Это был один из самых ловких маневров Лоренцо Медичи, часть его хитрой дипломатической игры. Вместе с произведениями искусства он «экспортировал» также и художников, охотно отправляя их работать при королевских дворах Италии и других стран Европы. То были культурные посланцы Флоренции времен эпохи гуманизма, которую позже назвали эпохой Возрождения.


Леонардо догадывался, что Лоренцо Великолепный ликовал, ведь он, окутанный скандалами художник, наконец-то покидал Фьоренцу. Он, Лоренцо, выпроваживал его якобы в милостивые руки Сфорца как изготовителя серебряной лиры и музыканта, и, таким образом, заручался военной поддержкой Милана:


– Я знаю о твоих замыслах, Лоренцо Медичи! Ты меня создал, ты же меня и убиваешь! – думал Леонардо. -Но ты даже не предполагаешь, Великолепный, с какой радостью я отправлюсь в Милан! При дворе Моро мне удастся осуществить многие мои идеи и прожекты. Они обуревают меня!


Инженерные работы не слишком интересовали Моро, но миланская школа живописи была слабее тосканской, и он согласился принять Леонардо, официально – для создания величественного конного памятника отцу Лодовико – Франческо Сфорца.


Во Флоренции снова весна, весна 1482 года. Благодаря дровам монахов монастыря Сан-Донато 30-летний Леонардо благополучно пережил зимние холода. Сейчас, с приходом тепла, он стал готовиться к отъезду. Аккуратный и точный, он составляет список вещей, которые возьмет с собой:


«множество цветов, нарисованных с натуры

мужская голова в фас с курчавыми волосами

«Святой Иероним». Несколько картин

пропорции человеческого тела

рисунки печей

голова герцога

много групповых зарисовок

четыре эскиза к картине «Святой ангел»

картина с изображением Джироламо да Фельино

голова Христа, нарисованная пером

«Восемь «Святых Себастьянов»

много рисунков ангелов

один камень – халцедон

голова с красивой шевелюрой. В профиль

несколько фигур в перспективе

несколько навигационных инструментов

несколько водяных механизмов

голова Аттаванте с поднятым лицом

голова Иеронима да Фельино

голова Джан Франческо Бозо

много старушечьих шей

много стариковских голов

много законченных рисунков обнаженных тел

много рук, бедер, голеней и ног

мадонна, полностью законченная

другая мадонна – почти в профиль

голова мадонны, возносящейся на небо

голова старика с очень длинной шеей

голова цыганки

голова в шляпе

история страстей в фигурах

голова девушки с переплетенными косами

голова с пышным убором».


Все эти картины, рисунки, эскизы и проекты изобретений могли служить Леонардо верительными грамотами в незнакомом ему Милане.


Юный Аттаванте Мильоротти, ученик Леонардо, игравший на флейте и лире, также поехал с ним, чтобы вместе дать концерт для Лодовико Моро.


Среди спутников Леонардо был и маэстро Томмазо Мазини – верный Зороастро; его уговорил поехать Леонардо, который нуждался в искусных руках мага из Перетолы.


Тем временем, во Флоренции распространились слухи, будто Леонардо выехал из города не через ворота Сан Галло, а через ворота Сан Пьер Гаттолино и якобы направился в Неаполь, чтобы оттуда отплыть кораблем на Кипр. Посетив этот остров, Леонардо будто бы затем прибыл в Армению. И действительно, Леонардо в своих записных книжках подробно рассказывает об обычаях местных жителей и о топографии Армении, рисует ее обитателей, скалы и высоченные горы. Согласно легенде, он якобы проплыл по рекам Тигр и Евфрат и нанес на карту свой путь. А главное, услышал проповедь «нового пророка», который возвещал, что Господь в великом гневе вот-вот нашлет на землю наводнения, разрушения и смерть.


«Нас осталось немного, и мы пребывали в такой растерянности и такой испытывали страх, что едва отваживались говорить друг с другом, – писал Леонардо, – забыв о заботах мирских, мы, словно стадо коз, собрались на развалинах церквей, все вместе, мужчины и женщины, большие и малые…»


Но это был очередной розыгрыш Леонардо да Винчи. Названия мест и имена людей были взяты им из классической литературы, а иллюстрации созданы по старинным текстам, которые публиковались во Флоренции в переводах таких гуманистов, как Эрмолао Барбаро, Помпонио Лети, Джованни Ласкари, путешествовавших по Востоку, куда их Лоренцо Медичи посылал за свой счет на поиски древних манускриптов.


На самом деле Леонардо, Зороастро и Аттаванте Мильоротти выехали из города через ворота Сан Галло и, одолев холмы Монторсоли, направились к Апеннинам.


