— Думаю, Паша уладит ситуацию с мамой, — обрадовался Арсений. — Позвоню ему сейчас.

— Не надо, сама, — остановила его.

В приемной Дима с Леной работали как пчелы. Молодцы все-таки, подумала. Не ошиблась в них. Не успела положить сумку и включить пк, черт сам выглянул и поманил в кабинет.

Сегодня он напялил все бордовое. Я вспомнила его платье в подарок и поморщилась. Надо вернуть. Несмотря на кровавый вид, Чистяков был растерян и молчалив.

— Я тут подумал, что тебе, наверное, нужно вернуться обратно, — сказал он неожиданно, и я обомлела. Мысли что ли читает? И тут же разозлилась, представив, как ухожу, а за мной следом вползают три гадюки.

— Слабак, — буркнула я, не скрывая раздражения.

— Что ты сказала? — прищурился он. — Повтори!

— Футболишь меня, чтобы отделаться от спора, признайся сразу, что не тянешь, и дело с концом.

— Хорошо, нет так нет, — внезапно остыл он. — Значит сегодня ужинаем у мамы.

— Как это ужинаем? У какой мамы? — побледнела я. — Не пойду я с тобой никуда ужинать. Заканчивай с цирком.

— Пока ты здесь, я держу пост, а шоу продолжается, — пояснил негодяй, и я решила дать задний ход.

— Ладно, я возвращаюсь, — примирительно сказала ему, пытаясь унять бухающее сердце, а бухало оно потому, что Паша почему-то смотрел на меня, не мигая. Гипнотизировал, подлец.

— Слабачка, — выдал он презрительно и отвернулся. — Собирай вещи и топай отсюда.

— Ты груб и бестактен! — воскликнула я, поняв, что самым постыдным образом капаю слезами. Неужели он прав, и я такая сопля?

— Держи, — протянул платок такой белизны, что я сразу же перестала плакать.

— Я останусь, — пробормотала сквозь всхлипывания. — А ты не воспитан и эти твои костюмы, и обои вишневые с черной кроватью и платье — все говорит об отсутствии вкуса!

Он почесал голову и вдруг улыбнулся так широко, что я тут же начала улыбаться в ответ. Все-таки я дура, Оксана права. Вытащив из кармана ключи, Паша направился к тайной комнате, открыл дверь, и встав в проеме, задумался.

— Это же круто, — сказал он. — Яркий цвет, любовь-морковь и все такое.

— Пошлый, — я осторожно подошла к двери, но в комнату не стала входить. — Кровать как гроб, ужас. И кому тут нравится?

— Ладно, поменяю, — легко согласился он. — Какой лучше выбрать?

— Бежевый, пастельный, оранжевый, салатовый, — начала я перечислять, и вдруг осеклась, а почему это он у меня спрашивает.

— Мне все равно, — я направилась к двери.

— Сегодня видел сон, — догнал он в спину. — Будто ты и Кораблик кувыркаетесь в кроватке. Всю ночь кошмары мучали. Ты же держишь слово? — спросил Чистяков.

— У тебя все сны о сексе, — зло бросила я. — Конечно держу, — соврала не моргнув глазом, а про себя вздрогнула, и как он почувствовал.

— А ты держишь? — повернулась к нему.

— Вот те крест, — истово перекрестился идиот, хотя не был верующим.

Смеясь, я отправилась работать. Нет, он все-таки дурак и почему-то верит мне. Я вздохнула. А сама я сволочь.

Бывают такие дни, когда дел миллион, и сверху еще небольшая горка. Но я выкроила время, написала Арсению, что помираю от объемов работы, и переезд откладывается на неделю. Он тут же перезвонил:

— А я уже место подготовил.

— Похоже, твой друг никак не решится рассказать маме правду, — предположила я. — Зовет ужинать.

— Я тоже поеду и сам поговорю с Полиной Сергеевной, — пообещал принц. — Это я виноват, Паша тут ни при чем.

— Работы выше крыши, — пожаловалась я, созерцая на столе горы документов, которые нужно было просмотреть и распределить.

— Люблю тебя, — в устах Кораблева каждое слово о чувствах зажигалось фонариком и освещало тьму и сомнения. Он идеальный, снова подумала я. Скажу сегодня о ребенке.

После обеда в приемную вошел мужчина лет 35, долго крутил туда- сюда головой и в конце концов подошел к моему столу.

— Олег, — представился фамильярно. — Где тут у вас президент заседает, пришел представиться. Новый сотрудник в отделе по работе с корпоративными клиентами. Шеф звал пообщаться.

Он был из тех пижонов, которых я больше всего не переваривала. С дутым самомнением, заполнявшим лицо до краев, начищенными до блеска туфлями и в дорогом костюме. И с маникюром. Мужчина и маникюр у меня не клеились. Взглянув на его холеные лапы, молча указала на дверь и снова уткнулась в документы.

— А как вас зовут? — распушил перья индюк и стал улыбаться. — Мы не знакомы

— Надя ее зовут, — вырос откуда-то Паша и вывернул ему руку. — А тебя скоро перестанут звать.

Наверное, Олег не ожидал выкручивания конечности и поэтому выдернул ее не очень аккуратно, зацепив черта.

Я вскрикнула, Дима тут же бросился разнимать их, хотя драки как таковой не было. Просто неудачный взмах неудачного человека.

