***

После полуночи, когда Эмма уже спала глубоким сном, Николай тихонько вошел в ее гостиную. Он поглядел на приотворенную дверь спальни, и ему показалось, что он слышит ее сонное дыхание. Медленно опустившись в кресло, он взял со столика резную фигурку из подаренного ей когда-то маленького каменного зверинца. Янтарный тигр потеплел в его руках, сияя в полумраке. Водя пальцем по гладкой спинке зверя, он вглядывался в темноту спальни. Его терзали вожделение, одиночество, волновала близость жены. Но он не станет овладевать ею, пока она не призовет его, не полюбит так, как любила Емелия.

– Емелия, что стало с тобой? - прошептал он по-русски, сжимая в кулаке тигра.

Он расспросил своих слуг, особенно сестер Сударевых, пытаясь выяснить, известно ли им что о Емелии, но, кроме старых легенд, им нечего было рассказать. В конце концов он нанял одного из сотрудников Британского музея, сэра Винсента Олмэя, чтобы тот поехал в Россию и провел изыскания в частных и государственных архивах для выяснения судьбы княгини Емелии Васильевны. Николай не сомневался, что его семья не станет препятствовать сэру Ол-мэю в розысках. Возможно, даже кто-то из сестер ему поможет. До тех пор пока Николай не узнает, что случилось с его прошлой женой, покоя душе не будет. Если бы только он тогда мог что-то сделать для Емелии, как-то защитить ее…

Он заставил себя неподвижно сидеть в кресле, хотя все тело его ныло от безумного желания пойти к Эмме и заключить ее в объятия.

– Ты же обещала, что вспомнишь меня, - яростно шептал он, вглядываясь в темноту ее спальни. - Ты сказала, что узнаешь меня!


***

На следующий день к Эмме явился нежданный гость.

Николай с Джейком уехали на очередную прогулку по Лондону, а она наслаждалась утренним чаем, когда вошел дворецкий Станислав и подал ей серебряный поднос с лежащей точно посредине визитной карточкой. Эмма удивленно раскрыла глаза, увидев имя лорда Адама Милбэнка.

– Отослать его прочь, ваша светлость? - осведомился Станислав.

– Нет, - рассеянно проговорила она, - проводите лорда Милбэнка в гостиную.

Лицо дворецкого осталось бесстрастным, но черные брови чуть поднялись вверх.

– Хорошо.

Эмма пригладила кудри, подвязанные зелеными лентами и сколотые на затылке в узел. Одернув темно-зеленое бархатное платье, поправив турнюр и шелковые оборки на груди, она поспешила в гостиную. Странно, что Адам приехал к ней с визитом, особенно если учесть неприязнь, которую он питает к ее мужу. Может быть, он хочет поговорить с ней о прошлом или даже наладить заново дружбу… Но для какой цели? Ей это было непонятно. Впрочем, не важно: появление Адама отлично подходило для ее целей.

Николай узнает об этом визите и будет взбешен. Она хотела, чтобы муж испытал хотя бы долю тех страданий и мук уязвленной гордости, которые заставил пережить ее. Может быть, ей не стоило использовать для этого Адама, но в конце концов это значения не имело. Они оба ее использовали, и Адам, и Николай, так что пора было им отведать собственной похлебки.

Станислав провел Адама Милбэнка в гостиную и осведомился, не требуется ли Эмме чего-нибудь.

– Подайте, пожалуйста, чаю, - распорядилась она.

– Сию минуту, - тихо произнес дворецкий и удалился. Эмма протянула руки навстречу Адаму, человеку, которого всегда считала истинной любовью всей своей жизни.

– Адам, - улыбнулась она ему, - я собиралась пригласить вас на чашку чая. Как мило, что вы пришли!

Явно удивленный столь радушным приемом, он взял ее руки в свои и слегка пожал. Его мальчишеское лицо было встревоженным, но карие глаза светились надеждой.

– Я собирался всего-навсего оставить визитную карточку…

– Нет, останьтесь и выпейте со мной чаю, - настаивала она. - Разумеется, если у вас есть время.

– Это самое лучшее занятие, которое я мог бы придумать. - Адам прошел в комнату, держа в руках шляпу и хлыстик. Окинув взглядом обстановку гостиной, он изумленно покачал головой. - Такая роскошь, а вы смотритесь среди нее естественно и непринужденно, как дома.

– Но это и есть мой дом, - звонко засмеялась Эмма. - Однако я почти не изменилась. Я по-прежнему большую часть времени провожу в зверинце со своими старыми любимцами - Маньчжуром, Клео и Престо…

– Как поживают ваши животные?

– О, они быстро освоились на новом месте.

– А вы?

Улыбка ее погасла, и она, старательно расправляя юбки, стала медленно усаживаться в кресло с вышитыми подушками.

– Я все еще приспосабливаюсь, - честно ответила она. - Николай… он человек непростой… неровный. Его нелегко понимать… С ним нелегко жить.

– Но, Эмма, вы с ним счастливы?

Разговор выходил за рамки светской беседы, становился слишком интимным. Однако прошлые их взаимоотношения облегчили Эмме беседу. Она, пожалуй, даже чересчур просто соскользнула на привычно душевную доверительность общения с Адамом.

– Нет… но и нельзя сказать, что несчастлива.

