывая ему пирожки с луком и яйцом.

– Василий, я же тресну, – Этьен вздохнул, поедая пока только взглядом румяные аппетитные пирожки. – Не дойду обратно до полка.

– Значит, мы вас покатим, вашбродь. Как Колобка, – решил проблему Василий, а за столом все рассмеялись.

– На все-то у тебя есть ответ, – Этьен тоже рассмеялся и взял себе пирожок, наслаждаясь едой, теплой обстановкой и близостью возлюбленной.

– А как же без этого. – Василий хмыкнул и подлил ему чаю. А Женя просто прижалась щекой к его плечу, и наслаждалась этим. Иногда Этьен отвлекался, чтобы поцеловать ее в макушку.

Катерина тайком утирала слезы, а Михайловский старался отвлечь её разговорами.

– Будет вам плакать, не поминки чай, – тихонько журил Катерину Василий.

– Сплюнь, Василий! – нахмурился Михайловский, и, хотя особой набожностью не страдал, перекрестился – война все же.

– Так я ж ей о том же. Нечего плакать заранее, – ответил он. – И вообще поздно уже. Спать всем пора.

– Я провожу тебя, – тут же сказала Женя.

– Да, пора уже, – кивнул Этьен.

Он сердечно поблагодарил за приглашение, за ужин и за компанию, а потом взял Женю за руку и покинул с ней палатку.

– Вечер как один миг…– прошептала Женя, переплетя их пальцы. – И снова все по-старому…

– Думаю, это ненадолго, – попытался подбодрить ее Этьен, целуя в висок, благо, сумерки и деревья их скрывали.

– Надеюсь, – кивнула она согласно. – Придешь ко мне во сне? – попросила она.

– Конечно, – неподалеку от казарменной палатки, Этьен придержал Женю и крепко поцеловал.

– Я тебя люблю. Береги себя, – она прижалась к нему и отпустила его. – Иди…

– И я тебя люблю, – Этьен на мгновение сжал ее руки и поспешил в палатку, опасаясь, что иначе не сможет заставить себя уйти.

Женя вздохнула и пошла обратно в госпиталь. И словно ночь стала холоднее без Этьена рядом.

В палатке все уже готовились ко сну, и Этьен тоже стал раздеваться – день был длинный, да и от сытной еды его разморило.

В госпитале было тихо, дежурили фельдшеры, все спали. Женя тоже тихонько прошла к себе и стала раздеваться.

– Костя! – в ее палатку буквально ввалился Саша. Он вроде бы хотел постучать или предупредить о своём появлении, но не смог скоординировать свои действия, поскольку был изрядно нетрезв.

– Саша? – Женя обернулась и накинула мундир обратно. – Что ты тут делаешь? Ты пьян?

– Нет… то есть да… немного, – кивнул Александр, осматривая ее палатку, на само же деле, просто избегая взгляда подруги. – Я тут думал о том, что ты сказал на плацу…

– Садись, ты на ногах едва стоишь, – велела Женя. – О чем ты думал?

– Что ты сказал, – повторил Саша, нахмурившись, когда Женя усадила его. Как ни странно, даже не смотря на свое состояние, он четко помнил, что нельзя раскрывать Женю. – Про нашу дружбу… Мы ведь друзья!

– Ты говорил, что нашей дружбы больше не может быть, – ответила ему Женя.

– Я… Думаю, я ошибался, – ответил Саша, наконец, встречаясь с ней взглядом. – Если это твой выбор, то… это твой выбор!

Женя ошеломленно замерла и взглянула на друга.

– То есть… как? – спросила она, подняв брови.

– Я не имею права осуждать тебя, – немного нечетко ответил Саша. – Поговаривают, что великий князь Симеон Александрович юных адъютантов предпочитает, а тут подумаешь, недруг… ну и что ж с того… Женя, ты мне скажи, это… взаимно? Он ведь бросил тебя, оставил одну…

Женя села рядом и взяла его за руку.

– Ох, Саша… Да, это взаимно. Мы любим друг друга. Очень сильно. И после войны… Мы надеемся, что мы поженимся.

– Ну, значит, так тому и быть, – кивнул Саша и поднял на нее взгляд. – Женя, ты меня прости! Ты ведь мой друг, я не должен был так с тобой… Я так привык, что ты… это ты. И я совсем забываю, что ты девушка. Но ведешь ты себя совсем иначе, и я теряюсь.

У Жени сердце разрывалось. Она испытывала и смятение, и облегчение.

– Саша… а скажешь ли ты то же самое на трезвую голову? – спросила она.

– Скажу! Ты же знаешь меня, – Саша теперь смотрел прямо на нее. – Завтра утром приду и снова скажу.

– Ох, Саша, – вздохнула она и крепко обняла его. – Камень с души снял.

– Ты прощаешь меня? – спросил Саша, неловко обнимая ее, хотя в былые времена в таком состоянии нередко висел на шее подруги, ведущей его домой.

– Как я могу не простить тебя? – сказала Женя, шмыгая носом.

– Эй, ну не плачь, ты же офицер российской армии, – шутливо укорил ее Саша, у которого тоже от сердца отлегло.

