— Мне надо увидеть его, хоть раз, — говорила она, молитвенно сложив руки перед пораженным собственной удачей Джаем. — Потом может быть поздно — кто знает, что сделает со мной человек, купивший меня. Ведь вы не откажете мне, ведь поможете, да?

Джай усадил ее и, оглядываясь на дверь в страхе, что появится Чанхури или кто-нибудь из его приближенных, стал быстро и сбивчиво рассказывать девушке обо всем, что случилось: как умерла Деви, как Нарендер бежал из дома, как сам он, Джай, ездил искать ее и не нашел, как сказали они с Ситой, что Ганга умерла…

Дядюшка ждал, что после этого признания Ганга с отвращением отвернется от него, но этого не произошло. Ей было не до того, кто и когда причинил ей зло, хотел выбросить ее из жизни Нарендера. Она думала только о том, чтобы увидеть его и передать ему сына — пусть Рао попадет к отцу, а там уж она сама сумеет распорядиться собой, не боясь собственной гибелью сделать ребенка никому не нужным сиротой. Ганга уже не мечтала стать Нарендеру женой — что ни говори, а она чувствовала себя запятнанной. Пусть она не прошла еще через последнее унижение — постель, но мужчины уже касались ее, смотрели на нее как на публичную женщину, желали ее и не скрывали своих желаний. Разве может она после этого стать женой своему любимому, спрашивала себя Ганга и, как ни тяжело ей было, отвечала: нет! Главное, чтобы у Рао был отец, а там… Ганг принял в свои воды не одну тысячу отчаявшихся женщин и всем дал последнее пристанище, не спрашивая ни о касте, ни о состоянии, ни о том, через что пришлось пройти несчастной, прежде чем ее объяли его спокойные воды. В горах умирают просто — без жалоб и сожалений. И смерть — гораздо более простой способ уйти от грязи жизни, чем примириться с ней и презирать себя за это.

Понемногу до Ганги стало доходить, что Нарендер собирается жениться на дочке того самого человека, который стал ее тюремщиком в этом доме. Острая боль мгновенно обожгла сердце — он готовится к свадьбе, а она к смерти… Вот как распорядилась судьба! Нарендер думает, что она мертва. Да, так и есть — что-то в ней и вправду умерло. Пусть женится на ком хочет — только не оставит их сына. Теперь это все, о чем она мечтает.

— Отведите меня к нему — я не спутаю ваших планов, не помешаю свадьбе, — пообещала Ганга. — Мне и нужно-то всего две минуты!

Джай внимательно посмотрел на нее.

— Ты увидишься с Нарендером, — сказал он. — Только придется потерпеть еще немного — до свадьбы. Если я попытаюсь увести тебя сейчас — Чанхури мгновенно хватится своего сокровища. Мы даже не подойдем к дому Нарендера, как нас уже схватят. Да и пробраться к моему племяннику не просто. Его до сих пор держат под замком — отец недоверчив и осторожен. Подожди, свадьба будет здесь, в доме невесты. Я сделаю так, что ты туда попадешь. Лучшего момента и не придумать — если Нарендер признает твоего сына при скоплении народа, ни мать, ни отец ничего не смогут сделать — Рао станет его законным наследником.

— Но мы испортим ему свадьбу! — испугалась Ганга. — Я не хочу стать причиной позора его семьи, и мне совсем незачем оскорблять своим присутствием невесту — ведь она ничего плохого мне не сделала!

Джай взял ее маленькую руку и сжал в своих ладонях.

— Мне понятно теперь, почему Нарендер так бредит тобой, — ласково сказал он. — Ты не только прекрасна, ты добра и благородна. Будь я на его месте, я бы ни на ком не захотел жениться, кроме тебя, даже если имя твое было бы покрыто позором. И все-таки мы должны сделать так, как я сказал — доверься мне в этом, если хочешь добра своему малышу.


Джави вернулся домой, чувствуя себя подавленным и растерянным. Он и сам не мог понять, в чем дело, но что-то подсказывало ему, что впереди его ждут неприятности. И, странное дело, причиной их казалась эта женщина, которую он видел Сегодня у Чанхури.

«Неужели я позавидовал Бхагавату? — допрашивал себя Сахаи, пытаясь понять, каким образом он от радостной приподнятости, связанной с готовящейся свадьбой, мог впасть в самую черную меланхолию. — Конечно, эта девица молода и красива, но разве я хотел бы променять на нее Ситу? Вовсе нет, и нечего грешить на себя, подозревая в похоти. Значит, причина в другом. Она кого-то мне напоминает, я видел уже это лицо… Но где?»

Джави промучился до вечера, ломая голову над тем, как он может быть связан с проституткой, привезенной Чанхури из Бенареса. И только положив голову на подушку, чтобы отойти ко сну, он вдруг вспомнил, где видел это лицо. Девушка с фотографии! Конечно, это она! Та самая, к которой бежал его сын в Ганготы. Она вскружила голову, опутала мальчишку, а теперь добралась и до старого дурака Чанхури!

Джави вскочил и бросился к столу с бумагами. Он вытащил и вытряхнул несколько ящиков, прежде чем нашел эту фотографию, и впился в нее глазами. Память не обманула его — это было то же лицо, только у Чанхури она не открывала своих колдовских голубых глаз. Как же ее зовут? Кажется, Ганга! Точно, Ганга!

