Сьюзен Филлипс - Герои – моя слабость

– Пойдем посмотрим на домик.

Энни думала, что после бессонной ночи девочка поспит подольше, но во всем доме оставалась в постели одна только Джейси. Еще Энни надеялась, что Ливия забудет о домике для фей, однако и здесь она просчиталась.

Она мягко объяснила малышке, что ночью во время пожара кто-то мог случайно наступить на домик, но Ливия даже слушать не стала.

– Феи ни за что бы такого не допустили. Давай пойдем туда прямо сейчас. Пожалуйста, Энни!

– Ливия, я боюсь, ты только расстроишься.

Личико девочки сердито сморщилось:

– Я хочу посмотреть!

Вечером Энни предстояло вернуться на материк, ей хотелось оставить о себе радостные, а не горькие воспоминания, но Ливия не сдавалась.

– Ладно, – неохотно вздохнула Энни. – Надевай куртку.

Энни уже натянула слишком короткие брюки-дудочки и черный пуловер Марии. Набросив пропахший дымом дождевик, она наскоро нацарапала записку для Джейси. Выводя из дома Ливию, которая успела надеть куртку поверх пижамки, Энни вспомнила, что не покормила ее. На кухне почти не осталось съестного, и все же она предложила девочке поесть. Та отказалась, а у Энни не хватило духу настоять.

Кто-то отогнал к коттеджу внедорожник Джейси. Усадив Ливию в детское кресло и застегнув ремень, Энни выехала на дорожку. «Рейнджровер» Тео стоял на вершине утеса, как и накануне. Припарковавшись позади него, Энни помогла Ливии выйти. Потом взяла девочку за руку и повела к дому.

Каменная башня с горгульями уцелела, не пострадали и конюшня с гаражом. Но дом сгорел полностью. От него остались лишь четыре кирпичные трубы и лестничный пролет. Вдали за развалинами плескался океан. Дом больше не закрывал вида.

Хотя Тео занимал все мысли Энни, как ни смешно, первой его заметила Ливия. Она бросилась к нему навстречу, путаясь в сползших пижамных брючках.

– Тео!

Грязный, небритый, он был одет в кургузую синюю куртку, принадлежавшую, должно быть, кому-то из островитян. Его джинсы прорвались на коленях. У Энни защемило сердце. После всего, что ему пришлось вынести, Тео возился в земле, отстраивая заново домик для фей.

Он устало улыбнулся девочке. Улыбка вышла невеселая.

– Феи здорово разозлились из-за пожара. Смотри, что они натворили.

– О, нет. – Ливия подбоченилась, совсем как взрослая. – Они поступили очень, очень гадко.

Тео задержал взгляд на Энни. Грязь въелась в морщинки вокруг его глаз, а одно ухо почернело от гари. Он рисковал жизнью, чтобы спасти ее кукол. Поступок как раз в его духе.

– Ты провел здесь всю ночь, – тихо произнесла Энни. – Не мог пропустить гибель родового гнезда Харпов?

– Пытался уберечь конюшню от пожара.

Теперь, когда жизни Тео ничто не угрожало, к Энни постепенно вернулось ощущение реальности. Желание признаться Тео в своих чувствах, бывшее лишь минутным порывом, угасло. В их отношениях ничего не изменилось. Энни не собиралась жертвовать душевным покоем Тео, лишь бы облегчить душу.

– С Танцором все в порядке? – спросила она.

Тео кивнул:

– Он в своем деннике. А как поживает наш кот?

У Энни болезненно сжалось горло.

– Наш кот отлично себя чувствует. Куда лучше, чем ты.

Ливия внимательно следила за работой Тео.

– Ты делаешь дорожку? Феям точно понравится.

Тео построил новый домик, более низкий и широкий. Вместо мощенной камешками дорожки он выложил перед крыльцом полумесяц из обкатанных морем гладких стеклышек. Потом вручил Ливии горсть стекла.

– Посмотрим, как ты украсишь домик, пока я поговорю с Энни.

Ливия опустилась на корточки. Энни сцепила руки, сдерживая желание обхватить ладонями лицо Тео.

– Ты законченный идиот, – прошептала она с нежностью, которую не смогла скрыть. – Кукол можно заменить. А тебя нет.

– Я же знаю, как много они для тебя значат, – возразил Тео.

– Не так много, как ты. – Тео склонил голову набок. – Я присмотрю за Ливией, – быстро проговорила Энни. – А ты иди в коттедж, тебе нужно поспать.

– Я высплюсь потом. – Он обвел глазами развалины дома и, прищурившись, снова взглянул на Энни: – Ты в самом деле уезжаешь сегодня? – Она кивнула. – И кто же из нас идиот?

– Войти в горящий дом совсем не то же самое, что уехать на материк, – фыркнула Энни.

– И то и другое может скверно кончиться.

– Не думаю, что отъезд обернется для меня трагедией.

– Для тебя, возможно, и нет. А для меня точно.

Тео выглядел измученным. Конечно, его беспокоил ее отъезд. Но Энни не обманывалась, принимая его заботу за любовь, а усталость за попытку раскрыть перед ней душу.

– Все у тебя будет хорошо, если снова не свяжешься с какой-нибудь безумной женщиной.

Искренняя улыбка на усталом лице Тео обезоружила ее.

– Наверное, мне бы стоило на это обидеться.

– Но ты не обижаешься?

– Глупо обижаться на правду. Пора мне повзрослеть.

– Речь не об этом. Тебе просто нужно смириться с тем, что ты не можешь спасти всех, кто тебе небезразличен.

– К счастью для меня, ты не нуждаешься в спасении.

