Деви встретила Ратху в саду. Она сидела в своем кресле под бомбаксом — невысоким деревом, которое сейчас стояло без единого листочка, но усеянное крупными, с тарелку величиной, пурпурными цветами.

— Вот смотрю на них, — вместо приветствия сказала она девушке, кивая на него. — Похоже на меня: листьев уже нет, и было бы страшно смотреть на эти голые ветви, если бы не было цветов — моей любви ко всем вам. Я жива только этой любовью, она придает мне силы, да еще делает мое существование осмысленным. Представляешь, как я должна быть благодарна ей за это?

— Не вы, а мы все должны постоянно благодарить богов за то, что вы живете рядом с нами, — с чувством ответила Ратха, питавшая искреннюю симпатию к старушке за то, что она много значила для Нарендера, и ценившая ее человеческое обаяние. — Нам повезло всем, но Нарендеру — больше, чем кому бы то ни было…

— Спасибо, девочка, — улыбнулась Деви. — Особенно мне приятно, что ты говоришь эти слова искренне, а не только из вежливости. Ты напоминаешь мне внука — такая же чистая и естественная.

«Как странно, — подумала Ратха, — Нарендера нет здесь, а все для них обеих вертится вокруг него. Все-таки это удивительно и прекрасно — любить!»

— Я получила письмо от него, — сказала Деви. — Ну-ка прочитай, что он пишет — я забыла очки, а без них мне не справиться с таким мелким почерком.

Ратха не сомневалась, что Деви лукавит — она сама как-то видела, что та без труда читает газету без всяких очков, а уж там шрифт помельче, чем здесь, на этом голубом листочке бумаги. Но она была благодарна Деви за то, что та тактично дает ей возможность узнать, что там с Нарендером.

— «Бабушка, дорогая моя! — начала Ратха и заметила вдруг, как сразу просияло лицо старушки, уловившей в ее старательном чтении интонацию своего внука. — Как я соскучился по тебе, как хочу снова оказаться рядом, чтобы прижаться к твоей руке!»

— Ах ты, мой милый! — пробормотала Деви, стирая слезу. — А я-то как скучаю без тебя…

— «Если бы ты знала, как тут красиво, в этих фантастических горах, таких гордых, таких угрюмых на первый взгляд и таких щедрых и радостных для того, кто научился понимать их, — продолжала Ратха. — Здесь, среди скал, окружающих истоки великой реки, я нашел драгоценный кристалл — волшебную Гангу, и она сразу же заполнила пустоту моего сердца любовью».

— О, Боже, как он хорошо пишет! — с восхищением покачала головой Деви. — Так описать свое свидание с Гангом может только настоящий поэт, правда? Что ты скажешь, Ратха?

— Я тоже в восторге, — призналась девушка. — Нарендер очень талантлив и так тонко чувствует. Кто еще из знакомых юношей мог бы влюбиться в реку со всеми ее красотами и поэтичностью? Я таких просто не знаю.

— Ну, читай дальше, — удовлетворенно сказала старушка, радуясь, что нашла человека, так же высоко, как она сама, ставящего ее ненаглядного внука.

— «Если ты благословишь меня, тогда и ты вскоре увидишь ее светлый лик».

— Это он о том, что привезет мне воду из реки — я просила его и дала специальный сосуд для священной Ганги, — пояснила бабушка. — Испить эту воду всегда было моей мечтой, а уж теперь, перед смертью, я должна это сделать непременно.

— «Остальное — при встрече, — продолжила чтение девушка. — Моим родителям низкий поклон, а друзьям — любовь. Твой внук Нарендер».

— Замечательное письмо, — сказала Ратха, помолчав. — Такое короткое, а сколько сказано…

— И о тебе в нем есть, — лукаво улыбаясь, заметила Деви.

— Где же обо мне? — удивилась девушка.

— А вот здесь, смотри, — старушка ткнула пальцем в строчку, где говорилось о друзьях. — Кто же еще его друг, если не ты? Любовь — это тебе!

— Да? Я и не поняла, — покраснела Ратха, обрадованная этим толкованием слов Нарендера. — Думала, что это так, пустая фраза.

— Скажешь тоже… — Деви даже немного обиделась. — Нарендер не пишет пустых и формальных слов. Если сказано «любовь», так уж значит «любовь».

— Я просто не догадалась, — стала оправдываться Ратха, сердце которой замирало от радости.

— Я и сама бы не догадалась, если бы не знала его так, как знаю, — утешила ее старушка. — Так вот, у меня по этому поводу возникли кое-какие планы.

— Да-а? — протянула Ратха, вдруг почувствовав, что эти планы непосредственным образом могут касаться и ее.

Деви, улыбаясь, смотрела на ее растерянное и счастливое лицо.

— Мы приготовим ему сюрприз. Он вернется — и… — Она подняла голос и замолчала, как искусный конферансье, готовя публику к кульминационному моменту концерта. — И попадет на собственную помолвку.

Ратха вскрикнула и отступила. Магическое слово произнесено, и куда раньше, чем она могла рассчитывать. Неужели это все-таки свершится, и она станет невестой, а потом и женой Нарендера!

