Говинд был буквально сражен потоком гнусной клеветы, обрушенной на него этим хлыщом. Если бы не наручники и двое стражей по бокам, он бы, наверное, кинулся на него. Вскочив со скамьи, он громко проговорил:

— Каждый день вы подаете людям священную книгу и требуете, чтобы они говорили только правду, чтобы они клялись… Почему же вы сами лжете?!

В зале поднялся шум. Таксисты сорвались со своих мест с криками:

— Вы лжец, господин!

— К порядку! — басом рявкнул секретарь.

— Вам, подсудимый, будет предоставлено слово. В данный момент вы мешаете нам слушать дело, — спокойным и твердым голосом сказал Говинду судья, бросив на молодого человека тревожный взгляд.

Мери тоже узнала судью.

— Слушай, Фарида, — тихо прошептала она. — Этот господин судья был у Раджа на свадьбе!

— Да, да, это он, — согласилась та.

— Раджа, ты узнал этого господина? — Фарида указала глазами на Хари.

— Судью?

— Да.

— Нет, а что?

— Ведь ты с Манжу кланялся ему на свадьбе, как старшему брату, — напомнила девушка.

Раджа присмотрелся к Хари.

— Боже! — воскликнул он, и ему стало не по себе.

— Надо будет обязательно поговорить с ним, — сказала Мери.

— Хорошо, — согласился Раджа.

На молодых людей зашикали соседи.

— Ваша честь, — спросил прокурор сквозь легкий шум в зале, — я могу начать допрос свидетелей?

— Да, конечно, — ответил судья.

— Мой первый свидетель — господин Рамасан!

Рамасан вошел в зал и поднялся на трибуну, предназначенную для свидетелей.

— Клянусь говорить правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды, — продекламировал он и выпрямился, поглядывая на прокурора.

— Господин Рамасан, сколько лет вы знали господина Варму? — любезно спросил тот.

— Двадцать лет. Все эти годы я работал у него управляющим.

— Верно ли то, что последнее время отношения между Раджой и его тестем стали враждебными? — Прокурор явно направлял показания своего свидетеля по нужному ему руслу.

— Да, это так. Раджа безалаберен. Он много тратил. Репутации фирмы был нанесен урон, и господин Варма это тяжело переживал.

— Дальше, дальше, — подбадривал его прокурор.

— Наконец, двадцатого января между ними произошла ссора… — свидетель глубоко вздохнул. В зале было душно, к тому же его слегка тошнило после вчерашнего застолья, и еще он очень хорошо понимал, что сильно рискует: на суде было полно респектабельной публики. Но прокурор обещал, что все будет хорошо, и он решил лить воду на ту мельницу, которая намелет ему побольше прибыли. — Сгоряча Варма выгнал своего зятя из дому.

— Прошу занести в протокол, — поспешил заметить прокурор, — когда из дома выгоняют зятя, он, в соответствии с законом, лишается не только крова, но и состояния!

Умело поразив еще одну цель, государственный обвинитель повернул сияющее лицо к свидетелю и продолжал:

— Что было дальше?

— Дальше?.. Раджа ушел, конечно. Я пытался успокоить босса, говорил, что молодому человеку надо дать шанс исправиться, что он поступил с ним уж очень жестоко. Наконец, мы решили, что Раджа должен попросить прощения, но найти его я не смог.

— Хорошо! — кивнул прокурор, вытирая выступившую на лбу испарину.

— Я искал его повсюду, но не нашел. Тогда я подумал, что он у брата, и, позвонив, попросил Раджа к телефону, но подошел Чхоту… В ответ на мои слова он сказал, что придет сам и все уладит.

— Это ложь, ваша честь! — снова не выдержал Говинд и приподнялся со скамьи, но две сильные руки вернули его на место.

— Подсудимый, не нарушайте порядок! — спокойно призвал судья. — Предупреждаю вас!

Соседи Мастера Чхоту и таксисты подняли шум.

— К ответу этого свидетеля! К ответу лжесвидетеля! — кричали они.

— К порядку! — властно воскликнул секретарь.

Полицейские в дверях прикоснулись к дубинкам.

— Пожалуйста, продолжайте свои показания, — сказал судья, обращаясь к свидетелю.

— Так вот кто звонил! Ах ты, подонок несчастный! Так бы и задушила тебя своими руками, прости, Господи! — сквозь зубы процедила Мери.

— Он пришел, — продолжал Рамасан.

— Кто? — уточнил судья.

— Чхоту. Потом они скандалили… Затем все стихло…

— Это все, вы свободны! — поспешил прокурор подвести черту, опасаясь нежелательных вопросов к своему свидетелю.

— Благодарю вас, сэр! — Рамасан поклонился и, с облегчением вздохнув, вышел из зала.

— Ваша честь, вызываю в качестве свидетеля младшего брата подсудимого, Раджа.

Молодой человек поднялся и подошел к свидетельской кафедре. Прокурору не понравилось, что свидетель был в зале, и он недовольно поморщился.

