– Учитель, к кому вы обращаетесь в записях, говоря «ты»?


– К потомкам, которых будет интересовать медицина и анатомия, друг мой Джованни. – ответил тот, не поднимая головы.


– Учитель, но если я записываю ваш текст, тогда зачем нужны еще рисунки к такому подробному описанию? – спросил его Джованни.


– Я знал, что этот вопрос родится у кого-нибудь в голове, Джованни. Поэтому услышь мой ответ на него, нет, лучше запиши его:


– Какими словами опишешь ты цельное изображение с таким же совершенством, как это сделано здесь, на рисунке? Таковое, не имея сведений, ты описываешь неясно и даешь малое познание об истинных формах вещей; этим познанием ты, обманывая себя, полагаешь полностью удовлетворить слушателя, когда тебе приходится говорить об изображении какого-либо телесного предмета. Но я напоминаю тебе, чтобы ты не запутывался в словах, если ты не обращаешься к слепцам или если ты все-таки хочешь демонстрировать словами для ушей, а не для глаз людей, то говори о естественных предметах и не запутывайся в вещах, относящихся к глазам, заставляя их входить в уши, ибо ты будешь далеко превзойден творением художника. Какими словами опишешь ты это сердце, не заполнив целой книги? И чем тщательнее и подробнее ты будешь писать, тем больше смутишь ум слушателей и всегда тебе будут надобны толкователи или возвращение к опыту, который у тебя крайне мал и дашь понятие о немногих вещах относящихся к целому предмету, о котором ты желаешь иметь целостное знание…


…Марко укрывался за какой-то потрескавшейся колонной, стараясь не выдать своего присутствия. У него кружилась голова от увиденного. Дышать было совершенно нечем в этом густом, тяжелом смраде. Он успел почувствовать как земля словно уходит из-под его стремительно слабеющих ног, к горлу подкатил ком тошноты, в ушах звонил колокол и сильно застучало в висках, а в глазах замелькали мушки. Он побледнел и покрылся обильным холодным потом. Затем – мгновенно наступившая темнота и ощущение полета вниз, в пропасть…


Он очнулся из-за того, что, как ему показалось, он стал слышать чьи-то голоса над своей головой, но из-за темноты и заложенности в ушах не мог ничего толком понять, и зрение его еще не полностью восстановилось:


– Джованни, принеси сюда свою записную книжку и быстро записывай за мной, пиши: Я вижу пульс редкий и слабый, кожные покровы бледно-серые. Мышцы резко расслаблены, зрачки расширены и медленно реагируют на свет. Судорог и мочеиспускания нет. Запомни, это ничто иное как обморок, вызванный вследствие недостаточного притока крови к мозгу. Нет крови – нет кислорода. Здесь душно и нет воздуха – вот мозг и голоден, он больше не хочет работать и человек падает в обморок. Записал, Джованни?


– Да, учитель. Но меня беспокоит другое – нам следует быть осторожными. Вскрытие трупов запрещено церковью. Этот человек, он вероятно видел всё, чем мы занимаемся. Придя в себя, он непременно сдаст нас в руки инквизиции, чтобы искупить свои грехи или заработать на миску прогорклой лапши! Надо бы его привязать, пока он без сознания, и подумать, как поступить с ним дальше.


– Джованни, не говори глупостей. Он не представляет опасности. Видишь, он даже не может поднять своих рук. Так, – он стал осматривать Марко, – я не замечаю на нем никаких травм от падения, Джованни. Как мог этот странный человек оказался здесь? У тебя есть на этот счет какие-нибудь мысли? Ну вот, как всегда, мысли должны быть только у меня. Хорошо, Не умеешь думать, тогда продолжай записывать: Окажи помощь при обмороке тем, что положишь больного так, чтобы улучшить кровоснабжение головы. Для этого приподними его ноги и опусти его голову немного ниже туловища. Впусти в комнату свежего воздуха. Брызни на его лицо холодной водой. Когда больной пришел в себя, дай ему мармеладу или варенья – это подпитает мозг.


Теперь уже Марко стал отчетливо слышать их разговоры и ему показалось более чем странным, что говорили они не на современном итальянском языке, а на старом, простонародном тосканском наречии, или на вольгаре.


– Кто сейчас, в XXI веке, разговаривает на вольгаре? – любопытство его было настолько сильным, что Марко широко раскрыл глаза и пристально вгляделся в лицо человека, все еще стоявшего над ним.


– Вы вернулись к жизни, синьор! – на Марко смотрели добрые глаза молодого человека, имевшего атлетическое телосложение, с красивыми локонами волос. На голове его был небольшой убор, обитый красным шелком. Но, поверх кафтана, был надет длинный фартук, почти до самых пят, с многочисленными бурыми пятнами крови.


Марко потерял дар речи – этого не могло быть! Боже Милосердный! Марко провел ладонью перед лицом, словно пытаясь снять с него магическую пелену – перед ним склонился живой – не призрак! – Леонардо. Сам Леонардо да Винчи… Марко оторопело смотрел на него. Во плоти он, в самом деле, очень красив! Особенно хороши его добрые, внимательные и пронзительные глаза – два бездонных тихих озера с дугами бровей по берегам.


