— Только это не изменит того, что ты вечно убегаешь и прячешься.

Я понимаю, что мне нужно перевести разговор в другое русло и как можно скорее, и я выпаливаю первое, что приходит на ум. Я собираюсь дать ответный удар:

— Картина мальчика, та, что одна из последних, это ведь ты ее рисовал?

— Да, — в глазах Максима мелькает усталость, словно он решил перестать с чем — то бороться. — Я не знал, что она все еще висит там.

— Расскажи мне.

Максим смотрит на меня какое-то время, и я уже думаю, что он ничего не ответит, как он снова начинает говорить:

— А я думал, что одно из твоих правил было не задавать лишних вопросов.

— Правила уже были нарушены, когда ты меня сюда привел. Правила были нарушены еще тогда, когда ты пригласил меня в кафе, — воинственно отзываюсь я на его замечание.

— Но ты согласилась. А потом сама же стала нарушать свои глупые правила, начав задавать мне вопросы. А теперь давай вспомним, Оксана, соглашался ли я на них?

Мой мозг начинает лихорадочно работать, вспоминая тот раз, когда я заявилась к нему с условиями. Тогда у меня прямо на его глазах произошла паника, которая потом быстро угасла, так же как и началась. Он действительно не соглашался, он только слушал меня! Он со своей высокой наглой и самодовольной позиции позволил мне вылить все, что я думаю, словно я глупый наивный ребенок, которому просто нужно выговориться. Но он ни на что толком не соглашался! Он не давал мне четкого ответа, а я была настолько глупа и поглощена своими эмоциями и переживаниями, что совсем не обратила на это внимание.

— Ты самодовольный и наглый тип! — шиплю я, не зная, что еще сказать.

— Не моя вина, что ты не умеешь заключать сделки.

— Так для тебя все это сделка? — негодую я.

— В первую очередь, это ты сделала из обычных отношений жалкое подобие договора о сношении! — заявляет Максим, усмехаясь, видя, как я морщусь при слове «сношение», — подумай хорошенько. Вспомни все с самого начала. Я лишь предложил тебе необременительные отношения, от которых каждый мог получить выгоду и, что немаловажно, удовольствие.

На слове удовольствие он делает особый акцент и начинает снова подходить ближе, заставляя меня прижаться спиной к дереву.

— Но ты, — продолжает он, — испугалась своих желаний, которые казались тебе неправильными, и решила выставить свои условия, надеясь, что я пошлю тебя к черту.

— Это не так.

И в самом деле, я не собиралась этими правилами его отталкивать, не понимаю, почему Максим понял все иначе. Но все, что мной тогда двигало, это желание защитить саму себя. Да, я боялась того желания, что испытываю к нему, потому что совсем его не знаю. Я и сейчас знаю о нем очень мало. И могу только догадываться, к чему могут привести нас эти отношения.

— Тогда зачем? — шепчет он своим хриплым голосом прямо возле моих губ, — чего ты боишься, Оксана?

— Тебя, — сдавленно шепчу я в ответ, не в силах отрицать очевидного, — я боюсь тебя.

— Не стоит, — он качает головой, словно сам не до конца верит в то, что говорит, — я не желаю тебе зла.

— А чего ты желаешь? — вырывается у меня вопрос

— Тебя, — он сжимает мои бедра руками, прижимая их к своим, заставляя прочувствовать всю силу его слов. — И ты сама это знаешь. И ты, моя бабочка, точно так же желаешь меня.

Я ахаю, чувствуя, как его возбуждение становится сильнее, твердо упираясь в мой живот. И прежде, чем Максим сам проявит инициативу, первая впиваюсь в его губы, тем самым подтверждая его слова о моем желании к нему. Да, я его хотела. Так сильно, что сходила с ума, полностью отбросив чувство самосохранения. И я отдаюсь страсти, которая горит во мне, выпускаю ее наружу, чтобы не сгореть изнутри. Максим подхватывает меня за попу, и я обвиваю его бедра ногами, прижимаясь к нему. Он задирает мою футболку, открывая своему взору мою грудь, которая болезненно налилась в предвкушении его ласк. И Максим не заставляет ее ждать, прямо сквозь тонкое кружево бюстгальтера прикусывая за один сжатый в горошину сосок. Его очки падают на землю, когда я притягиваю его голову к себе ближе, но ни один из нас не обращает на это внимание. Я тяну за край его футболки, обнажая его спину, хочу видеть его тело прямо сейчас. Максим снова ставит меня на ноги и начинает стягивать с меня джинсы, а я жалею, что на мне не юбка, которую можно было бы просто задрать вверх, а трусики сдвинуть набок. Освободившись от них, я делаю тоже самое с джинсами Максима, которые быстро летят в сторону к моим, валяющимся в сухих листьях среди кустов. Когда же я прикасаюсь ладонями к налитой от желания плоти Максима, то чувствую благоговение, мой рот наполняется слюной. Да, я хочу попробовать его на вкус. Я поглаживаю его, предвкушая солоноватый привкус у себя на языке, но Максим не дает мне вдоволь насладиться этими прикосновениями. С глухим и хриплым рычанием он снова приподнимает меня, и я врезаюсь своей обнаженной спиной в шершавую поверхность дерева. Но это сейчас волнует меня меньше всего.