То, что слова о будущей помолвке прозвучали из уст Деви, было самым важным во всем этом разговоре. Заговори о ней Джави, это не произвело бы такого впечатления на девушку. Отец Нарендера может желать чего хочет — для самого юноши это не слишком много значит. Но Деви!.. Она-то уж не стала бы готовить того, что идет вразрез с мечтами внука. Наверное, он что-нибудь говорил ей, делился своими переживаниями, и бабушка могла судить о том, что будет или не будет приятно внуку.

Если Деви думает, что угодит Нарендеру, приготовив ему такой сюрприз, — значит, она знает, что делает. Возможно, они с внуком давно уже все обдумали, одна только Ратха не в курсе и мечется в тоске, как он к ней относится, мучается от неизвестности, проклиная свою любовь, которая, как ей казалось, не находит никакого отклика. Так значит, все это — ерунда, он любит ее! Какое счастье, какое чудо ждало ее, оказывается, в этом саду, куда она так долго не решалась приехать, опасаясь быть навязчивой.

Деви легко читала по ее вспыхнувшему лицу чувства, овладевшие Ратхой. «Прекрасная будет пара — мой внук и эта прелестная девушка, — думала она. — Такие красивые, юные, чистые… Может, еще правнуков дождусь!» Эта мысль ее саму очень насмешила и обрадовала — ведь подержать на руках малышей, которые родятся от этого брака, будет просто волшебной сказкой.

Теперь уже ей хотелось поскорей поженить их, просто не терпелось. К чему тянуть, откладывая счастье, когда можно наслаждаться им? Деви знала, как непрочно все на свете, как рушится жизнь, любовь, дом просто потому, что подстерегла болезнь или трагическая случайность. А что остается, когда все уже в прошлом, — только любовь к внукам и воспоминания. Значит, нужно, чтобы было, что вспомнить, к чему вернуться в тяжелое время, когда мир уже не кажется залитым светом.

— Я сама поговорю с твоим отцом, — пообещала она девушке.

— А как же господин Сахаи и его жена? — спросила Ратха, осторожно намекая, что не уверена, будет ли это решение одобрено всеми членами семьи.

— И ты еще сомневаешься? — рассмеялась Деви. — Ну, ты просто чудо, моя дорогая! Кто же в здравом уме может иметь возражения против того, чтобы в дом вошла богиня? Да мы все счастливы, что такая девушка, как ты, искренне привязана к Нарендеру. Ведь это так, ты любишь его, правда?

Ратха опустила глаза и чуть кивнула.

— Вот и отлично! — Деви покачала головой и грустно заметила: — Если бы у меня пятьдесят лет назад кто-нибудь спросил: ты любишь его, того, с кем мы хотим связать твою жизнь? Возможно, все сложилось бы иначе…

Ратха с удивлением смотрела на нее. «Так вы были несчастны в браке?» — прочла Деви вопрос в ее глазах.

— Что об этом говорить, — махнула она рукой. — Все давно уплыло вместе с водой Ганга и смешалось в океане со слезами и болью других женщин.

Ратха, повинуясь внезапному порыву, взяла ее руку и прижалась к ней щекой.

«Точно так же, как Нарендер», — подумала Деви и так же, как внука, погладила девушку по голове.

— Ну, ну, дорогая, не надо, — проговорила она. — А лучше напиши-ка Нарендеру письмо от нас обеих — теперь это можно, ведь сговор, фактически, состоялся. Хорошо?

Ратха кивнула, не отрываясь от сухой и сморщенной руки старой женщины.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

С приездом студентов на Тхакура и его жену, которые работали в гостинице, легло много работы. Они с трудом справлялись, и, если бы не помощь Ганга, им пришлось бы совсем туго.

Вот и сейчас девушка приближалась к гостинице, неся огромную вязанку хвороста. Пожалуй, не каждый мужчина смог бы дотащить такой груз, но Ганга справлялась с ним довольно легко. Ее стройный стан даже не согнулся под такой тяжестью.

Она быстро прошла по тропинке и наткнулась на Тхакура, подметавшего ступеньки перед входом.

— Смотри, брат, сколько хвороста я насобирала! — воскликнула девушка, сбрасывая вязанку.

— О, спасибо, Ганга. Ты меня очень выручила. Городские привыкли к теплу, им у нас холодно. Приходится много топить.

— Эй, Винду! — кликнул он свою жену.

— Что? — ответила женщина, высовываясь из окна и отирая лицо, раскрасневшееся у плиты с кипящими кастрюлями.

— Возьми хворост, а то у тебя уже кончается.

Женщина вышла из кухни, слегка переваливаясь от излишней полноты. Работа у плиты сильно отразилась на ее некогда стройной талии.

Бинду была приветливой, доброжелательной женщиной и прекрасно ладила с неугомонной Гангой, несмотря на очевидную разницу в характере.

— Как дела, Ганга? — спросила она.

— Хорошо, — улыбнулась горянка, погладывая искоса на окна гостиницы. — Я вижу, и у вас тоже дела идут. С приездом студентов доход увеличился.

— Да, но забот прибавилось. Мы с Тхакуром еле успеваем. Прошу, Ганга, помоги нам немного. Убери хотя бы несколько комнат!

— Конечно, конечно, — охотно согласилась девушка.