— Привет, Лен, рада, что ты приехала.

— Я тебя внимательно слушаю, — голос Лены немного смягчился, однако сквозивший в нем сарказм я все же услышала. Вся ее поза говорила, что она нервничает, так же как и я, и ей явно хочется покончить со всем этим как можно быстрее. И мне лучше как можно скорее начать этот трудный разговор и оставить его в прошлом, чтобы суметь двигаться дальше. Вот только начать оказалось не так просто, хотя я знала, что легко не будет. Собравшись с мыслями и посмотрев в лицо бывшей подруге, я постаралась вложить в свой голос как можно больше уверенности и силы:

— Во-первых, — я сложила руки в замок прямо перед собой, — я хочу еще раз попросить у тебя прощения за все, что произошло. Ты должна знать, я каждый день жалею о нашей потерянной дружбе, и мне очень хотелось бы вернуть все назад, чтобы исправить. Но, к сожалению, это невозможно. И все, на что я могу теперь надеяться, это на то, что ты сможешь однажды найти в себе силы и суметь простить меня. Для меня это важно.

Ну вот, я это сделала. Стоило, наверное, мне даже поаплодировать. Такой короткий монолог, а столько в нем заключено моих личных переживаний и мучений. Я стараюсь не отводить взгляда, впитывая каждую эмоцию, промелькнувшую на лице Лены. Она удивлена и обескуражена. Интересно, о чем она думала я стану еще с ней разговаривать, если не об этом? Сомневаюсь, что теперь у нас есть что-то общее, кроме этого мерзкого прошлого, и от этой мысли мне становится даже холодно внутри. Я так переживала, что не смогу произнести всех этих слов, и у меня даже возникало желание просто не приходить, взять и отменить встречу, зарыться с головой в песок и продолжать мучиться воспоминаниями как раньше. Но я уже твердо решила не делать этого, и вот я здесь обнажаю свои чувства перед бывшей подругой, которая имеет полное право не давать мне необходимого понимания и прощения. Нет, мне в самом деле можно поаплодировать! Я ожидала, что меня начнет буквально трясти от тех эмоций, что переполняли меня, что к горлу подкатит желчная тошнота, та, что появлялась всякий раз, когда я начинаю сильно нервничать. Но ничего подобного я не чувствовала. Вместо этого во мне появляется даже какая-то странная легкость, я бы даже сказала, зарождается еще маленькая, но уже уверенная сила. Сила осознания, что я все же не трусливая предательница, которой себя считала, а взрослый самодостаточный человек, умеющий отвечать за свои поступки и готовый нести за них ответственность. Мне даже показалось, что теперь уже не так важно, простит меня Лена или нет. Как я верно подметила, прошлого не вернешь, и все, что нам остается, так это извлечь из прошлых ошибок горький урок и больше не наступать на все те же грабли. Лена расслабленно откинулась на спинку сиденья и так же лениво и равнодушно произнесла:

— А что во-вторых?

— Во-вторых? — я не сразу поняла о чем она и как то сразу стушевалась от ее такого безразличного тона. Похоже, аплодисменты мне все же не светят. — Ах, да! Во вторых… — задумчиво повторила я, усиленно пытаясь вспомнить, что же я хотела сказать еще. Но вместо этого совершенно ушла от темы. — А ты так изменилась, я тебя даже не сразу узнала.

Лена тяжело вздохнула, затем чуть нахмурила брови, словно задумалась о чем-то. Я видела эту зияющую между нами пропасть. Пусть она и сидела прямо предо мной в своей облегающей кофточке с кричащим вырезом на груди, больше подходящей для ночного клуба, чем для обычного кафе. Она поджала свои ярко накрашенные губки и, недовольно сморщив нос, внимательно меня оглядела.

— А вот ты не изменилась, — наконец произнесла она.

— Ну, может не во всем, — уклончиво ответила я, ведь внутри у меня произошли довольно значительные перемены. И встретив Лену, я осознала это в полной мере. Я действительно очень изменилась, только не внешне, а скорее где-то глубоко внутри. Интересно, а Лена изменилась только внешне? События, произошедшие на Сашкиной даче, поменяли безвозвратно так много, они изменили нас.

— Если честно, — Лена чуть отстранилась от спинки сидения, словно приготовилась к важному разговору, и я тут же насторожилась, — я редко вспоминала о тебе.

Она подняла на меня глаза, стараясь увидеть, какой эффект произведут на меня ее слова. А я и бровью даже не повела. Я ведь тоже старалась о ней не думать.

— И вообще, я не совсем понимаю, к чему ты все это решила вспомнить, — продолжила она уже более мягким голосом, в котором так явно узнавалась та самая Лена, которую я знала. — Если хочешь знать, то со Стасом я рассталась и уже очень давно.

— Этому я рада, — искренне обрадовавшись, произнесла я, но увидев, какой Лена бросила на меня взгляд, тут же постаралась объяснить свои чувства. — Ты же понимаешь, что он тебя не достоин!

— Да он никого не достоин, — с деланным безразличием пожала плечами бывшая подруга. — Мне тоже жаль, что все так закончилось. — она отвела взгляд в сторону — Но думаю, ты понимаешь, что несмотря ни на что, дружбы между нами уже не получится.