— Подними руки вверх, держись за дерево! — командует Макс, и я подчиняюсь. Кровь стучит у меня в ушах, и я полностью отдаюсь ему, прекрасно это понимая. И мне это нравится. И когда резко, без прелюдий, он входит в меня, я чувствую такое наслаждение от его яростных толчков, что все начинает плыть перед глазами от волн экстаза, окутавших меня. И мне плевать, что мы стоим всего в нескольких метрах от здания, где находятся люди, плевать, что кто — то нас может увидеть или услышать. А когда Макс с рычанием произносит мое имя, заставляя тем самым буквально изнывать от желания скорейшего освобождения, я начинаю со стоном шептать, умоляя его двигаться еще быстрее.

— Да. Да! Еще… — мои стоны такие громкие, что услышать их не составит никакого труда, но все, что меня сейчас волнует, это вид слившихся наших тел, ритмично двигающихся навстречу друг другу. Я чувствую, как становлюсь близка к краю, и закидываю голову назад, устремляя взгляд на верхушки деревьев. Мучительно сладко и так медленно волна удовольствия накрывает меня, и я из последних сил пытаюсь удержаться руками за дерево, распадаюсь на мелкие частички, чтобы снова почувствовать себя цельной.

— Бл…во!! — рычит Максим, а я моргаю, пытаясь прийти в себя и понять в чем дело. И когда я ощущаю жидкое тепло его семени внутри себя, то все становится ясно.

— Прости, — задыхаясь, шепчет Макс, таким хриплым голосом, что я едва его понимаю.

— Все в порядке, — я прижимаю его к себе, успокаивая. Не знаю, как именно, но я чувствую, что так и есть.

— Что за черт! — снова произносит ругательство Макс. — С тобой так легко срывает крышу! Он прислоняется своим лбом к моему, проводит по обнаженным плечам и рукам, которые уже начали покрываться мурашками от прохладного лесного воздуха.

— Замерзла? — Он спрашивает это таким нежным голосом, и я лишь молча киваю ему в знак согласия.

Максим быстро поднимает мою одежду и стряхивает с нее весь мусор, что прилип от земли, и помогает мне натянуть кофту.

— У тебя есть с собой салфетки? — спрашивает он.

— Нет, — я не совсем понимаю, зачем они ему понадобились — Моя сумка осталась в машине.

— Подожди. — Он начинает рыться в карманах своих джинсов и достает оттуда носовой платок. Развернув его, он очень аккуратно проводит им у меня между ног, вытирая остатки своей спермы. Этот жест кажется мне еще более интимным, чем все, что между нами было до этого. Но ему, конечно, нужно сказать, что-нибудь такое, что заставит меня снова покраснеть. — Вот теперь можно и трусики одеть, — с легкой ухмылкой произносит он.

— Ты очень внимателен. — Я пытаюсь изобразить его ухмылку, и на это Максим довольно хмыкает.

Мы начинаем одеваться, а меня все еще немного потряхивает от того, что мы сейчас занимались сексом прямо в лесу. Во мне кипит смесь противоречивых чувств, я в шоке, что позволила этому произойти и в шоке от того, что мне это так понравилось. Я чувствую блаженство, сладкую негу и легкий укол вины от того, что подобное поведение не очень-то правильно. Сексом люди должны заниматься в постели, а не в лесу и, конечно, не в общественных местах. У нас же с Максом все как раз наоборот. Мы делаем это где угодно, но только не там, где все обычные люди. Хотя, чего ты ждешь, Оксана? Уж точно не романтического ложа, обставленного свечами. Краем глаза я наблюдаю, как Макс неторопливо одевается, совершенно необеспокоенный тем, что совсем рядом могут находиться люди. А если бы мимо кто-то проходил? А что если нас действительно кто — то мог услышать? Заметила бы я хоть кого-нибудь рядом? Это вряд ли. Я была слишком увлечена происходящим между нами действом. Я и сейчас едва могу оторвать от него взгляд. Максим отыскивает свои очки и просто водружает их себе на голову. Подходит ко мне, все еще стоящую возле дерева, уже одетую и, слегка приобняв, спрашивает:

— Интересная экскурсия вышла, верно?

Он нарочно соприкасается со мной носом, слегка потирая его о мой. Он усмехается, в глазах снова пляшут озорные искорки. Но потом, видно вспомнив что-то еще, его лицо слегка мрачнеет:

— Тебе нужно будет провериться, понимаешь?

— Да, — согласно киваю я.

— И учитывая то, что мы оба слишком часто теряем голову, стоит подумать о других видах защиты, — он внимательно заглядывает в мои глаза.

— Хорошо, — с этим я не могу не согласиться. — Но, в любом случае, ты можешь не переживать, я к гинекологу хожу регулярно. Я чиста.

Эти слова я говорю со всем достоинством, на какое только позволяет ситуация вообще. А Максим, чуть вскинув брови, отвечает:

— Я имел в виду в первую очередь твою нежелательную беременность. У меня нет желания становиться отцом, — тембр его голоса моментально сменяется на более отстраненный и холодный. — Думаю, в той же степени, как и у тебя нет желания становиться матерью.