– Чертовски верно сказано.

Тео провел тыльной стороной ладони по губам.

– У меня есть для тебя работа. Ты сможешь получить неплохие деньги.

Такой поворот разговора Энни не понравился, она решила закрыть тему.

– Я знала, что хороша в постели, но не думала, что настолько.

Тео тяжело вздохнул:

– Пожалей меня, Антуанетта. Я слишком устал, чтобы отвечать на твои колкости.

Энни выразительно завела глаза к небу.

– Можно подумать, тебе это когда-то удавалось.

– Ты сможешь работать, оставаясь в городе.

Тео задумал дать ей работу из жалости. Слышать это было невыносимо.

– Я слышала о сексе по скайпу, но, боюсь, меня не слишком привлекает это занятие.

– Я предлагаю тебе иллюстрировать книгу, над которой я работаю.

– Извини. Даже будь я художником-иллюстратором, а это вовсе не так, не представляю, как бы я изобразила выпотрошенные трупы. – Энни, как всегда, хорохорилась, хотя чувствовала себя раздавленной.

Тео удрученно покачал головой.

– Всю последнюю неделю я почти не спал и не помню, когда в последний раз ел. У меня боль в груди, а глаза горят, словно под веки песку насыпали. Вдобавок рука покрылась пузырями. А тебе бы только шуточки отпускать.

– Ты обжег руку? Дай-ка я посмотрю. – Энни потянулась к Тео, но он мгновенно завел руку за спину.

– Я сам разберусь со своей рукой, но сперва хочу, чтобы ты меня выслушала.

Тео определенно не собирался сдаваться.

– В этом нет нужды. У меня и без того работы хватает с избытком.

– Энни, ты можешь хотя бы один раз не допекать меня?

– Возможно, когда-нибудь, но не сегодня.

– Энни, из-за тебя Тео расстроился. – Они не заметили, что Ливия стоит рядом, прислушиваясь к их разговору. – По-моему, ты должна рассказать ему свой секрет, – сказала она, разглядывая дыры на джинсах Тео.

– Нет! – Энни бросила на Ливию убийственный взгляд. – И ты не смей.

Ливия подняла глаза.

– Тогда тебе надо открыть свой секрет.

Тео напряженно застыл.

– Энни не захочет слушать мой секрет.

– А у тебя есть секрет? – заинтересовалась Энни.

– Да, – с важностью подтвердила Ливия. – И я его знаю.

Теперь уже Тео грозно сверкнул глазами.

– Пойди-ка поищи еловые шишки. Здесь их много. – Он указал на деревья за садовой беседкой. – Вон там.

Энни поняла, что больше не выдержит.

– Потом поищешь, – сказала она. – Нам нужно вернуться в коттедж и посмотреть, не проснулась ли твоя мама.

Личико Ливии упрямо нахмурилось.

– Не хочу в коттедж!

– Не мучай Энни, – попросил Тео. – Я сам дострою домик для фей. Ты сможешь увидеть его позднее.

Пожар полностью нарушил привычную жизнь Ливии. Она не выспалась и капризничала, как всякий ребенок, которому пришлось пережить сильный испуг.

– Не пойду никуда! – закричала она. – А если вы не разрешите мне остаться, я расскажу ваши секреты!

Энни схватила девочку за руку.

– Освобожденные секреты нельзя рассказывать!

– Вот именно, – горячо подхватил Тео. – Нельзя!

– А вот и можно! – сердито выпалила Ливия. – Если они одинаковые!

Тео никак не мог расшевелить свой измученный мозг, заставить его работать. Он стоял неподвижно, словно одна из горгулий на фасаде Харп-Хауса, пока Энни тащила упирающуюся девочку к машине. Потом молча смотрел, как они уезжают. Ноги будто приросли к земле.

«А вот и можно! Если секреты одинаковые!»

Энни сказала предельно ясно, что он тащит за собой слишком тяжелый груз. Но минувшей ночью Тео избавился от этого чувства. Дымящееся пепелище воплощало в себе все, что он навсегда оставил в прошлом. Все, что мешало ему заглянуть к себе в душу и стать тем, кем ему хотелось быть. Он любил Энни Хьютт всем сердцем.

Энни призналась Ливии, что любит его? Что же именно она сказала? Неужели она чувствовала то же, что и он? Тео боялся в это поверить.

Правда настигла его внезапно, в тот день, когда он нашел морские стеклышки Риган, будто с глаз его спала пелена. Ливия потребовала, чтобы он «выпустил на волю свой секрет», и слова слетели с его губ сами собой. Ему казалось, что он полюбил Энни еще в шестнадцать лет и продолжал любить все эти годы. Возможно, так и было.

«Ты тащишь за собой слишком тяжелый груз».

Слова Энни превратили его в труса. Ему не везло с женщинами, а она хотя и подпускала шпильки насчет его денег, не взяла бы от него ни цента. Энни пришла бы в бешенство, узнав, что это он купил чертово кресло-русалку. Он мог предложить ей только свою любовь, но Энни ясно дала понять, что не нуждается в ней.

Однако Тео вовсе не был трусом. Он готовился к решающей битве. Решив дать Энни время остыть после ссоры на пристани, он собирался пойти на приступ в последний день перед ее отъездом. Тео задумал приготовить для Энни изысканный завтрак, превзойдя самого себя, а затем отнести его утром на «Талисман удачи». Он надеялся убедить ее, что сумел расстаться с прошлым, свалить с себя груз и стать свободным, чтобы любить ее, даже если она не отвечает на его чувства. Но пожар сорвал все его замыслы.