— Уволен, — бросил Паша, пытаясь спрятать под ладонью синяк, который расползался под глазом.

Я вытолкала опешившего Олега за дверь и пробормотала извиняющим тоном:

— Сейчас вы познакомились с президентом компании, а его решения обсуждению не подлежат, — вот кто взял этого павлина на работу, мелькнула мысль. Он же полдня будет полировать пилкой ногти и клеить девушек.

Вернувшись, помчалась к холодильнику, набрала льда и постучала в дверь.

— Холодное надо приложить, — просунула я голову, но в кабинете никого не оказалось. Куда он делся?

Не успела спросить у Димы, где Чистяков, потому что сзади кто-то мягко пнул в задницу, заталкивая внутрь.

Сердце тут же застучало как отбойный молоток. Паша вытирал лицо мокрым платком и усмехался.

— Что-то в тебе есть, — сказал он вдруг и шагнул в мою сторону. — Флюиды какие-то опасные, животная магия.

8.2

Я попятилась, а он продолжал медленно надвигаться, прижимая к стене.

— Понимаю Кораблика, — Чистяков засунул платок в карман и схватил меня за руку, остановив отступление. — Видимо, есть все-таки какая-то тупая хрень в женщине, которая может ударить по мозгам, — сказал он хрипло, рассматривая меня своими глазищами. — Даже я поверил.

— Он любит меня, — стала я защищаться, обвинения не прозвучали, но интонации были обвинительными. Будто я виновата в том, что женщина, и в меня кто-то искренне влюбился.

— Вот то-то и оно, — продолжал давить своими странными рассуждениями. — Знаю, что любит, и я не должен хотеть девушку своего лучшего друга. А я ведь хочу тебя. И все почему? — Паша грубо тряхнул меня. — Потому что мы затеяли тупой спор, поэтому думаю о тебе. Впервые в жизни я хочу одну женщину, такого раньше никогда не было. Это ты виновата, давай закругляться, иначе я за себя не ручаюсь! — последнюю фразу он произнес с угрозой.

— Нет, — еле слышно пробормотала я, ожидая новый град обвинений.

— Пожалуйста, давай прекратим, — в его голосе послышалась мольба. — Мне тяжело.

Я замотала головой, понимая, что не испытываю к нему жалости. Совсем. Потому что сама стояла и мучилась, мысленно обвиняя Пашу в том, что мои симпатии поменялись. Это черт виноват, пускай мается, негодяй. Он сам принял решение слушаться меня, я тут ни при чем. Давно бы плюнул и спал, с кем хочет, я же не слежу за ним после работы. Он сам себя сдерживает. И тут я задумалась над его словами, но нас прервали. К Чистякову пришли люди, я быстро покинула кабинет.

Работать не получалось. Свалив документы на Лену и Диму, выбралась на улицу, вдыхая в легкие побольше кислорода и надеясь, что в голове бардак устаканится сам по себе. Я понимала, что Паша почти признался мне…в чем-то сложном признался и чего-то просил. Он прав, зачем нам глупый спор, скоро у меня свадьба, сегодня скажу Кораблеву о ребенке. Я ведь хотела вернуться, а сама застряла в приемной, не даю ему жить так, как жил раньше. А как он жил? Спал со всеми подряд, даже мать переживает и лезет все исправить. А я вот больше не буду лезть, сегодня поговорим с Полиной Сергеевной и все, возвращаюсь в региональный отдел. И пусть его шлюхи снова торжествуют, бегая к нему по очереди на 15 минут. Мне все равно. От грустных мыслей отвлек звонок телефона:

— Надя, здравствуйте, — я сглотнула слюну, узнав голос Ирины Васильевны Кораблевой. — Я хочу встретиться с вами, обсудить организацию свадьбы, сын просил подключиться.

— Конечно, я освобожусь после работы, предлагайте место, — я пыталась изо всех сил быть любезной. Пускай она не приняла меня, цивилизованный диалог еще никто не отменял. Мы можем общаться и не любить друг друга, должны постараться.

— В кофейне на Моховой, — Кораблева продиктовала адрес. — Я уже выбрала компанию, которая будет организатором свадьбы, принесу проспекты с двух салонов, меню сама подберу, список гостей готов, — рассказывала она, и я с ужасом поняла, что за меня все уже решено, организовано, так же будет после свадьбы. Эта маман начнет лезть повсюду на том основании, что у них есть деньги, и за все платят они. А я просто сбоку. Меня будут ставить в известность о важных решениях. А в этих решениях Нади не будет, я же никто, девка с улицы и без московской прописки. И за свадебный концерт платить буду тоже не я, а кто платит, тот и музыку заказывает, и платья, и агентства выбирает, и гостей.

— Хорошо, — на выдохе это “хорошо” произносилось легко.

Сжав телефон, невидящим взглядом оглядела улицу, по которой бежали по делам люди. Москва кипела жизнью, а во мне кипел гнев и раздражение.

— Привет, не отвлекаю? — позвонила я Кораблеву.

— Для тебя время найдется всегда, — засмеялся принц. — Что случилось? Голос суровый.

— По поводу свадьбы, — сказала я. — Мы торопимся, слишком все быстро. Ты еще не видел моих родителей, — мой довод звучал как бред сумасшедшей.

— Хм, — удивился Арсений. — Что-то случилось? Я тебя не понимаю.