Энни судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Ей уже не хотелось знать, что случилось дальше, но она понимала, что должна дослушать историю до конца.

– Мы с Деборой гуляли по берегу. Риган увидела нас с вершины утеса. Мы держались за руки. Только и всего. – Тео уперся ладонями в оконную раму, неподвижно глядя в окно. – Недавно прошел дождь, скалы были скользкими. Не знаю, как ей удалось так быстро спуститься. Я даже не заметил ее приближения, просто увидел, как она вдруг набросилась на Дебору. Я схватил ее и оттащил. Дебора убежала, спряталась в доме. – Тео отвернулся от окна, по-прежнему не глядя на Энни. – Я пришел в ярость. Сказал Риган, что хочу жить собственной жизнью, а ей нужно показаться психиатру. Это было ошибкой. – Он показал на отметину у края брови. – Рубец оставила мне Риган, а не ты. – Тео коснулся пальцем едва заметного шрама чуть ниже. – Вот след твоего хлыста. – Прежде Энни испытывала мстительную радость при мысли, что оставила Тео шрам. Теперь при виде отметины она почувствовала, как к горлу подступила тошнота. – Риган будто обезумела, – продолжал он. – Она запугивала меня, угрожала расправиться с Деборой. Я взорвался. Сказал, что ненавижу ее. Она посмотрела мне прямо в глаза и пригрозила покончить с собою. – На щеке Тео дернулся мускул. – Я был так зол, что заявил, будто мне все равно. – У Энни сжалось сердце от сочувствия и жалости. Тео подошел к телескопу, не глядя на Энни, не видя ничего вокруг. – Надвигалась буря. Добравшись до дома, я немного остыл. Решил вернуться, сказать сестре, что погорячился и наговорил лишнего, хотя какая-то часть меня не испытывала сожаления. Но я опоздал. Риган уже добежала по берегу до причала и поднималась на яхту. Я окликнул ее с лестницы, попросил вернуться. Не уверен, что она меня слышала. Она вышла в море, прежде чем я успел ее догнать. – Энни отчетливо увидела эту картину, будто сама стояла на берегу в тот день. Ей захотелось отогнать навязчивое видение. – Моторная лодка оказалась не на плаву, ее ремонтировали, – проговорил Тео. – Я прыгнул в воду, надеясь, что сумею остановить сестру. Море было бурным. Риган заметила меня и крикнула, чтобы я возвращался. Я продолжал плыть. Меня захлестывало волнами, но, взлетая на гребне, я видел ее лицо. Она казалась виноватой. Ужасно виноватой. Внезапно она подняла паруса и понеслась навстречу буре. – Тео бессильно уронил руки. – Тогда я видел ее живой в последний раз.

Энни стиснула кулаки. Грешно ненавидеть душевнобольных, но Риган не только погубила себя, она едва не убила Энни и сделала все, чтобы разрушить жизнь Тео.

– Риган одержала верх над тобой, верно? Славная месть.

– Ты не понимаешь. – У Тео вырвался горький смешок. – Риган покончила с собой не для того, чтобы наказать меня. Она хотела меня освободить.

Энни вскочила с кресла.

– Ты этого не знаешь!

– Знаю. – Тео наконец посмотрел ей в лицо. – Иногда мы с легкостью читали мысли друг друга, так и было в тот миг.

Энни вспомнила, как Риган плакала над чайкой со сломанным крылом. Должно быть, в минуты просветления она ненавидела темную сторону своей личности.

Энни старалась не показывать жалости, но не могла молчать, видя, что сделал с собой Тео.

– Жертва Риган оказалась напрасной. Ты винишь себя в ее смерти.

Тео резко отмахнулся от нее, отметая сочувствие.

– Сначала Риган, потом Кенли. Как ты думаешь, что между ними общего? Это я.

– Я вижу двух психически неуравновешенных женщин и мужчину с чрезмерно развитым чувством ответственности. Ты не мог спасти Риган. Рано или поздно она разрушила бы себя окончательно. С Кенли все гораздо сложнее. Ты говоришь, она казалась тебе полной противоположностью Риган, что тебя и привлекало в ней. Но так ли это?

– Ты не понимаешь. Кенли обладала острым умом, она многого добилась, перед ней открывалось блестящее будущее. Она казалась независимой.

– Все это так, но, должно быть, ты чувствовал, что под маской успеха скрывается слабость и беззащитность.

– Ничего подобного.

Тео начал терять терпение, но Энни не думала отступать.

– Возможно, в своих отношениях с Кенли ты стремился исправить ошибку, которую совершил в прошлом? Ты не смог спасти сестру и попытался спасти жену?

Губы Тео скривились в презрительной гримасе.

– Твои познания в психологии, почерпнутые из Интернета, пришлись как нельзя кстати. Они, пожалуй, потянут на докторскую степень.

Энни углубленно занималась психологией, обучаясь актерскому мастерству, чтобы лучше понимать характеры и мотивы поступков персонажей, которых приходилось играть.

– Ты по природе своей защитник, Тео. Ты никогда не задумывался, что твое писательство, возможно, своего рода бунт против внутреннего ощущения ответственности за других?

– Ты слишком глубоко копаешь, – резко отозвался Тео.