Джави, не отвечая на недоуменные вопросы проснувшейся Ситы, побежал вниз, звонить Чанхури — может быть, еще не поздно все поправить, иначе свадьба может не состояться.

— Что за ерунда? — сонно протянул Бхагават, которого Джави поднял своим звонком с постели. — Да с чего вы взяли, что моя Ганга — та самая красавица, к которой помчался ваш сын? Мало ли в Индии горянок с таким именем.

— Приезжайте немедленно и убедитесь сами, если не ослепли еще от ее проклятой красоты! — раздраженно буркнул Сахаи. — Могу поспорить, что глаза у нее голубые, или это я тоже выдумал. Как вы помните, при мне она своих ясных очей никому не показывала!

Чанхури замолчал, начиная понимать, что ситуация куда серьезней, чем ему показалось вначале.

— Из-за этой девчонки в нашей семье начался разлад! И я уверен, если Нарендер узнает, что она жива и где-то поблизости — свадьба не состоится. Он не женится ни на ком, кроме нее. К тому же у меня начали появляться сомнения — уже не он ли отец ребенка, которого она так трогательно прижимала к груди!

— Да успокойтесь вы! — прикрикнул Чанхури на своего свата, на глазах впадающего в истерический тон. — Я все понял и приму срочные меры. Через два часа Ганги уже не будет в городе. Так что выбросьте все из головы и ложитесь спать. Если я решил, что свадьба состоится, никто не сможет помешать мне сделать Ратху счастливой.

Он со злостью бросил трубку на рычаг и пошел к себе.

— Что там стряслось, папа? — выглянула в коридор заспанная Ратха. — У тебя неприятности?

«Скорее у тебя, дорогая», — подумал Чанхури, ласково прикасаясь к щеке дочери.

— Не волнуйся, ложись спать, — сказал он, — ничего страшного. Опять какие-то мерзавцы слили в Ганг химические отходы, — придумал он на ходу.

— И что за люди! — возмутилась Ратха. — Ты ночей не спишь, думаешь, как спасти реку, а они только и делают, что пытаются весь мир вокруг себя отравить грязью и смертью! Бедный наш Ганг — сколько преступлений творится на его берегах!

Она вернулась в кровать, а Чанхури, одеваясь и пересчитывая в кабинете деньги, думал о том, как наивна и романтична его дочь. «Само по себе это, должно быть, неплохо, — решил он, — но что будет, когда она поймет, наконец, что люди вокруг нее — я, например, — совсем не те рыцари без страха и упрека, которыми она нас считает? Как она это воспримет?»

Но сейчас не было времени вздыхать о том, что может случиться. Надо было торопиться исправлять свою ошибку с Гангой. Он прошел в заднюю часть дома я кликнул Манилана.

— Я здесь, господин Чанхури, — отозвался тот из темноты. — Сейчас выйду.

— Ганга спит? — спросил хозяин.

Манилан молча кивнул, подходя к господину.

— Буди ее, и чтобы через час ни тебя, ни ее в Калькутте не было. Поедете опять в Бенарес и будете ждать там моих распоряжений. Вот деньги, — Чанхури сунул в руку старику увесистую пачку. — Поторапливайтесь.

— Что-нибудь случилось? — испытующе посмотрев на него, спросил Манилан.

— Не твое дело, — бросил через плечо хозяин, уходя к себе. — И не вздумай ослушаться меня. Я жду в машине у ворот.

Манилан посмотрел ему вслед, раздумывая о том, что же теперь предпринять. Потом постучался к Ганге. Она не спала, напуганная голосом хозяина. Манилан усмехнулся, заметив в руке девушки маленький тупой нож, который она стащила из его вещей. Таким оружием можно было только насмешить взрослого мужчину, ко, похоже, Ганга казалась себе отлично подготовленной к встрече с Чанхури.

— Выбрось это, — сказал Манилан, забирая у нее нож. — У него другие планы — он отправляет нас в Бенарес.

— Как в Бенарес? Я не хочу! А как же Нарендер?! — подскочила Ганга.

— Собирайся и ни о чем не тревожься, — успокоил ее старик. — Теперь пришло мое время думать о том, как помочь тебе. Пусть посадит нас на поезд — дальше Ховры мы не уедем. А там… Что за свадьба без бенаресской певицы?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Дом господина Чанхури был велик, он мог даже вместить в себя пол-Калькутты — именно столько народу было в числе приглашенных на свадьбу его дочери Ратхи и молодого Сахаи. Уже в саду гости попадали в красочную свадебную сказку — все деревья были опутаны бесчисленными радами иллюминации, разноцветные огни сияли в наступившей темноте, как драгоценные камни. У бассейна стояли столы с закусками для тех, кто предпочтет веселье на свежем воздухе или захочет послушать музыкантов, расположившихся на циновках среди зеленой лужайки.

Сам особняк в этот вечер походил на распахнутый сундучок с сокровищами. В глазах рябило от пестрых шелков, драпировок и нарядов дам и девиц, приглашенных на свадьбу: сияли украшения, в которых многие не знали никакой меры, не опасаясь, что блеск безделушек затмит горящие оживлением глаза.