Стало быть, единственный ущерб в этот тревожный вечер был нанесен ее изорванному в клочья платью, но отнюдь не доброму имени.

Однако в данный момент ее меньше всего заботили вопросы поруганной чести. Главное – не допустить дуэли. А поскольку одной ей было справиться не под силу, требовались помощники. Но кто у нее есть, кроме двух братьев? Только они – Бенедикт и Колин.

Однако первый скорее всего примет сторону Энтони.

Колин, конечно, согласится, что Саймон повел себя оскорбительно и заслуживает пули, но он хотя бы может помочь отговорить старшего брата от дуэли.

Затем она подумала о Саймоне. Он тоже полон решимости стреляться, просто ищет смерти… Боже, но отчего? И вообще, что он хотел сказать? Какую тайну открыть? Вероятно, что-то связанное с отцом. Как странно он разговаривал со стариком Мидлторпом. Она и раньше замечала, будто что-то его точит изнутри. Он умеет это скрывать, однако она неоднократно во время обычного разговора или шуточного пикирования обращала внимание на внезапно появлявшееся в глазах Саймона безнадежное, отсутствующее выражение, которое довольно быстро исчезало. Это было заметно, когда он разговаривал с другими, а она наблюдала за собеседниками со стороны…

Так кто же ей поможет? Наверное, как ни странно это звучит, только сам Энтони. Ведь что бы ни произошло в саду у леди Троубридж, ее брат всегда был полон жизни, и упаднические настроения были ему не свойственны. Он не хотел умирать.

Дафна услышала шум колес по гравию и, подойдя снова к окну, различила карету, удалявшуюся в сторону конюшни. Сцепив руки, она прошла к двери, приложила к ней ухо. Вниз она сейчас не пойдет. Пускай Энтони думает, что она уснула или лежит в постели и переживает случившееся.

Он обещал ничего не рассказывать матери. Конечно, если та не прослышала о скандале. Ее поздний приезд говорит о том, что этого не случилось, но, быть может, какие-то слухи, пускай шепотом, начали распространяться. А шепот, как известно, имеет способность быстро превращаться в громовые раскаты.

Дафна понимала, что в конечном счете все равно придется объясняться с матерью, которая рано или поздно, смутно или в подробностях услышит о произошедшем. Общество позаботится об этом.

Больше всего Дафне сейчас хотелось несбыточного: чтобы, прежде чем мать узнает что-либо – полуложь или чистую правду, – ее дочь была бы уже с полным на то правом названа невестой герцога Гастингса.

Этот исход и был бы самым верным и безошибочным средством остановить дуэль. Это спасло бы всех – и Саймона, и Энтони. И ее. Да, и ее…


Колин тихо продвигался к дверям комнаты Дафны.

Мать уже отправилась отдыхать, Бенедикт прошел в кабинет к Энтони. Колина это ничуть не интересовало: сейчас он хотел поскорее увидеть Дафну и поговорить с ней без свидетелей.

Он негромко постучал в дверь, из-под которой пробивался свет: значит, Дафна еще не спит. Не успел Колин нажать на ручку, как дверь открылась и сестра прошептала:

– Хорошо, что ты пришел. Нужен твой совет.

– Мне тоже надо поговорить с тобой, – сказал Колин.

– Проходи скорее.

Она закрыла за ним дверь, прошла к своей еще не разобранной постели и села.

– У меня серьезные неприятности, братец.

– Знаю, – отозвался он.

Кровь отхлынула от ее лица.

– Знаешь? Что именно? Садись.

Он остался стоять и с серьезным и обеспокоенным видом спросил:

– Помнишь моего приятеля Макклесфилда?

Она кивнула. Это был молодой граф, которого ее мать представила ей две недели назад, как раз в тот вечер, когда она встретила Саймона.

– Он видел, как вы с Гастингсом уединились в саду.

У нее перехватило дыхание.

– В самом деле? И он…

Колин не дал ей договорить:

– Он сказал об этом только мне. Он мой давний приятель, и я в нем уверен. Но если вас заметил он, то могли видеть и другие. Мне показалось, леди Данбери как-то странно посмотрела на меня, когда мы беседовали с Макклесфилдом.

– Она тоже видела? О боже!

– Я не уверен в этом, сестра. Но ведь и она могла прогуливаться в саду?

– Верно, она не выносит духоты залов. Ей там неинтересно. – Дафна тряхнула головой. – Но мне кажется, не в ее характере, распространять всякие слухи, тем более если они могут нанести кому-то вред.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросил Колин. – Эта горгона, как ее называют…

– Она горгона, но не сплетница. И поговорила бы сначала со мной. Правда, я сразу уехала после нашей прогулки.

– С кем?

– С Энтони, конечно. – Дафна помолчала, прежде чем спросить у Колина: – А твой приятель… что он видел?

Брат с подозрением уставился на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что я сказала. – Дафна уже не могла скрыть ни беспокойства, ни раздражения. – Что он видел?

Колин уселся в кресло и повторил:

– Он видел, как вы с Гастингсом скрылись в одной из аллей сада.

– И все?

Колин с еще большим опасением посмотрел на сестру.

– Хочешь сказать, было еще что-то? Что же там произошло, черт возьми?