– Просто подумай об этом, ладно? Если ты прав насчет Риган, только представь, как ей должно быть горько, оттого что ты продолжаешь себя наказывать. – Нескрываемая враждебность Тео ясно говорила, что не стоит и дальше раскачивать лодку, пытаясь давить на него. Энни удалось посеять в нем семена сомнения. Теперь ей следовало отступить и ждать, когда семена прорастут. Она направилась к двери.

– На случай если у тебя вдруг возникнут сомнения… ты отличный парень и вполне сносный любовник, но я ни за что не стала бы убивать себя из страсти к тебе.

– Ты меня утешила.

– Или терять из-за тебя сон.

– Звучит немного обидно, но спасибо за откровенность.

– Так ведут себя психически здоровые женщины. Прими к сведению на будущее.

– Непременно так и сделаю.

Энни вдруг стало трудно дышать, грудь будто сдавило обручем. Ее беззаботный тон не вязался с этим горьким, тяжелым чувством. Ей было мучительно жаль Тео. Он приехал на остров не ради книги. Он нес добровольное покаяние за две смерти, в которых винил себя. В Харп-Хаусе Тео искал не убежища. Дом стал для него тюрьмой, наказанием.


На следующее утро, доставая из буфета коробку с овсяными хлопьями, Энни взглянула на календарь, висевший на стене. Прошло тридцать четыре дня, осталось еще двадцать шесть. В кухню вошел Тео. Он сообщил, что собирается на материк.

– Из Портленда приедет мой издатель. Мы встретимся с ней в Камдене, чтобы кое-что обсудить. Эд Комптон на своем судне привезет меня обратно на остров завтра вечером.

Энни схватила с полки глубокую тарелку.

– Везет тебе. Яркие фонари, асфальт, «Старбакс»… впрочем, я все равно не могу себе позволить зайти в «Старбакс».

– Я схожу туда за тебя. – Тео поднял руку примирительным жестом, будто заранее ожидал от Энни возражений. – Знаю, ты вооружена и очень опасна, но я прошу тебя переночевать в Харп-Хаусе, пока меня не будет. Это не приказ, а вежливая просьба.

Он пытался защитить Риган и Кенли, а теперь и Энни.

– Ты словно девчонка, – фыркнула она. Тео ответил ей хмурым взглядом, медленно качнувшись с каблука на носок. Грозный, огромный как медведь, – воплощение мужского гнева. – Это был комплимент, – добавила Энни. – Своего рода. Ты так опекаешь меня… Я крайне признательна тебе за то, что ты добровольно вызвался играть роль сторожевого пса при мне, но я не одна из тех беспомощных женщин, которыми ты себя окружаешь.

Губы Тео скривились в злой, задиристой усмешке.

– Помню, ты что-то говорила насчет хлыста… Мне все больше нравится эта мысль.

Энни раздирало желание повалить Тео на пол и сорвать с него одежду. Вместо этого она состроила презрительную гримаску: – Я останусь в Харп-Хаусе, подружка, только чтобы ты не волновалась.

Ее колкость принесла желаемые плоды. Тео овладел ею прямо на полу кухни. Это было бесподобно.


Энни не хотелось ночевать в Харп-Хаусе, однако пришлось согласиться, чтобы успокоить Тео. По пути к дому она остановилась взглянуть на жилище фей. При помощи прутиков Тео пристроил балкончик над дверью. Еще он перевернул несколько ракушек и немного разворошил «брусчатку», создав видимость, будто ночью феи танцевали при луне напротив домика. Энни повернулась, подставляя лицо солнечным лучам. Холода держались так долго, что каждый солнечный день казался ей чудом.

На кухне витал аромат свежеиспеченного бананового хлеба. Хотя стряпала Джейси скверно, выпечка ей удавалась неплохо. Она постоянно что-то пекла, с тех пор как Энни вызвала ее на откровенный разговор о смерти отца Ливии, будто пыталась загладить неловкость, извиниться за скрытность и недоверие.

На столе рядом с хлебом лежали россыпью обрезки цветного картона – их оставила Ливия, закончив свою поделку. Энни провела немало времени, читая в Интернете статьи о глубоких психологических травмах у детей. Она особенно заинтересовалась, наткнувшись на публикации о кукольной терапии. Однако, как оказалось, подобные методики требовали специальных знаний, их применяли опытные психологи, и статьи лишь в который раз показали Энни, сколь многого она еще не знает.

В кухню вошла Джейси. Она уже полтора месяца пользовалась костылями, но по-прежнему неуклюже ковыляла.

– Я получила сообщение от Тео. Он на пути к материку. – Голос Джейси прозвучал непривычно резко. – Уверена, ты уже скучаешь по нему.

Энни обвинила Джейси в скрытности, а сама тоже не слишком откровенничала с подругой. Но не могла же она открыто объявить, что Тео ее любовник. Энни не забывала, что обязана Джейси жизнью. Она вспомнила день, когда Риган столкнула ее в болото. Джейси шла по мосту вместе со всеми, но сильно отстала и, должно быть, не видела, кто толкнул Энни.

С наступлением вечера у Энни испортилось настроение. Обычно в конце дня она с нетерпением ждала встречи с Тео. И не только ради умопомрачительного секса. Ей просто нравилось его общество.

«Привыкай к одиночеству, – посоветовала Милашка в своей обычной прямолинейной манере. – Твоя безрассудная любовная связь подходит к концу».

«Сексуальная связь, – поправила ее Энни. – Думаешь, я сама не понимаю?»