Они прошли уже почти половину коридора, когда позади них раздались шаги.

— Салли, это ты?

Охранник — очевидно, он и был Салли — остановился и обернулся. Максимус же опустил лицо к плечу, чтобы огромный нос его маски не был виден в профиль, и взглянул назад.

Человек, стоявший в другом конце коридора, с такого расстояния, конечно, ничего не мог толком разглядеть в полумраке.

— Помни, что я сказан тебе. — Под покровом своей накидки Максимус слегка ткнул охранника шпагой.

— Ридли, э-это я!.. — заикаясь, отозвался Салли.

— А кто это там с тобой? — поинтересовался Ридли.

— Мой брат Джордж. Он пришел выпить со мной, — нервничая, ответил Салли. — Он ничего плохого не сделает.

— Иди дальше, — шепнул Максимус.

Ридли по-прежнему смотрел на них с другого конца коридора.

— Я… я просто провожу Джорджа в свою комнату! — визгливым голосом крикнул Салли. А затем они повернули за угол и побежали вверх по главной лестнице.

— Он последует за нами? — спросил Максимус.

— Не знаю. — Салли взглянул на него со страхом. — Он очень подозрительный, этот Ридли.

Когда они поднялись на второй этаж, Максимус оглянулся, но в темноте не смог ничего разобрать, — возможно, Ридли преследовал их. Он снова повернулся к Салли.

— Веди меня к Килборну.

— Сюда. — Охранник указал на дверь слева, рядом с которой стоял стул, а на крючке висел ключ. — Сегодня очередь Линча ночью дежурить, — проворчал Салли и, взяв ключ, вставил его в дверной замок. — Но он, наверно, валяется пьяный в своей постели.

Когда Салли поднял повыше фонарь, чтобы осветить дверь, Максимус увидел на ней табличку: «Неизлечимые».

За дверью находился такой же, как внизу, длинный коридор, только здесь комнаты по обе стороны его были без дверей. Сами же пациенты лежали на соломе, как животные в загонах, и вонь от их испражнений стояла такая, что у Максимуса начали слезиться глаза. Здесь был седовласый бородатый старик с почти бесцветными глазами, которые слепо глянули на свет, когда Максимус и надзиратель проходили мимо; а там — молодая хорошенькая женщина, свирепо бросившаяся к ним, когда они поравнялись с ее комнатой; однако звякнула цепь, и женщина упала — в точности как собака, которую отдернули за ошейник. В соседнем закутке визгливо и истерически смеялся юноша, при этом царапая себе лицо.

Салли перекрестился и, торопливо подойдя к последнему отсеку, остановился и, высоко подняв фонарь, осветил лежавшего на соломе крупного мужчину.

— Он жив? — спросил Максимус.

— Был, когда мы раздавали еду остальным. — Салли пожал плечами. — Но он, конечно, не ел, потому что спит.

«Скорее всего, он без сознания», — мрачно подумал Максимус и опустился на одно колено на грязную солому возле мужчины. Виконт Килборн был совершенно не похож на свою сестру. Она была изящной, а он — огромным, с широкими плечами, мясистыми руками и толстыми ногами, вытянутыми поперек камеры. Красив он или нет, — невозможно было сказать; лицо распухло и покрылось запекшейся кровью, оба глаза почернели от синяков, а нижняя губа была рассечена и размером, а также цветом походила на небольшую сливу. И Максимус слышал странный свистящий хрип, когда гигант старался набрать в легкие воздух.

Килборн несомненно находился при смерти. Переживет ли он вообще попытку спасти его? У него был такой вид, словно его вообще не лечили — ему даже не вытерли с лица почерневшую кровь.

— У тебя есть ключ от его наручников? — спросил Максимус.

— Он должен висеть у двери. — Салли хотел повернуться, но Максимус, схватив его за ворот, процедил:

— Ты сейчас же вернешься или я отыщу тебя. Понял?

Салли в испуге кивнул, и Максимус отпустил его.

Охранник быстро вернулся с массивным железным кольцом, на котором висели ключи. Перебирая их, он бормотал:

— Вот тут должен быть один из…

— Что вы здесь делаете?! — послышался голос, и Максимус тотчас же понял. Что это был Ридли. Вскочив на ноги, он повернулся к дверному проему, держа наготове оба клинка.

Салли пискнул — и замер, сжимая в руках ключи. Замер и Ридли, почувствовавший на горле острие шпаги.

— Салли, сними наручники, — приказал Максимус, не спуская пристального взгляда с другого охранника. Ты, — услышав звон упавших на пол наручников, указал он шпагой на Ридли, — бери его за ноги.

— Зачем он вам нужен? — проворчал Ридли, но все же нагнулся и взял Килборна за ноги. — Он же почти что мертвый.

— Дай мне фонарь и возьми его под голову, — скомандовал Максимус, взглянув на Салли, оставив без внимания слова Ридли.

Салли с готовностью отдал фонарь, и оба надзирателя, ворча и ругаясь, подняли с пола безжизненное тело.

— Черт, он весит целую тонну. — Ридли сплюнул на солому.

— Поменьше разговаривай, — тихо предупредил Максимус. — Если сюда явится еще один охранник, вы оба будете не нужны мне, ясно?