Нервы у Дафны не выдержали, она закрыла лицо руками.

– О, Колин! Я в таком ужасном положении!

Он вскочил с места и принялся сновать по комнате, пока Дафна приходила в себя. Лишь после того, как она убрала руки от лица, вытерла глаза и повернулась в его сторону, брат резко произнес:

– Теперь, когда ты уже достаточно пожалела себя, могу ли узнать, что именно происходило между тобой и Гастингсом в этом чертовом саду?

Дафна с достоинством выпрямилась:

– Не говори так, Колин! И не обвиняй в чрезмерной жалости к самой себе! Да, я расстроена, но лишь потому, что завтра утром может погибнуть человек.

Колин снова рухнул в кресло.

– Час от часу не легче!

Дафна начала рассказывать, опуская некоторые подробности, как, например, что именно увидел Энтони и из-за чего пришел в ярость. Она была уверена: даже то, что они с Саймоном находились вдвоем в темной аллее сада, вызвало бы такую же реакцию.

Свой рассказ она закончила словами:

– А теперь между ними состоится дуэль, и Саймон будет убит.

– Почему Саймон? – последовал взволнованный, но естественный вопрос.

Она с печальным недоумением взглянула на брата: как он не понимает?

– Готова поклясться, герцог не станет стрелять в Энтони. – Голос ее прервался. – А Энтони в бешенстве, потому не отступит.

– Что же делать, сестра?

Она стиснула руки и в отчаянии воскликнула:

– Не знаю… Мне даже неизвестно, где состоится дуэль. Но я должна остановить их!

Колин с участием посмотрел на нее:

– Не думаю, что тебе это под силу.

– Я обязана! – крикнула Дафна. – Я не могу сидеть, уставившись в пол, в то время как он… Саймон… будет умирать! – добавила она шепотом: – Я люблю его.

Колин метнул в нее суровый взгляд:

– Даже после того, как он тебя отверг?

Она упрямо наклонила голову:

– Да. И, пожалуйста, не считай меня сентиментальной дурой. Я знаю, он нуждается во мне. И любит меня.

Колин негромко спросил:

– Если это действительно так, почему же он не хочет жениться на тебе?

– Не знаю. Тут какая-то тайна. Мне кажется, одна часть его существа… его души хочет этого, а другая – нет… Понимаю, что говорю странные вещи. Но если бы ты видел в тот момент его лицо, то согласился бы со мной. Ощущение, что он больше боится за меня… Старается уберечь… защитить…

Колин задумчиво посмотрел на сестру и сказал:

– Я не знаю Гастингса так близко, как Энтони… Или ты… Но я ни разу не слышал ни одного намека на то, что с ним связана какая-то тайна… – Он немного помолчал, затем мягко произнес: – Ты уверена в его чувствах к тебе?

Дафну не обидел вопрос: она понимала всю неубедительность своих доводов, – но была уверена, что сердце не могло обманывать ее.

– Я не могу допустить его гибели, – проговорила она дрожащим голосом.

Колин кивнул и задал еще один вопрос:

– Тебя страшит факт его возможной смерти или то, что ты стала причиной дуэли?

Дафна поднялась на слегка дрожащие ноги:

– Тебе лучше сейчас уйти, Колин.

Он не двинулся с места. Потом подошел к ней, взял за руку и сказал:

– Дафф, я тебе помогу. Ты ведь знаешь, я все готов сделать для тебя.

Она обняла его и зарыдала.


Спустя полчаса ее слезы высохли, а мысли прояснились. Слезы были целительны: слишком много скопилось в душе боли, тревоги, смущения, беспокойства и просто злости.

Колин пошел поговорить с братьями, догадываясь, о чем те беседуют, укрывшись в кабинете Энтони. Наверняка тот предлагает Бенедикту стать его секундантом. Нужно выпытать у них, где должна состояться дуэль. И Дафна была уверена, что у Колина это получится.

Придя к такому выводу, она начала переодеваться, выбрав старый, видавший виды костюм для верховой езды. Меньше всего она хотела в это надвигающееся тревожное утро путаться в юбках, оборках и лентах обычного платья.

Короткий стук в дверь заставил ее вздрогнуть, хотя она ждала этого стука. Вошел Колин, тоже сменивший вечерний наряд на дорожный.

– Ты все узнал, Колин?

Он кивнул.

– У нас мало времени, Дафна. Ты ведь хочешь оказаться на месте дуэли раньше остальных?

– Конечно. Если Саймон приедет раньше, быть может, я сумею уговорить его жениться на мне.

Колин отпрянул в недоумении:

– Дафна! Как ты можешь допустить такое? Ведь Саймон…

Она прикрыла ему рот рукой и воскликнула:

– Перестань, Колин! Сейчас я не в состоянии думать ни о чем, кроме возможной смерти этого человека по моей вине… пусть и косвенной!

– Но… – начал было Колин, однако она не позволила ему договорить:

– Прошу, не пытайся меня остановить! Я боюсь сомнений, которые помешают сделать то, что я должна… Ради жизни Саймона!

– Если бы он только знал, кого может приобрести в твоем лице… – с непривычной для него нежностью произнес Колин и добавил резко: – Я, кажется, сам готов убить его!