Керриган Берн - Герцог с татуировкой дракона

Потому что кучер повернулся к ним обеим. Он снял скрывавший лицо капюшон и опустил воротник.

Черное облако ужаса охватило ее. Черное, как его глаза. Черное, как его волосы. Черное, как горе, терзавшее ее все эти годы с тех пор, как она поняла, что он не вернется.

Черное, как окружавшая его сейчас буря, насланная древним злым богом, выпустившим его на эту землю.

Она не могла произнести его имя. Потому что этот дьявол перед ней был не Эш. Он был выше. Шире. Темнее.

Он только что… убил ее брата. Без малейших сантиментов, объяснения причин или церемоний.

И теперь он просто смотрел на нее, исполненный торжества, как и после особенно хорошо сыгранного крокетного матча.

– Капитан! – Монкрифф не дал Лорелее на него броситься – нападая или обнимая, она еще не решила. – Думаю, пора с этим кончать.

– Думаю, ты прав.

Он длинными звериными шагами пошел назад к карете. «К своей карете», – оцепенело сообразила Лорелея.

Вот кто она. Оцепенелая. Она не чувствовала ни ног, ни рук. Ничего, пока он не подошел.

Молния прорезала небо, но волосы у нее стали дыбом не от внезапной вспышки.

А от того, как он шел. Прямо как человек, но шагами дикого зверя. Каждое движение абсолютно точное и резкое.

В безжалостных пустотах его глаз не светилось ни намека на удовольствие. Нежного желания. Горького гнева. Даже беспощадной ярости, способной оправдать подобное насилие, не было.

На самом деле никакого насилия в подлинном смысле и не было. Было просто плавное неспешное движение. Безупречная смертоносная точность… и жизнь человека оборвалась. Как будто он совершал подобное тысячу раз. Или миллион.

Этого не может быть. Разум Лорелеи поспешил отвергнуть тень призрачной, давно похороненной мысли.

Врезавшись в задыхающуюся позади нее Веронику, она попыталась уйти у него с дороги.

Если бы только она умела бегать. Но она поняла, что от него и здоровому нелегко сбежать.

Она думала, что он высокий, но ошибалась.

Высокий он был двадцать лет назад. Теперь он был исполинский.

– Залезайте в карету.

Тихого холодного приказа Лорелея не слышала из-за ветра, но каждое слово она прочла на его губах.

Вероника забралась внутрь.

Тысяча, тысяча отрицаний, вопросов и эмоций истерическим водоворотом кружились у нее в голове.

Первое из них:

– Почему?

Лорелея имела в виду сразу все и ничего одновременно, но ничего иного произнести все равно была не в состоянии.

– Я пришел за вами, – бесстрастно ответил он.

– Почему? – снова выдохнула она, надеясь, что расслышит его ответ за стуком сердца.

Темно-кофейные глаза уставились на нее с арктическим равнодушием, о существовании которого она до этого момента не подозревала.

– Солнце все еще садится на западе?

От вопроса у нее перехватило дыхание. Несмотря на грубые черты лица, несмотря на иссиня-черный цвет волос и безошибочно узнаваемые шрамы, она все еще продолжала надеяться, что видит незнакомца.

Она молча кивнула.

– Теперь залезайте в карету, Лорелея.

Что-то в его приказе болезненно удивило, и она не выдержала:

– Солнце садилось на западе каждый день в течение двадцати лет.

Слова сорвались с губ прежде, чем она успела подумать. И их было уже не вернуть.

Если раньше она думала, что у него черные глаза, она ошибалась. Конечно, они были темными, но теперь они были всего лишь пустыми, бездонными зеркалами, в которых она могла прочесть собственную страшную судьбу.

– Если не хотите добровольно, я посажу вас в карету, – учтиво проинформировал он. – Кровь вашего брата все еще у меня на руках.

Он ей угрожал? Или демонстрировал перед ней невообразимо жуткую форму вежливости?

Он протянул перчатки, демонстрируя, что это не метафора.

Сглотнув подступающую к горлу дурноту, Лорелея подчинилась, протянув руки Веронике.

Лорелея ждала, что он запрет их и сядет на место кучера, чтобы бежать от растущего столпотворения.

Вместо этого он залез вслед за ней, усевшись напротив них.

– Кто… кто вы? – захныкала Вероника. – Чего вы хотите?

Темный и зловещий как смерть, он всем телом подался вперед и в странной насмешке над культурной традицией склонил голову.

– Леди Саутборн, разрешите официально представиться. На Востоке меня называют Черным Драконом. В Африке я известен как Морская Пантера. На персидском побережье меня величают Джинном Тьмы. У меня много имен и еще больше прозвищ, но прежде всего я – капитан «Дьявольской Панихиды», а в этой части света я просто… Грач.

– Нас ведь будут искать? – рассуждала Вероника, прижавшись к Лорелее в капитанской каюте темного парохода, которым та восхищалась не больше часа назад. – Я имею в виду, что с твоей свадьбы нас похитили после того, как он зарезал… Мортимера… – Вероника сглотнула, и по ее телу пробежала дрожь. – Свидетелями убийства были несколько человек, и властям уже сообщили. За нами наверняка гонится весь британский флот. Грач в розыске уже целую вечность. Они спасут нас и повесят его за пиратство. И мы сможем пойти домой.

Лорелея хорошо понимала, о чем говорила Вероника. Пусть из лучших побуждений, но ее отчаянные слова, прерывистое, затрудненное дыхание служили скорее для самоуспокоения.

– Нас будут искать, и Грача могут заподозрить, но, думаю, нашего похитителя вряд ли кто-нибудь сможет опознать, – серьезно сказала Лорелея. – Если помнишь, он был в капюшоне и большом пальто, никто не видел его лица. Он оставляет свидетелей… в живых.

– Кажется, ты его знаешь, – прищурившись, вопросительно посмотрела на нее Вероника.

– Да, – прошептала онемевшими губами Лорелея. – Но в то время, когда я его знала, он еще не был Грачом.

«Когда я его любила…» – мысленно закончила она.

Вероника соображала быстро, в особенности в критических ситуациях. За то время, что она была графиней Саутборн, она научилась ловко справляться с опасностью, методом колоссальных проб и ошибок поняла, как обходить и решать проблемы.

Лорелее показалось, что она видит, как в голове невестки с легким жужжанием закрутились шестеренки, будто в заведенных до предела часах. Вероника все еще дрожала, хотя ни слезинки не пролила по погибшему мужу.

Да и с какой стати?

Корабль дернулся, рванул и содрогнулся от фантастического усилия, набирая скорость. Зазвенели хрустальные подвески на нескольких потолочных электрических люстрах, а на балдахине чудовищного размера кровати, на которой женщины примостились, заколебались экзотические кисточки. Со стола у самого широкого иллюминатора соскользнула книга, испугав их обеих.

У корабля было всего две мачты, и, когда они поднялись на борт, паруса на них были глухо зарифлены. Но даже не всякий пароход мог за ним поспеть.

– Ты ведь умеешь плавать? – спросила Вероника. – Если поспешим, сможем вылезти через эти окна, до того как они вернутся. Без тяжелых юбок у нас есть шанс успеть добраться до устья.

Она встала и, держась за мебель, чтобы не упасть, качаясь, подошла к удивительно широкому окну.

– Мы уже слишком далеко отошли. Нам этого никогда бы не удалось, особенно в такой шторм.

Руки Лорелеи чесались там, где на коже еще не высох дождь. Перчатки, порванные и испачканные, исчезли, и она не могла вспомнить, где их потеряла. Забавно, что в такой момент она беспокоилась о таких мелочах. Лорелея предпочитала думать о чем угодно, только не о пришедшем за ней опасном пирате. Она рассеянно спрашивала себя, не сон ли это. Кошмар от предсвадебного волнения. Не проснется ли она в Саутборне и не придется ли ей вновь пережить тоску и ужас своей свадьбы?

Только на этот раз без убийства.

Без Эша.

Если он за ней не придет… хотела бы она проснуться?

Она вонзила в ладонь ногти и сморщилась от боли. Ну, по крайней мере, ясно, что она в полном сознании.

И все же она не была уверена, что похитивший ее мужчина и есть тот самый мальчик, которого она любила.

Вероника сражалась с защелкой иллюминатора.

– По мне лучше утонуть, чем вынести то, что ждет нас на этом пиратском корабле. – Истерика в ее голосе затмевала разум. – Как ты можешь быть такой спокойной?

Спокойной? Неужели она спокойна? Спокойна. Возможно, спокойствием могла бы показаться ее неспособность пошевелить ни рукой, ни ногой, однако на самом деле свое поведение Лорелея объяснила бы скорее параличом от ужаса.

Шоком. Изумлением. Изнеможением. Нет, ни одно из приходящих ей в голову слов не годилось для описания ее теперешнего состояния. Может, она травмирована?

Эшем? Грачом? Как?

Реальность только что столкнулась с ночным кошмаром, и они с Вероникой были невольными обломками, оставшимися после этого столкновения.

– Лорелея, помоги мне это открыть! – завопила Вероника. – Мы слышали истории о Граче, читали статьи в газетах. Ты была свидетельницей того, что этот человек сделал с Мортимером. У Грача целая команда бессердечных головорезов, и самый смертоносный из всех – это он.

– Поэтому нам обеим следует вести себя прилично.

В каюте на несколько градусов похолодало, и даже штормовой мрак усилился, когда вошел Грач. Словно принес с собой тьму. Он носил ее на своих широких плечах, точно королевскую мантию, скроенную для самого дьявола.

Внезапно поняв, что сидит на его кровати, Лорелея встала и протянула руку поспешившей навстречу Веронике. Сама не зная почему, она была уверена, что к самому печально известному и смертоносному пирату столетия – носителю черт ее первой любви – легче обращаться, держа за руку единственную в целом мире подругу.

Холодная, отстраненная манера и пугающая пристальность, с которой он ее рассматривал, задели ее сильнее, чем следовало.

Возможно, Вероника решила, что Лорелея едва не отпустила ее руку от ужаса, однако на самом деле ту одолело внезапное желание пригладить растрепанные волосы или поправить намокшую фату, сбившуюся на макушку.