Прожектора освещают толпу, их яркий свет режет глаза, ослепляя. Я подношу к ним руку, но тут же убираю ее, как только на их фоне замечаю темный силуэт мужской фигуры, направляющейся к рингу уверенным тяжелым шагом. Это Макс. И на долю секунды я даже задерживаю дыхание. Не понимаю, я абсолютно ничего не понимаю. Сейчас я вижу во всей красе всю его хищную натуру. В длинных синих шортах с перемотанными бинтами руками, чтобы уберечь их от ударов, он великолепен. Обнаженный торс являет собой потрясающее зрелище, и прямо сейчас я не могу поверить, что у меня действительно была близость с этим человеком, да еще и не один раз. Я слышу, как девушки восторженно визжат, глядя на него, и во мне моментально просыпаются собственнические инстинкты. Мне хочется дать каждой из них в глаз или оттаскать за волосы, чтобы показать, что он мой! Какое глупое чувство, но я ничего не могу с этим поделать. И тут до меня доходит, что он легко может меня сейчас заметить. Максим поднимается на ринг, грациозно пролезая через ограждение. Он поднимает вверх руки, приветствуя толпу, но даже толком не удостаивает ее взглядом. Да ему это и не нужно, он излучает такую мощную притягательную энергетику, что она буквально пронизывает весь зал. Самоуверенный, абсолютно спокойный и сосредоточенный. И ему явно нет дела до всей этой орущей толпы, скорее, он хочет как можно быстрее покончить со всем этим и просто уйти. Ведущий объявляет его противника, но я настолько увлечена рассматриванием Макса, что даже не успеваю запомнить его имени. Прожектора снова на несколько секунд ослепляют, а толпа радостно приветствует его оппонента. Увидев того самого типа, с которым мы повстречались на набережной, я уже почти не удивляюсь. Он так же самоуверенно себя ведет, как и сам Макс, но в отличие от него он упивается вниманием толпы, даря ей свою довольную улыбку. Макс же, по сравнению с ним, выглядит чуть ли не скучающим. Они пожимают друг другу руки и отходят в стороны, начиная делать прыжки на месте, разминая ноги. Противник Макса, поворачивает шею в одну сторону, затем в другую, так же разминая ее, он встает в стойку, группируясь в нужном положении. Теперь он полностью готов к бою, и должна признать, что он выглядит довольно угрожающе. И я нервно сглатываю. Во что, черт возьми, ввязался Макс? Объявляют начало боя, и оба противника быстро направляются к центру, и я не успеваю опомниться, как этот белобрысый первым наносит удар, но Макс ловко от него уходит, уклонившись в сторону, и тут же бьет его в правый бок. Я сжимаю руки в кулаки и смотрю на них, не отрывая глаз, боясь пропустить даже мельчайшую подробность их боя. А еще мне страшно. Так страшно, что меня бросает в озноб, а к горлу подступает знакомая горькая тошнота. Максим и его противник начинают описывать круги вокруг друг друга, нанося удар за ударом, но каждый умудряется отвести его в сторону. Пока единственный удар, который достиг цели, принадлежит Максу, и это не может меня не радовать. Толпа ревет, она жаждет зрелищ, и Максу снова удается нанести удар блондину куда-то в уровень печени. Тот загибается от боли, подставляя тем самым спину, и Макс быстрым ударом локтя заставляет его упасть на колени. Я готова была уже обрадоваться, надеясь, что на этом дело может закончиться, ведь он свалил его с ног, верно? Но не тут — то было, к ним быстро подлетает судья, высокий мужчина в черной футболке, и отводит Макса в сторону, который намеревался нанести еще один удар в челюсть. Я не знаю, что здесь за правила, но больше всего я хочу, чтобы это все поскорей закончилось. Блондин поднимается, скаля зубы, теперь он зол, это очевидно. Ему дают пару секунд, чтобы прийти в себя, а я смотрю на Макса, который именно в этот самый момент поворачивает голову в мою сторону, и я тут же отворачиваюсь, надеясь, что он меня не заметит. Как же это по-детски, Оксана! Мне снова приходится прятаться от него, как тогда, в первый день нашего полноценного знакомства. И сегодня я особенно хочу, чтобы мне это удалось, Максим не должен меня увидеть, я прекрасно понимаю, что это может его отвлечь, и тогда он проиграет. Немного переведя дыхание, по восторженным возгласам толпы я понимаю, что бой снова продолжается, и снова устремляю взор на ринг. Макс стоит спиной ко мне и отводит удары противника, они снова начинают кружиться, каждый ловко наносит удары. Но их сила всегда попадает только в те места, которые приносят, очевидно, не самый серьезный вред, потому что ни один из них не отступает ни на шаг, и не теряет самообладание. По крайней мере, мне так кажется. Я облегченно вздыхаю, похоже на сей раз мне повезло, и Макс меня не заметил. Теперь он стоит боком ко мне, и чуть развернувшись корпусом, тем самым давая себе небольшую передышку. Он быстро бросает взгляд в мою сторону, и я от неожиданности даже не успеваю хоть что — то предпринять, чтобы спрятать свое лицо. Глаза Макса расширяются в удивлении, когда он понимает, что перед ним стою именно я. И от этого он теряет бдительность всего лишь на пару секунд. И мерзкий блондин, воспользовавшись этим, со всей силы бьет его в бок, а потом еще наносит сильный удар с другой стороны, и Максим отступает назад, согнувшись пополам.