– Да как тут не плакать? – выдохнула она. – Если вы мне все только и делаете, что сердце рвете. Один в кавалерию ушел, второй решил, что я ему не друг отныне, сравнив с продажной девкой.

– Этьен молодец, не стал в тылу отсиживаться, а я, было, подумал, что он воспользовался тобой и бросил, – ответил Саша, поглаживая ее по спине. – А боец он хороший, уж мне ли не знать.

– Тогда чего ты его все задирал? – спросила Женя.

– Не знаю… мне казалось, если я смогу показать его плохим бойцом, то смогу доказать тебе… что-то, – Саша и сам толком не знал, зачем это делал.

– Все такой же дурашка, как в детстве, – вздохнула Женя. – Все тебе неймётся. Вот и что с тобой делать?

– Продолжать дружить, – предложил Саша, звонко чмокнув ее в щеку. – Но сейчас нам придется дружить на расстоянии, потому что мне пора в казарму.

– Ты дойдешь хоть, или тебя проводить? – спросила Женя.

– Дойду, – отмахнулся Саша и решительно поднялся на ноги. При этом, правда, покачнулся, но удержался.

– Горе луковое, – вздохнула Женя. – Идем, не дай бог свалишься в канаву и сломаешь себе шею, – она закинула его руку себе на плечо и обняла за талию, ведя.

– А твой француз не заревнует тебя, если вдруг увидит нас? – хмыкнул Саша, обнимая ее за плечи, но стараясь не слишком виснуть.

– Ты пьян в стельку, а Этьен достаточно благоразумен, – улыбнулась Женя, ведя его через лагерь.

– Благоразумен… как и ты. Вот почему вы нашли друг друга, – хихикнул Саша, стараясь миновать все препятствия.

– Не так уж я и благоразумна, видимо, – Женя все-таки довела его до дежурного по казарме и сдал с рук на руки. – Доброй ночи, Саша.

– И тебе, Костя! – Саша на пару секунд прижался к ее лбу, а потом растрепал волосы и, отсалютовав рукой, отправился на боковую.

Женя проводила его взглядом и пошла обратно к себе, уже валясь с ног от усталости, но счастливая от того, что с Сашей все разрешилось.


На следующий день опять были назначены совместные учения, но Этьен, ожидавший очередных провокаций от Саши, к своему удивлению, имел возможность спокойно тренироваться. А во время перерыва Саша подошел к Этьену.

– Я вчера попросил прощения у Кости. И теперь хочу извиниться перед вами. Я был неправ. – сказал он.

Завидев его приближение, Этьен напрягся и был совершенно искренне удивлен такими словами. Он опасался, что это какой-то подвох.

– И что заставило вас изменить мнение? – осторожно спросил он.

– Его слова вчера… на плацу, – ответил Саша. – Я знаю его всю жизнь, как и он меня. И это было как удар под дых. Правда больно бьет. Теперь я это знаю.

Это звучало слишком искренне, чтобы оказаться неправдой, Этьену хотелось верить, что Саша не стал бы апеллировать к высокому чувству дружбы.

– Что ж, надеюсь, между нами больше нет недопонимания? – уточнил он

– Ни малейшего, – он протянул ему руку для пожатия. – Не откажите мне в дружбе.

– Не откажу, – Этьен кивнул и протянул руку в ответ. – Думаю, мы можем стать хорошими друзьями.

– Вот и замечательно. Как насчет брудершафта? – он достал фляжку.

– Сейчас, – Этьен опасливо обернулся и утащил Сашу за поленницу, чтобы их не застали и не отправили на гауптвахту. Там Саша достал складные стаканчики и разлил в них коньяк.

– Ну, будем!

– За нас! – поддержал Этьен, скрещивая с ним руки, а потом опешил, получив троекратный поцелуй в щеки.

– Так, так, так, и вот так! – последним был смачный поцелуй в губы. – Все, Этьен, вот и побратались.

Это братание смутило Этьена, но он старался не показать виду.

– Рад, что все благополучно разрешилось, – пробормотал он.

– Это русский обычай, Этьен, – Саша догадался, что это смутило его. – Без романтической подоплеки.

– А, хорошо! – Этьен облегченно вздохнул, ведь теперь он мог спокойно рассказать об этом Жене.

– Так многие делают, просто приглядись на очередной попойке, – улыбнулся Саша.

– Я не был ни на одной, – признался Этьен, оглядываясь. – Надо на плац вернуться, пока нас не хватились.

– Приходи сегодня на нашу, – позвал он. – Полковую. – И они вернулись на плац.

– Хорошо, спасибо, – Этьен кивнул и тоже вернулся к тренировке, решив попозже спросить, можно туда прийти и Жене.

Так до самого обеда они и тренировались, потом ополоснулись из бочки с водой и переоделись, прежде чем идти есть.

В обед Этьен постарался покушать побыстрее, чтобы сбегать к госпиталю, правда, искать Женю у него не было времени, поэтому он передал ей записку через Василия, предлагая прийти вечером в казармы.

Женя в этот момент была на операции, с обедом они с Михайловским задерживались, но записка тут же подняла ей настроение лучше миски горячего борща.

– Андрей Ионыч, я вечером отлучусь, хорошо? – попросила она.