Его слова заставили Ридли замолчать, и все они вышли из камеры, а затем зашагали по коридору — и вниз по лестнице. Максимус внимательно следил, чтобы они не уронили Килборна, но ничем не помогал, предпочитая, чтобы его руки оставались свободными — на случай, если появятся другие охранники.

— Знай, что вы придете за ним, я бы довел дело до конца, — пробормотал Ридли, когда они, наконец, спустились на нижний этаж.

— Так это сделал ты? — Максимус медленно повернул голову.

— Угу, — ухмыльнулся Ридли. — Он всегда издевался над нами, этот сукин сын. Он получил свое, точно. Удивляюсь, что он пережил ту ночь, — добавил Ридли, видимо, полагая, что теперь они с ночным визитером закадычные друзья.

— Правда?.. — пробормотал Максимус, глядя на камеры, мимо которых они шли по длинному широкому коридору. И тут он внезапно понял, что напоминало ему это место. Зверинец Тауэра! Людей здесь использовали для развлечения точно так же, как животных в зверинце… Только с животными обращались лучше.

— Да, мы хорошенько ему вложили, — продолжал Ридли таким тоном, что у Максимуса по коже побежали мурашки. — И если бы он не «заснул» так быстро, то мы отделали бы его еще лучше, если вы понимаете, о чем я…

— О-о, думаю, понимаю, — буркнул Максимус. Они подошли к концу длинного коридора с земляным полом. — Положите его у двери.

Ридли, недоумевая, пробормотал:

— Так вы что, собираетесь вынести его за двери?

— Не ломай над этим голову, — ласково ответил Максимус — и ударил охранника в висок рукоятью шпаги.

Ридли рухнул на пол, а Салли поднял руки вверх.

— Сэр, прошу вас!..

— Ты тоже участвовал в этом?

— Нет, сэр!

Салли, возможно, врал, но в любом случае у Максимуса не хватило духа ударить и его. Он наклонился, взял Килборна за правую руку и со стоном забросил его себе на плечо. Виконт был очень тяжелым, но все же легче, чем полагалось быть мужчине его сложения, — было ясно, что он сильно потерял в весе в этом заведении. При этой мысли Максимус еще больше помрачнел.

— Открой дверь, — приказал он.

Салли бросился выполнять его распоряжение.

Выйдя наружу, Максимус остановился и через плечо взглянул на Салли.

— Передай Ридли и всем остальным надзирателям: я вернусь, приду ночью, когда вы спите и меньше всего этого ожидаете. И если я узнаю, что с кем-то из пациентов обошлись так же, как с лордом Килборном, — то не стану задавать вопросов, а просто свершу правосудие острием шпаги. Понятно?

— Да, сэр. — У Салли на лице был написан ужас.

Шагнув в темноту, Максимус быстро прошел со своей ношей через двор и вышел за ворота. За ними находился Мурфилдс, а немного дальше его ждал экипаж.

— Поехали, — сказал Максимус, уложив Килборна на сиденье.

— Нас не преследуют? — поинтересовался Крейвен, натянув поводья.

— Нет. Во всяком случае, пока.

— Значит, успех?

Максимус хмыкнул и посмотрел на безумца — тот еще дышал. Но что же теперь с ним делать?..

— Успех будет только в том случае, если Килборн выживет, — ответил он на вопрос камердинера.


Артемис проснулась от тихого постукивания в дверь и в течение нескольких секунд в недоумении осматривала спальню, пока не вспомнила, что она в гостевой комнате Пелем-Хауса.

Стук повторился, и она, выбравшись из-под теплого одеяла, надела халат и взглянула в окно — только что рассвело.

Приоткрыв дверь, Артемис увидела служанку, уже одетую для работы.

— Да, слушаю, — сказала она.

— Прошу извинить меня, мисс, но у задней двери вас ожидает посыльный. Он сказал, что должен поговорить с вами.

Наверное, об Аполло. Значит, Максимус нашел ее брата? Брат еще жив?

Дрожа, Артемис нашла свои тапочки и последовала за служанкой вниз по лестнице, а потом — в глубину дома, к кухне.

В кухне уже вовсю готовились к предстоящему дню. Повара и служанки раскатывали сдобное тесто, слуги доставали серебряные приборы, а юная девушка тщательно чистила плиту. А в середине кухни стоял огромный стол, за которым сидел юноша — вероятно, посыльный, прибывший из Лондона. Перед ним стояли чашка с чаем и тарелка с только что намазанным маслом хлебом. Когда Артемис подошла ближе, юноша встал, и она увидела, что его одежда вся в пыли после дороги.

— Мисс Грейвс? — спросил он.

Она кивнула.

— Да.

Сунув руку в карман куртки, посыльный достал письмо.

— Его светлость сказал, что я должен передать это в руки только вам и никому другому.

— Спасибо. — Взяв письмо, Артемис посмотрела на вычурную печать.

— Вот, мисс. — Юноша подал ей кухонный нож. — Срежьте печать.

Артемис с благодарностью улыбнулась и, собравшись с духом, сломала печать. В письмо было только несколько слов:


«Он живой в моем доме.