Мэдлин Хантер - Герцог-авантюрист

И, возможно, Алтея была права.

Адам вошел в дом около полуночи. День выдался отвратительный. Единственным светлым пятном сегодня была Клара. Проведенное на скачках время казалось уютным островком безмятежности в бушующем океане. Здесь, в галерее его дома, висела похожая картина. Художник изобразил на полотне хмурый день и лучи солнечного света, прорезающие тучи и заливающие домики фермеров.

Но, увы, со временем просветы в тучах затянутся и солнце покинет уютные фермы.

Адам провел в Англии уже два месяца – и вот сегодня едва не вызвал на дуэль первого обидчика. Как и ожидалось, им оказался совсем не тот, кто нес хоть какую-то ответственность за смерть его отца. Скорее всего Ратборн знал то же, что и все остальные, то есть слышал обрывки сплетен.

Адам поднялся на второй этаж и, повинуясь порыву, подошел к двери комнаты, которую совсем недавно занимала Клара. В его душе на мгновение проснулась надежда, однако уже в следующую секунду умерла. Конечно же, она не приехала. Да и с какой стати? Извинения не смогли заставить ее забыть о его холодности сегодня утром. Адам нисколько не осуждал Клару, но она сумела заглянуть ему в душу и наверняка догадалась, что он винил во всем ее семью. «Близкие отношения и даже страсть ничего не изменят». Кажется, так она сказала.

Адам направился в свои покои, мысленно благодаря судьбу за то, что ничто в них не напоминало об их прежнем хозяине. Камердинер спал на стуле в гардеробной, однако Адаму ужасно не хотелось, чтобы перед ним лебезил сейчас этот малоопытный слуга, поэтому, разбудив, отправил парня восвояси. Затем, сняв сюртук, опустился в кресло, чтобы стянуть сапоги.

Когда оба сапога с громким стуком упали на пол, он освободился от рубашки и вдруг почувствовал, что не один в комнате.

Медленно повернув голову, Адам увидел на пороге Клару, закутанную в одеяло. Выглядывавшее из-под него плечо свидетельствовало о том, что она была обнажена.

И она казалась необычайно красивой в ласковом бледно-золотистом свете ночника. Она словно материализовалась из тени – едва заметная, но невероятно грациозная и нежная.

– Я думал, ты осталась в Эпсоме, – произнес Адам.

– Я передумала.

– Не представляю почему.

Клара едва заметно нахмурилась.

– Кажется, я тоже, – пробормотала она.

Адам протянул к ней руку.

– Оставь одеяло и иди ко мне.

Сбросив одеяло, Клара шагнула к нему – совершенно обнаженная и прекрасная. Адам усадил ее себе на колени и прижал к груди. Исходившее от нее тепло успокаивало и пробуждало надежду.

Уткнувшись лицом ему в грудь, она спросила:

– Я совершила ошибку?

– Я благодарен тебе, что приехала. – Адам принялся ласкать ее бедра и округлые ягодицы. И почти тотчас же дыхание Клары участилось.

Конечно, ему следовало уложить ее в постель и выразить свою благодарность, доставив удовольствие всеми возможными способами. Следовало выказать свою привязанность, любя ее нежно и медленно, но отчаянное желание не оставляло ему выбора.

Чуть приподняв, он усадил ее лицом к себе и, лаская губами ее груди, стал поспешно избавляться от брюк. Ухватившись руками за спинку кресла, Клара тихонько стонала, а Адам все ласкал ее и ласкал. Когда же она, содрогнувшись от нахлынувшей волны наслаждения, обхватила ногами его бедра, Адам обнял ее за талию, поднялся с кресла и понес к ближайшей стене. Стремительно погружаясь в ее лоно, он изгонял из памяти преследовавшие его кошмарные видения.

– Какая у тебя удобная кровать, – нарушила молчание Клара.

Только теперь, через час после того, как Адам отнес ее в постель и взял снова, они насытились настолько, что готовы были поговорить. И Клара выбрала нейтральную тему.

– Тебе нравится эта кровать? – Адам улыбнулся. – Большая и мягкая. На ней я чувствую себя настоящим герцогом. Она совершенно новая. И я никак не ожидал увидеть ее здесь по возвращении.

На ум Кларе пришло сразу несколько фраз, но все они неизменно приводили бы к упоминанию покойного герцога, поэтому она промолчала и тоже улыбнулась.

Вышеозначенная кровать и впрямь была необычайно просторной. Любовники лежали под одеялом, изначально оставленным в гардеробной. Наброшенное кое-как, оно почти не прикрывало их наготы. Клара, лежавшая на груди Адама, испытывала легкую боль, однако она не возражала. Ведь в глубине души она знала, что творилось в душе Адама во время их страстных соитий. А то, что он в те минуты испытывал… О, это было нечто большее, нежели обычное плотское удовольствие.

– Сегодня мне чуть не пришлось вызвать на дуэль одного человека, – проговорил Адам. – Глупого пьянчугу, не пожелавшего держать язык за зубами. Человек двадцать слышали его слова, и я не мог сделать вид, будто ничего не случилось.

– И все же ты не вызвал его, не так ли? – Затаив дыхание, Клара ждала ответа.

Едва заметно усмехнувшись, Адам пояснил:

– Лэнгфорд и Брентворт попытались вмешаться, но ситуацию спас герцог Кларенс. Слава богу, ему, вопреки наставлениям доктора, захотелось отведать чудесного виски Брентворта, иначе он ушел бы с нашей трибуны гораздо раньше.