Конечно, это он, кто же еще? И он проводит здесь свои анатомические исследования. Но как? Как это может быть? Марко, будучи человеком нерелигиозным, хоть его и крестили в детстве, никогда не верил в мистику. Но это было совершенно невероятно! Он собственными своими глазами сейчас видел перед собой Гения – человека, жившего более 500 лет назад. Боже правый! Что это? Необычайное и необъяснимое явление, которое называют чудом или просто зрительные галлюцинации? Какая магическая, божественная или потусторонняя сила вызвала это сверхъестественное явление?


– Маэстро Леонардо да Винчи, – проговорил Марко почти шепотом, в котором была лавина сомнения – это Вы? – он протянул руку, словно пытаясь прикоснуться к чуду.


– Откуда он знает мое имя, Джованни? – спросил незнакомец у своего ассистента. Тот же, на этот раз, нашел что ответить:


– Ваше имя у всех на устах, Учитель. Это, наверно, бродяга какой, или сбежавший из дома умалишенных. Посмотрите как он одет и на его внешность – он явно не в своем уме. Видно, он ночует здесь за неимением жилья.


– Я не бродяга и не сумасшедший! – Марко приподнялся над полом и принял полусидячее положение. – Я Марко, Марко Тоскано, профессор Флорентийского Университета.


– Профессор??? – Джованни покатился со смеху, схватившись за живот, а молодой Леонардо молча наблюдал за Марко и хранил молчание.


– Да, я – профессор! А Вы, Леонардо да Винчи, Вы – величайший Гений за всю историю человечества! Я понял, Вы создаете сейчас свои знаменитые «Анатомические тетради» или «Виндзорский кодекс». Но, увы, люди узнают о них только спустя 300 лет.


Леонардо смотрел на Марко, но было заметно, что он не понимал, о чем говорит этот странно одетый, взъерошенный человек, непонятно каким образом оказавшийся в мертвецкой госпиталя Санта-Мария-Нуова. И разговаривает он не на Тосканском наречии, и не на латыни, а как-то иначе! О каком «кодексе» он говорит? А Марко пламенно продолжал:


– Вы, маэстро Леонардо, войдете в историю как итальянский живописец, скульптор, архитектор, ученый и инженер. Вы напишите бессмертные картины: Мадонну Бенуа и Мадонну Литта. Вы создадите Мону Лизу, правда, вы назовете этот шедевр «Портретом Флорентийской дамы». А в трапезной монастыря Санта-Мария делле Грацие в Милане Вы выполните стенную роспись «Тайная Вечеря».


В плане живописности и работы с краской Вы воплотите новую технику с размытыми линиями. Вы откроете явление рассеяния света в воздухе и возникновения сфумато – дымки между зрителем и изображенным предметом, которое смягчает цветовые контрасты и линии. В итоге, благодаря Вам, реализм в живописи перейдет на качественно новую ступень.


Марко говорил без устали, эмоционально и очень взволнованно, и, казалось, не было видно конца и края его речам.


– Кто же он – этот загадочный человек? – думал Леонардо в это время, не отводя глаз от незнакомца. А Джованни, его ученик, увидев серьезное лицо учителя, перестал смеяться. – И откуда он знает о моих идеях? Кто он, блаженный или оракул? Помнится мне, еще Аристотель, этот великий родоначальник и учитель всех философов, заметил, что под влиянием приливов крови к голове – а у этого странного незнакомца сейчас как раз это состояние – «многие индивидуумы делаются пророками или прорицателями». Платон же утверждает, что «бред совсем не есть болезнь, а, напротив, величайшее из благ, даруемых нам богами. Ведь под влиянием бреда дельфийские оракулы оказали тысячи услуг гражданам Греции, тогда как в обыкновенном своем состоянии они приносили мало пользы или же совсем оказывались бесполезными».


Марко же продолжал говорить страстно, с пылким азартом, идущим от самого его сердца:


– Вы изобретете первые летательные аппараты: парашют и вертолет, акваланг для погружения под воду, пулемет и танк для ведения войн, и даже автомобиль…


Вскоре, маэстро Леонардо, в Милане, вы начнете службу в качестве боевого инженера, художника, конструктора и скульптора. По части механики Вы осуществите первые пробы опытного определения коэффициента трения, изучите падение тел и явление удара, равновесие воды в сообщающихся сосудах, состояние центров тяжести фигур. Вам принадлежат конструкции многих машин: печатающих машин, деревообрабатывающих и ткацких станков, металлургических печей, землеройных и винторезных машин, устройств для шлифовки стекол. В области физики Вы будете заниматься оптикой, а в астрономии произведете сенсацию, доказав, что Земля не является центром Вселенной…


Нельзя было не заметить, что Леонардо был пронизан необычайным интересом к речам Марко и к его мыслям. Было чувство, что он хочет спросить его в мельчайших деталях о многом: о прошлом, настоящем и будущем. Ему, Великому Гению, было не по себе от этой встречи, он был ошеломлен ею. Он приблизился к незнакомцу, называвшему себя профессором, и внимательно посмотрел ему в глаза, а затем полушепотом задал удивительный вопрос: