— Да, туда, где живет мой брат и где живу я, — раздраженно ответил Раджа.


Собираясь ехать на работу, Говинд прикручивал счетчик. На дороге показался быстро приближающийся «фиат», который неожиданно остановился около их дома. Открылась передняя дверца, и из машины вышел Раджа.

Они обнялись.

— Проходи, дорогой мой, в дом, проходи! — улыбался старший, взяв младшего за руку.

— Был у тебя… ее отец? — робко спросил тот у брата.

— Да! Был. Он хотел купить тебя! Какой нахал! Эти богачи думают, что все на свете продается, — раздраженно ответил Говинд. — Но я ему отказал!

Таксист посмотрел на брата и, встретив его укоризненный взгляд, зло спросил:

— Ты продаешься, да? Продаешься?

Раджа молчал, опустив голову и не решаясь ответить. Говинд, конечно, был по-своему прав. Но его аргументы не убеждали младшего из рода Шривостав, который хотел быть богатым, и средства достижения этой цели его мало заботили, конечно, за исключением тех, которые вступали в противоречие с законом гражданским, а преступить закон нравственный он был готов.

— Разве у тебя нет всего необходимого? — не унимался таксист. — Когда мы с тобой пришли из деревни, ты помнишь, какими мы были?.. Бездомные, ни одежды, ни обуви. А сейчас у нас есть все. Беден не тот, у кого мало, а тот, кто желает большего. Ты усвоил эту истину? Или вас в колледже этому не учили?

На щеках Раджа проступил румянец. Он был пристыжен. Слова брата, как отравленные стрелы, язвили его еще не испорченную душу, потому что были справедливы. Одного не учитывал Говинд — той яростной игры в жизнь, на которую согласилась и по законам которой жила часть человечества.

— У нас есть дом, — продолжал Мастер Чхоту, — мы не терпим нужды. С нами дядя Рахим, Фарида, Анвар. А разве моя «Басанти» не как родная мать? — он выглянул в окно и посмотрел на свой старый «форд». — Не знаю, чего еще надо? — Эти слова шли из глубины чистой души таксиста. — Чего ты молчишь? А? — забеспокоился он, настороженный молчанием брата. — Ну, отвечай же! Почему ты молчишь?!

— Брат… я думаю иначе! — тихо сказал Раджа, но смысл сказанного произвел в душе старшего эффект разорвавшейся бомбы, он ошалело уставился на студента, ноги его ослабли, и он рухнул на табурет.

— Богатства так нелегко добиться, брат! — «открыл младший Америку», и Говинд вяло улыбнулся. — Раз подвернулось, нельзя упускать случая. — Раджа поднял на брата глаза, полные грусти. — Такого уже не будет никогда! — убежденно подчеркнул он, отвернулся и, чуть не плача, продолжал: — Мне представился случай, колоссальные деньги, прекрасное будущее…

— И ты считаешь, что все это погубил я? Ты меня винишь?

Лицо Говинда вытянулось от отчаяния.

— Да… Брат! Ты знаешь, сколько образованных людей слоняется без работы и не могут ее найти? Мне же счастье само пришло в руки, а ты прогнал его! Ты вышвырнул на улицу мое счастье…

Никогда не думал Говинд, что услышит такое от своего младшего брата! Теперь он начинал понимать, в каком сне живет тот, вращаясь в мире бизнеса, где все наперекосяк, где все продается и покупается, где все может служить предметом спекуляции: слово, дело, товар, предмет, честь, совесть; где Бог — это деньги, которые правят людьми и миром.

— Да… Сатана там правит бал! — обреченно вздохнул Мастер Чхоту.

— Самый близкий человек лишил меня последней надежды! Да, брат, можно всем жертвовать ради своих родных, но приносить их в жертву — нельзя!

Последние слова Раджа произнес с горестным пафосом, что не могло не задеть чуткого сердца старшего брата.

Студент медленно повернулся и направился к машине. Затем вдруг остановился и, повернувшись, поклонился Говинду.

Хлопнула дверца, и «фиат» мягко «отчалил» от калитки тихого и скромного дома дядюшки Рахима — пристани, где братья выросли, обрели силу и жизненный путь…

Таксист лег на кушетку и неподвижно лежал несколько минут, приходя в себя после пережитого волнения. Потом медленно встал и отправился работать, заниматься своими повседневными делами.

Говинд любил свою профессию. Она приносила заработок, которого вполне хватало на скромную жизнь, была его забавой и развлечением, давала ощущение свободы и своей нужности людям, помогая им встречаться, совершать сделки, успевать на деловые и любовные свидания, или просто кататься по набережной, любуясь бухтой Бэк-Бей… Но при этом она была еще опасной и рискованной, так как в считанные секунды он мог потерять все, включая жизнь…

Целый день в голове Мастера Чхоту шла работа. Он тщательно проанализировал разговор с младшим братом, прогнав его через свое воображение и сердце, и засомневался в своей правоте.

«Может быть, я действительно, лишил счастья своего родного брата? Ведь счастье, оно как истина, которую все понимают по-разному», — подумал он и пришел к выводу, что следует проявить мудрость. Нельзя быть упрямым ортодоксом ни в чем, потому что все относительно.

Итогом его умственных исканий было решение завтра же заехать в «Варма-транспорт» к будущему тестю Раджа.


— Передайте хозяину, что пришел Мастер Чхоту! — обратился Говинд к секретарше господина Вармы.

— Хорошо! — ответила та и скрылась за массивной дверью кабинета.

Минуту спустя дверь открылась, и она пригласила таксиста к шефу.

— Господин Варма вас ждет, молодой человек! — она улыбнулась и окинула одобрительным взглядом стройную и мужественную фигуру посетителя.

— Благодарю вас! — ответил тот и вошел в кабинет.

Хозяин фирмы сидел на своем привычном месте, за массивным письменным столом, важный и тучный.

— Рам, рам! — поприветствовал его гость.

— Рам, рам! — ответил Варма, приложив правую руку поочередно к сердцу и лбу, вышел из-за стола и предложил Говинду кресло у низкого столика, а сам сел напротив и, внимательно посмотрев на молодого человека, поправил очки. Он ждал, что же скажет ему брат Раджа, хотя то, что он сам пришел к нему, уже кое о чем говорило…

— Господин Варма! Я пришел просить у вас прощения! — негромко поведал гость. — Когда вы приходили к нам, я позволил себе говорить с вами непочтительно, поэтому я прошу вас простить меня! — он встал и приложил правую руку к сердцу.

Строгие глаза Вармы потеплели. По его лицу промелькнула быстрая, как ящерица, улыбка, которая тут же исчезла.

— Господин, я прошу вас не наказывать брата за мою дерзость. Просто мне казалось и кажется, что любовь — главное в жизни! Однако выходит, что главное не это, — грустно заметил он и опустил глаза. Никто не знал, как трудно было ему прийти сюда и говорить с этим человеком! Но он сделал это ради своего брата! Ради него он стал «мудрецом», не в силах справиться с отеческой любовью, которой нельзя накормить к которая не дает уверенности и даже мешает жить… — Так пусть моя любовь к брату не мешает ему. По моей вине он не должен терять счастье! Простите и примите моего брата в дом, как родного сына! — Говинд встал. — Я склоняюсь к вашим ногам, господин! — с этими словами он попытался совершить глубокий поклон с прикосновением правой руки к стопам, но хозяин кабинета с добродушной улыбкой удержал молодого человека.

Бизнесмен был очень доволен, что все так хорошо устраивается, что будущий муж Манжу происходит от такой благородной родовой ветви.

«Внуки пойдут хорошие!» — подумал он.

Соблюдая традиции, Говинд попросил разрешение удалиться у старшего по возрасту.

— Иди, дорогой! — Варма улыбнулся и встал.

Таксист уже повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился.

— Еще одно, господин! Будьте так великодушны, позвольте мне высказать одно пожелание.

— Говори, — просто ответил тот.

— Мне… мне хочется, — молодой человек внимательно посмотрел в глаза Вармы, — устроить свадебную церемонию в нашем квартале.

— Пусть будет так! — согласился счастливый отец, не отрывая взгляда от гостя. Затем он открыл перед ним дверь и на прощанье крепко пожал ему руку.

Говинд облегченно вздохнул и, выйдя в приемную, направился к выходу. Секретарша проводила его долгим, внимательным взглядом.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Хари стоял у окна своей квартиры в легком шелковом халате и курил. Это была вторая сигарета за весь день. Он твердо решил наконец-то покончить с этой пагубной привычкой и теперь позволял себе прибегать к зелью лишь утром и вечером, когда становилось совсем невмоготу.

Громадный мегаполис Бомбей был залит множеством огней: неподвижных, ползущих и стремительно летящих. Их сверкающее сонмище обрывалось полукругом лампионов набережной, за которой начиналась черная бездна моря и неба.

Прошло уже пять лет с тех пор, как Хари и Сима поселились на девятом этаже дома, построенного в центре города по специальному проекту. В их квартире с высокими потолками и прекрасной планировкой было четыре большие комнаты, холл, столовая и кухня.

Почти все свободное время адвокат проводил в своем кабинете, занимаясь делами. Он только что написал письмо в Панджим, известному адвокату территории Гоа, другу своего покойного отца, Вишнанатху. Заклеив конверт, Хари написал адрес. Вдруг мелодично прозвенел звонок. Послышались шаги: это Сима пошла открывать входную дверь.

— О, мистер Рави! Добрый вечер!

— Добрый вечер, госпожа! А наш великий адвокат Хари присутствует? — с улыбкой спросил вошедший, мужчина лет сорока в голубом ширвани.

— Не только присутствует, но и произрастает, а произрастая, мыслит и, следовательно, живет! — Хари раскинул руки и обнял своего старого друга. — Входи, Рави, дружище! Входи, брат! Рад видеть тебя элегантным, красивым и… необоснованно самоуверенным! — оглядывая гостя, пошутил хозяин.