На первом же привале Леонардо слез с коня и долго смотрел на оставленную Флоренцию. Река Арно сверкала в лучах солнца, и город, казалось, был окутан тончайшей голубой дымкой. Медная маковка купола Брунеллески отливала золотом, а каменный дворец Синьории словно был покрыт охрой. С башни на Фьезоле, с востока, доносился удар колокола; парил коршун, одинокий и величественный, между замком Винчильята и крепостью Монтесемарио.


Леонардо издали внимательно разглядывал город, чтобы навсегда запомнить эту картину и грустные думы приходили ему в голову:


– Я пускаюсь в одиночное плавание, которое, я чувствую, будет длиться всю мою дальнейшую жизнь.


Наконец, он вскочил на коня и поскакал прочь… Два других всадника поспевали за ним.


Еще перед отъездом, Леонардо оценил расстояние от Флоренции до Милана в 180 миль. Современные атласы дают нам значение 188 миль. Учитывая то, что конный всадник за день мог проехать 20–30 миль, то путешествие из Флоренции в Милан должно было занять около недели. Маршрут пролегал по северной стороне Апеннинских гор в Болонью, а затем по долине реки По в небольшой городок Модена, принадлежавший семейству Эсте.


Подойдя к Модене, путников попросили уплатить въездную пошлину, введенную распоряжением местных властей:


– Любой человек, въезжающий в наш прекрасный город – Модену, – должен заплатить пошлину в 5 сольди за право войти в город!


Зороастро, всегда спокойный, сейчас был в бешенстве. Он поднял шум, чем привлек внимание окружающих, и те спросили, что его так удивляет, на что он ответил:


– Да это же просто грабеж! За что платить? За воздух Модены? –а потом, когда его одернули, он, немного успокоившись, продолжил как ни в чем не бывало, -Честно говоря, я удивлен, узнав, что ЦЕЛЫЙ человек может войти сюда всего за 5 сольди, тогда как во Фьоренце мне пришлось заплатить 10 золотых дукатов только за право ввести свой член. А здесь я могу ввести и член, и яйца, и все свое тело за такую мизерную сумму. Господи, спаси и сохрани этот прекрасный город и всех, кто им управляет! – на полураскрытых губах Зороастро блуждала рассеянная улыбка.


Леонардо усмехнулся себе под нос. Он на первом же привале занес эту историю в свою записную книжку.


Они проехали по долине реки По – через Реджо-Эмилию, Парму, Пьяченцу. И вот – впереди Милан. Готические шпили его собора ясно прорисовывались в зимнем небе Ломбардии. Римляне называли этот город Медиоланумом, то есть «в центре равнины». Завоевавшие его ломбардцы переиначили название в Майланд, а затем в Милан. Милан был крупным торговым городом, лежащим на пересечении основных путей. Расположение трудно было назвать стратегически удачным или здоровым. Милан оказался вдали от всех рек, протекающих по равнине, – По, Адды и Тичино. Зимой в Милане сыро и туманно. И Леонардо появился в городе в один из таких дней. Милан был окутан туманом, приглушавшим все краски, в точности как на будущих картинах художника.


Поначалу Леонардо поселился у Амброджио де Предис – придворного живописца, чей дом находился на юге города, недалеко от Тичинских ворот. Район называли Тичинской заставой, и каждый миланец знал мрачную историю этого места. Ворота в Милане, или Порто Тичинезе, были построены в 1171 году. Тогда жители города готовились к очередному нападению Фридриха I, по прозвищу Барбаросса, или Рыжебородый. Миланцы не понаслышке знали, чего ожидать от императора Священной Римской империи. В городе еще помнили недавние события, когда, после длительной осады, Рыжебородый сломил сопротивление и разрушил город до основания. Так что, спустя 9 лет, миланцы, чтобы обеспечить городу лучшую защиту, выстроили ворота-крепость. А в домах вокруг нее селились художники и скульпторы.


Его удивляла природа Ломбардии. Здесь, из-за частого тумана, сам воздух казался матовым, так что все краски становились блеклыми и приглушенными, а очертания размытыми и призрачными. Но романтически-печальный образ был лишь искусной маской, скрывавшей истинное лицо города. А жизнь в Милане била ключом.



Кондотьер, или руководитель военного отряда, Франческо Сфорца, женившись в 1441 году на Бьянке Марии Висконти, внебрачной дочери тогдашнего герцога миланского Филиппа Висконти, у которого не было законных наследников, вскоре стал Герцогом Миланским. Бьянка родила ему восьмерых детей, среди которых следует отметить двоих сыновей: Галеаццо и Лодовико. У Галеаццо и Боны Савойской родился старший сын – Джан Галеаццо Сфорца. После убийства отца, в возрасте семи лет, Джан унаследовал титул герцога Миланского, и 3 января 1477 года его мать, Бона Савойская, была объявлена регентшей. Она управляла герцогством с помощью секретаря её убитого мужа. Однако вскоре дядя Джана Галеаццо, Лодовико, начал набирать реальную власть. Титул герцога носил мальчик, а фактически правил Лодовико.