— Господин Раджа, значит, вы отправились к брату двадцатого января рано утром?

— Да! — ответил тот.

По исхудавшему и бледному лицу Раджа было заметно, что он очень переживает за брата. Теперь он прекрасно понимал, что все произошло по его вине. И то, что за решеткой оказался его старший брат, человек кристальной честности, было для него невыносимо.

— Почему вы пошли тогда к нему?

— Что? — переспросил Раджа, очнувшись от своих тяжелых мыслей.

— Я повторяю свой вопрос: господин Раджа, почему вы пошли рано утром двадцатого января к брату, ныне подсудимому?

— Потому что я давно не видел его.

Публика зашумела. Никто не ожидал такого вопроса, даже судья…

— Господин Раджа, вы могли бы говорить немного погромче? — попросил прокурор.

— Я говорю, — свидетель закашлялся, — что давно не видел брата, — с раздражением повторил он, с ненавистью посмотрев на прокурора.

Мери это очень понравилось, и она подбодрила его:

— Держись, Раджа!

Секретарь не прореагировал на ее реплику, но таксисты, сидевшие позади нее, узнали девушку и тихо поприветствовали ее.

— Неужели именно двадцатого рано утром нужно было бежать к нему, когда он, наверное, спал? — ехидно заметил обвинитель.

— Я думал…

— Что «я думал»?

— При чем здесь «спал»? — отрезал Раджа. — Я вам сказал, что давно не видел брата, и мне захотелось проведать.

— Вы ссорились с тестем?

— Никогда в жизни.

— Но он выгнал вас?

— Откуда вы это взяли? Вы как будто во сне. Проснитесь, и вы увидите, что мой брат невиновен! Это ясно без всякого суда. Он никогда в жизни никого не обижал. Говинд — честный человек. Он гораздо беднее вас, но совесть его чиста, и он всегда боролся со злом. Но кое-кому это не понравилось, и вот эти бессовестные, продажные люди, которые потеряли все человеческое, расставили свои дьявольские сети, в которые попался мой невинный брат! Господин прокурор, посмотрите на этот фарс профессиональнее и глубже, а не списывайте убийство на невинного человека.

— Свидетель, прошу успокоиться и конкретно отвечать на поставленные вопросы, — вмешался судья, которому очень понравился этот парнишка, внесший в дело смуту…

Говинд повеселел. Он уже простил брата и был благодарен ему за эти честные слова.

Мери тихо плакала, время от времени, промокая глаза.

— Не плачь, сестра! Бог милостив, еще, может быть, все обойдется! — успокаивала ее Фарида.

Рамасан был ни жив, ни мертв. Он опасался, что Раджа «расколется» и продаст всю компанию. Его успокаивало лишь то, что накладные подписывал Раджа, хотя это тоже палка о двух концах…

«Да… ну и заварил Бонси кашу… убил своего брата, и теперь я — соучастник», — лихорадочно думал Рамасан, невольно оглядываясь по сторонам, как бы боясь, что его мысли могут быть услышаны.

Прокурор быстро понял, что Раджа может все испортить, и решил как можно скорее довести дело до логического конца.

— Ваша честь, Раджа пошел к старшему брату, потому что знал, что ему больше некуда идти. Ведь он покинул свой бедный дом для того, чтобы переселиться в богатый, а когда его оттуда выгнали, он понял…

— Это ложь, ваша честь, — оборвал его свидетель, — меня никто не выгонял!

Говоря неправду, Раджа сознавал, что их разговор с тестем мог быть подслушан. Но свидетелей явных не было, и потому он решил не отступать от своей версии, так как в данной ситуации спасти Говинда могло только это.

— Свидетель, не мешайте слушанию дела, — попросил судья и кивнул прокурору: — Прошу вас, продолжайте.

— Он понял, что все кончено, что это полный крах, поэтому пошел домой к брату и натравил на господина Варму своего старшего брата, который известен среди таксистов Бомбея своим вспыльчивым характером и, чуть что, пускает в ход кулаки. В данном случае, это был нож.

Упомянув в своей речи таксистов Бомбея, прокурор допустил роковую ошибку. В зале поднялся страшный шум. Рамдас и его приятели соскочили со своих мест и, громко крича и размахивая руками, приблизились к государственному обвинителю.

— Как вы смеете оскорблять нашего друга, Чхоту, а вместе с ним и всех нас? — заявил Рамдас. Его борода качнулась, как хоругвь. — Чхоту, как вы изволили выразиться, пускает в ход кулаки. Да, пускает, когда надо наказать негодяя или контрабандиста. Он бы и вас не пожалел, будь он сейчас без охраны.

— Вы лжец! — кричали таксисты. — Вон из зала!

Полицейские поняли, что дело может дойти до драки, и срочно вмешались в события.

Секретарь вопил что есть мочи, однако судья не реагировал, ему было важно знать разные мнения, а не только те, которые старательно подсовывал суду прокурор и теперь негодовал, бросая на Хари вопросительные взгляды.

— Ваша честь! — наконец возопил обвинитель.