Ее слова точно обухом мне по голове. Да, я понимала, что дружбе конец, но услышать это вот так снова, было тяжело. Я даже испугалась, что вот — вот на глаза выступят слезы обиды, но я сдержалась. Браво, Оксана! Научилась — таки владеть своими чувствами.

— Да, я понимаю, — тихо прошептала я, боясь, что мой голос начнет дрожать, — но я не находила себе покоя после того случая.

— После того случая? — с иронией в голосе спросила Лена. — Имеешь в виду тот случай, когда я узнала о предательстве своей лучшей подруги и своего парня?

— Да, ты права, нужно называть вещи своими именами, — я вскинула голову со всем достоинством, что у меня была, хоть мои щеки горели точно от пощечины, совсем как когда мне ее влепила Лена, узнав правду. И уже не знаю точно, какая из этих пощечин была больнее. — И после того, когда ты решила узнать только сторону Стаса, но не мою.

Это было обвинение, и я имела на него право. В тот день подруга тоже в каком-то смысле меня предала, первым делом она поверила Стасу и только ему дала шанс на разъяснения, мою версию она не пожелала узнать. К нашей дружбе нет пути назад, она осталась в прошлом. И сейчас, глядя на эту странную незнакомку с короткой стрижкой и пирсингом в носу, я понимаю, что мне уже неважно, простит она меня или нет. Я простила. Простила за то, что она не дала мне возможности дать ответ, не вступилась за меня перед Стасом, ведь он пытался меня изнасиловать! И если бы они не вошли тогда на кухню с Сашкой, я даже боюсь представить, чем все тогда могло закончиться. Да, я простила ей все это, я даже в какой-то степени простила Сашку за его отстраненность, ведь он был другом Стаса. Хотя я до сих пор, считаю, что настоящий мужчина должен был бы врезать ему. А что касается самого Стаса… думаю, я начинаю все отпускать. Он был моей ошибкой, возможно даже самой большой за всю мою жизнь. Но я уже не могу хранить все это в себе, какие-то неведомые силы возродились во мне, и точно волной вынесли из меня всю эту боль, переживания и страх за себя. Я глубоко вздохнула, и во мне появилась легкость, такая невесомая и прозрачная, и я поняла, что отныне не стану считать себя шлюхой и предательницей. Я уже думала, что это и будет концом нашей встречи, но Лена умудрилась меня удивить:

— Я ведь знала тогда, что ты тоже запала на Стаса, — эти слова Лена произнесла с презрением. — Я специально сказала тебе, что он мне нравится, потому что была уверена, ты не встанешь у меня на пути к нему, — ее рот скривился в презрительной усмешке, — но я ошибалась.

Она снова безразлично пожала плечами, а я, точно громом пораженная, смотрела на Лену, и в моей голове мелькали сотни мыслей. Так она все знала, видела мои мучения и решила забрать то, что хотела сама, не думая обо мне. А Стас — этот мерзкий подонок отлично сыграл на наших с ней чувствах! Теперь я поняла, почему она стала от меня отдаляться, как только их начались отношения, мне это тогда вовсе не показалось. Она реально видела во мне соперницу!

— Думаю, на этом все, тебе пора идти, — выдавила из себя я, не уверенная что могу и дальше сдерживать в себе бушующие чувства.

— А как же прощение для тебя? — прищурив глаза, спросила Лена.

— Это уже твое право, — покачала я головой — Хочешь снять этот груз — простишь, нет, значит, нет.

— Ну как знаешь, — кивнула головой и бросила взгляд в сторону выхода и тут же радостно завизжала: — Ааа! Ты уже здесь!

Я автоматически повернула голову в ту же сторону, в которую смотрела Лена, и не поверила своим глазам. К нам вальяжной походкой направлялся Вадим. Он подошел к нам и, остановившись рядом с Леной, запустил руку в ее темные волосы, собственнически заставляя посмотреть прямо на него. Его губ коснулась довольная ухмылка, и, наклонившись, он с придыханием прошептал ей:

— Привет, детка! — он грубо поцеловал ее, да так страстно, что мне даже стало не по себе наблюдать за этим действом, слишком уж оно казалось интимным. Честное слово, я готова поспорить, что он затолкал ей в рот весь свой язык! Меня даже передернуло, настолько было неприятно видеть этого человека, особенно, учитывая нашу последнюю встречу. Должна признать, что, несмотря на свое довольно развязное проявление чувств на публике, смотрелись они вместе довольно… подходяще. Оба буквально пылали самодовольством от проявления своих чувств. А эти их сережки — у Лены в носу, а у Вадима в ухе, натолкнули меня на мысль — может они сделали пирсинг себе, когда уже были вместе? Наконец, они оторвались друг от друга, и Вадим обратил внимание на меня, быстро подмигнув:

— Какая встреча! Что это, совпадение или знак свыше? — спросил он словно у самого себя, а я решительно не поняла, что он имеет в виду, да и не хотела об этом даже думать.

— Вы что знакомы? — Лена удивленно уставилась на Вадима, а затем бросила на меня раздраженный взгляд.