Адам сел рядом, устремив на нее полные меланхолии карие глаза. Глубоко вздохнув, он сказал:

– Я много думал о вас после нашего последнего разговора. Есть еще кое-что, о чем я хотел бы вам рассказать, но в то время это было не к месту. Тогда я мог думать лишь о том, чтобы вы узнали правду о своем муже. О том, как он встал между нами Однако я не решался увидеть вас, прежде чем вы успеете поразмыслить обо всем.

– О, я много размышляла о том, что вы мне рассказали, - мрачно подтвердила Эмма. - Я высказала Николаю все, что думаю о его пристрастии управлять людскими судьбами.

– Он погубил наши с вами жизни, Эм. Я женат на нелюбимой женщине. Казалось, мне тогда оставалось только это. Я знал, что вас мне не получить, слишком велико было противодействие вашей семьи и Николая. Поэтому, когда я встретил Шарлотту…

– Пожалуйста… - перебила его Эмма. Она подняла руку, чтобы остановить его, испытывая неловкость от подобной откровенности. - Я не хочу о ней говорить.

– Разумеется. Но позвольте по крайней мере сказать вам, что мы несчастливы оба, Шарлотта и я. Мы не подходим друг другу. Совсем не так, как было у нас с вами. - Взволнованный Адам нетерпеливо запустил пальцы в свои шелковистые темные локоны, растрепав безупречную прическу. Голос его почти срывался на крик, глаза блестели лихорадочным блеском, весь вид его был совершенно непривычен для Эммы. - Я не перестаю думать о том, что могло быть у нас, - без обиняков заключил он. - Вы когда-нибудь представляли себе, как бы все было, если бы мы поженились с вами?

– Раньше я часто думала об этом, - призналась она. - Но в последнее время… Нет, по-моему, я не могу позволять себе подобные мысли.

– А я не могу не думать о том, чего меня лишили. Ваш муж проник в нашу жизнь и отнял у меня все, чего я хотел. Я воображал себе чудовищные муки и унижения, на которые мечтал его обречь… - Он ошеломленно смолк, так как Эмма расхохоталась.

– Извините. - Она попыталась сдержать свое неуместное веселье. - Просто… вы не первый и не единственный, поверьте! Полагаю, что почти все, кто знаком с Николаем, чувствуют то же.

– Я не нахожу это забавным, - с достоинством проговорил Адам, и на скулах у него вспыхнули алые пятна. Эмма посерьезнела, но смех еще рвался из ее груди.

– Вы правы, - с трудом удалось ей выговорить. - Николай - абсолютный негодяй.

– Для меня пытка представлять вас с ним… Как, должно быть, он издевается над вами! Как, например, он вас унизил, навязав вам своего внебрачного сына…

– Нет, - быстро отозвалась она. - Это я захотела, чтобы Джейк жил здесь, с нами. Я люблю этого мальчика… и Николай тоже. - Она приумолкла, вдруг осознав до глубины души правду своих слов. - Я считала, что Николай не способен любить кого бы то ни было, - продолжала она с удивлением в голосе, - но он обожает своего сына. Или Николай переменился, или… в нем есть что-то, чего я ранее не замечала. В любом случае - он самый заботливый отец, какого я когда-либо видела… за исключением собственного.

– Ваш отец?! - возмутился Адам. - Вы сейчас говорите о двух людях, которые приложили все силы, чтобы нас разлучить! Властные и хитрые, они стремятся всех вокруг себя держать под контролем! - Он схватил ее руку и отчаянно стиснул. - Эм, дорогая, разве вы не помните, как все было между нами? Мы так сильно любили друг друга, и нас разлучили эти двое ради своей эгоистической привязанности к вам. И сделали это с такой бездумной легкостью… - С раздраженным вздохом он оборвал себя на полуслове.

– Да, - согласилась Эмма. - Но почему это оказалось так легко? Если бы мы в самом деле любили друг друга, разве им это удалось бы?

Они замолчали, вспоминая те дни.

Эмма, говоря о прошлом, не испытала ожидаемой боли. Ни сердечных мук, ни тоски. К ее удивлению, эти воспоминания даже помогли ей избавиться от чувства горечи и обиды. Еще более удивительным представлялось то, что Адам утратил волшебный блеск и очарование, какими был окутан в ее памяти. Он выглядел совсем не таким красивым и не таким безупречным, как ей казалось. По правде говоря, он был в некотором роде довольно средним, обычным… Это открытие очень ее озадачило. Адам больше не заставлял ее сердце трепетать от радости, не наполнял душу пьянящим восторгом.

"Я больше не хочу его так, как хотела когда-то", - подумала она.

– Вы стали такой красивой, - пробормотал он, разглядывая ее, - такой царственной и элегантной.

– Я ничуть не изменилась, - смущенно откликнулась она.

– Нет, изменились. В вас была трогательная застенчивость, такое выражение глаз, словно вы хотите спрятаться от остального мира. Теперь этот взгляд исчез. Вы стали такой… лощеной… уверенной в себе… неприступной.

Эмма сморщила нос и засмеялась:

– Неприступной? Такое определение скорее подошло бы горной вершине или военному кораблю!

Адам ответил ей улыбкой.

– Вы - как расцветшая роза. Такое определение больше вам нравится?