— Давай, врежь ему еще раз! — завизжала стоящая рядом со мной девица.

— Заткнись, дура! — зло ору я на нее и тут же отворачиваюсь, не желая вступать с ней в перепалку. Прямо сейчас меня больше интересует исход битвы. Сердце колотится, и я мысленно обзываю себя последними словами, прекрасно понимая, что это из — за меня Максим сейчас может проиграть бой.

Еще один сильный удар, прицеленный в лицо, но его Макс успевает блокировать и со всей силы откидывает руку противника. Сейчас он чертовски зол, он просто в ярости, его глаза горят, и на короткий миг мне становится почти жаль этого блондина. Такой ярости я еще никогда не видела, лицо Максима перекошено от гнева, и он бросается на противника, и тот уже просто не успевает отбиваться. Он наносит удары так быстро, что я едва успеваю следить за ними, но теперь он делает это не так хладнокровно как в самом начале. Теперь его обуревают чувства, полные ненависти и злости. Я в оцепенении от предстающего передо мной зрелища мотаю головой из стороны в сторону. «Боже мой! Кто же ты такой, Макс? Я совсем тебя не знаю!» Я убираю глаза, глядя на пол перед собой, слишком впечатленная той беспощадной жестокостью, что открылась мне в Максиме. Не могу поверить, что он может быть таким. Рев толпы снова оглушает очередным всплеском восторженных криков, я все же снова смотрю в сторону Макса и вижу, как его уже шефствуют как победителя, а покалеченного с переломанным носом блондина уводят с ринга. И все бы ничего, я рада, что Макс цел и невредим, а кроме пары синяков с ним определенно все будет в порядке. Но тот его взгляд, что я ловлю на себе, прожигающий меня насквозь, дает мне понять, что у меня будут большие неприятности.

Как только ринг пустеет, музыка снова начинает играть так же громко, как и до начала боя. Ведущий просит толпу далеко не расходиться, потому что вечер только начался, и впереди всех ждет еще много всего интересного. А мне срочно нужно выпить, и это должно быть что-то покрепче, чем апельсиновый сок. Постепенно толпа расходится, давая мне простор, чтобы, наконец, выйти из этого замкнутого круга, в котором я оказалась. Но есть и те, которые остаются на месте. В основном это парни, пускающие слюни на полуголых девиц, вышедших на ринг, чтобы немного развлечь публику. На ватных ногах с гудящей головой я плетусь обратно к бару. Все, что я сейчас видела, кажется мне настолько непонятным и плохо укладывающимся в голове, напоминающим картины сюрреалистов, поклонниками коих я никогда не была. Быть может, пока Макса нет рядом, мне стоит сбежать отсюда? Но я знаю, что он все равно найдет меня, и я даже неплохо себе представляю, что он будет мне говорить. Но, по крайней мере, к тому времени, он может успеть остыть. Его ярость и злость на ринге были такими явными, и это действительно меня напугало. Остается только надеяться, что его злость была направлена не по отношению ко мне. Ну, по крайней мере, частично.

— И как тебе? — за барной стойкой вырисовывается уже знакомый мне бармен, — Жесткий конец, конечно! Но последний удар просто шикарен, сразу в нокаут!

— Угу, — я все еще не могу прийти в себя и пытаюсь переварить все, что сегодня увидела. — И часто такое бывает? В смысле Макс, он часто выступает здесь?

— Макс? Что, понравился тебе? — бармен улыбается понимающей улыбкой. — Придется в очередь встать, тут многие дамы имеют на него виды.

— Мне не нужно вставать в очередь, — раздраженно ответила я, — и ты не ответил на мой вопрос. Максим часто вот так дерется?

— На самом деле нет, — мотает головой бармен, протирая какой — то стакан. — Вообще нет. Это все его спор.

Я облегченно вздыхаю, значит все не так уж страшно, и, если повезет, то в старости Максим сможет без боли держать кисть в руках. Я не понимаю, о чем он вообще думал, занимаясь этим? Травма рук для художника равнозначна смерти, и махая кулаками на ринге, этого можно легко добиться.

— А что за спор? — быть может мне удастся выведать все самое интересное у этого болтливого бармена, пока Максим еще не вышел из — за кулис.

— Спорили на тачки, — наклонившись ко мне и чуть снизив тон, продолжил бармен, довольный, что есть о чем посплетничать. Он явно не прочь поделиться со мной информацией. И стоило только мне обрадоваться, что вот сейчас я все узнаю, как его подзывает один из посетителей, немедленно требуя выпивки. А я нервно начинаю барабанить пальцами о столешницу в ожидании, когда бармен вернется. Людей вокруг снова становится много, и уже за барной стойкой почти нет свободных мест. Похоже, зрители не вняли просьбе ведущего и все же отошли от ринга. Рядом со мной присаживается какой — то парень и улыбается мне так, словно нашел во мне нечто удивительное. Я демонстративно отворачиваюсь от него, жалея, что так и не успела заказать выпить. Тем временем незнакомец подвигается ко мне ближе, и я напрягаюсь всем телом.