– Поговаривают, что за ним закрепилось прозвище Глупый Вилли. – Так сказал Кларе отец, однако она не стала упоминать об этом при Адаме.

– Знаю. Но после того, что случилось сегодня, я не стану его так называть.

Какое-то время они молчали. Адам поглаживал Клару по спине, и на губах его блуждала едва заметная улыбка. Внезапно он замер на мгновение, потом тихо сказал:

– Отец умер там, на полянке, но, думаю, ты уже и сама догадалась.

У Клары перехватило дыхание. Не смея произнести ни слова, она ждала продолжения.

– Это было одно из его любимых мест в поместье. Они с мамой часто там гуляли. Думаю, даже купались в пруду. Правда, я никогда этого не видел. На протяжении многих месяцев его одолевала меланхолия. Тогда я еще не знал всего, хотя слышал достаточно. Слухи и сплетни не пощадили и меня. В тот день я предложил отцу покататься верхом: хотел хоть как-то отвлечь его от мрачных мыслей, – но он так и не появился в конюшне в назначенное время. Тогда я все понял и отправился его искать.

Немного помолчав, Адам вновь заговорил:

– Должно быть, он сидел на том валуне, а потом… Так поступали древние римляне, чтобы спасти семью и состояние, если вдруг впадали в немилость. Чтобы спасти своих сыновей. В тот день меня обуяла ужасная злость. Я злился на отца. И до сих пор злюсь, хотя это несправедливо.

– Злость – обычное чувство, когда нас покидают те, кого мы любим.

Клара знала это по собственному опыту, хоть и потеряла отца не при таких ужасных обстоятельствах…

Адам поцеловал ее в лоб.

– С того самого дня ноги моей не было на той поляне. До сегодняшнего утра. Именно поэтому…

– Не нужно ничего объяснять, – перебила Клара и поцеловала герцога.

Запустив пальцы в ее волосы, Адам ответил на поцелуй, после чего накрыл плечи Клары одеялом и крепко прижал к себе. Тихо вздохнув, он прошептал:

– Я знаю, что не должен ничего объяснять, но мне очень хотелось сделать это.

Заметив, что Адам его почти не слушает, Брентворт сказал:

– Вижу, я тебя уже утомил.

– Нет, я слышу каждое твое слово. Ты только что сообщил, что завел новую любовницу. Мне не терпится узнать ее имя. Только ты вряд ли его назовешь.

– Во всяком случае – не сейчас. Черт возьми, на что ты смотришь? Прямо как тигр на добычу. – Развернувшись, Брентворт окинул взглядом бальный зал. – С меня хватит уже того, что ты уговорил меня приехать. Ты же знаешь, как я не люблю подобные мероприятия. К тому же от леди Придо просто нет отбоя. Так хотя бы займи меня беседой…

– Ты мне необходим, – сказал Адам. – Со мной он, возможно, не пожелает разговаривать, а вот тебе не откажет.

– Кто?

– Холлсуорт. Идем со мной.

Уже сделав несколько шагов, Адам вдруг сообразил, что приятель стоит на месте. Обернувшись, он взглянул на него вопросительно.

– Никуда я не пойду, – пробурчал Брентворт. – Не пойду, пока ты не скажешь, для чего тебе это нужно. Кроме того, знай: я не соглашусь на роль твоего секунданта, если ты вызовешь на дуэль Холлсуорта. Он человек пожилой, так что эта дуэль будет равносильна хладнокровному убийству.

– Ты думаешь, я способен на такое?

Брентворт вздохнул.

– Конечно, нет. Просто… – Он снова вздохнул. – Хорошо, идем. Только постарайся не лишить меня сегодня старого друга. Мой отец знал Холлсуорта с незапамятных времен.

– Не думаю, что ты лишишься его дружбы.

– Очень хотелось бы верить.

Друзья пересекли переполненный зал и направились к дверям, ведущим на террасу.

– Сегодня прохладно и сыро, – заметил Адам. – Смотри, какой густой туман. Так что желающих прогуляться не много.

И действительно – одинокая фигура стоявшего возле балюстрады Холлсуорта почти терялась в тумане.

– Что он здесь делает? А, решил насладиться сигарой, – прошептал Брентворт.

– Пригласи его присоединиться к нам. – Адам достал две сигары из кармана сюртука.

– Нам ни за что не удастся их прикурить в такую погоду.

– Пригласи его, – повторил Адам.

Брентворт сделал вид, будто вглядывается в туман.

– Холлсуорт, это вы? Присоединяйтесь к нам. Я тут поставил на то, что мой приятель не сумеет высечь огонь. Так что сможем разделить выигрыш.

Пожилой джентльмен прищурился.

– А, Брентворт… Я вас не заметил. Если у вас получится добыть огоньку, то вы удачливее меня. Проклятый туман…

Граф медленно пошел навстречу старому приятелю и, лишь приблизившись, увидел Адама, и в глазах его промелькнуло беспокойство.

Чиркнув спичкой по балюстраде, Адам высек огонь. Холлсуорт тут же прикурил свою сигару, Брентворт последовал его примеру, однако огонь погас прежде, чем сам Адам успел закурить.

– Здесь гораздо лучше, нежели там, внутри, – заметил Брентворт.