Керриган Берн - Герцог с татуировкой дракона

– Отлично придумано, Барнаби. Я рада, что нашла вас прежде, чем мы сбежали. Я никогда не брошу вас в беде. – Лорелея поцеловала старика в висок и снова исчезла в тумане, нащупав перила, и увидела Веронику.

– Что это? – нахмурив темные брови, кивнула в сторону корзины Вероника.

– Котята.

Вероника дважды моргнула.

– Котята? Твои котята? Зачем они пиратам?

– Понятия не имею, – выпалила Лорелея. – Может, хотят их съесть. Как думаешь, ты сможешь залезть в спасательную шлюпку, а я как-нибудь спущу тебе корзину? Барнаби приведет Грейс О’Мэлли и, надеюсь, принесет веревку. Возможно, мы сможем удержать ее вес…

– Грейс? – В нефритовых глазах Вероники вспыхнул страх. – Грейс. Козу?! О, Лорелея. Мы их не возьмем. Не время. Нам придется их бросить, если хотим, чтобы у нас был шанс.

– Я их не брошу! – настаивала Лорелея. – Вероника, здесь безжалостные пираты. Они разрывают целые армады, не пролив слезинки, а потом спят, как младенцы. Как думаешь, что они сделают с этими беспомощными существами? – Она подняла корзину, заставляя Веронику посмотреть на крошечных трех рыжих в полоску котят, одного серого в полоску, двух трехцветных, одного белого и странный маленький серебристо-голубоватый пушистый шарик, кажется, вообще не принадлежавший к семье гладкошерстных сирот. – Скорее всего, злодеи их утопят, в них нет милосердия.

– Не утопят, – из тумана, точно Аид, выходящий из царства мертвых забрать свою самую последнюю душу, выплыл Грач.

Лорелея замерла, при виде его у нее перехватило дыхание.

Он двигался как пантера. Безмятежный и хищнический, с расслабленной легкостью спокойного зверя, уверенно осознавая себя существом, которому все окружающие выказывают почтение.

Он требовал первого убийства. Он пожрал самые лакомые кусочки. Одно его присутствие заставляло шакалов ждать своей очереди.

Если он властелин подземного царства, тогда она Персефона? Он пришел ее похитить. Непокорную невесту, которую он потащит в преисподнюю как свою жену.

Казалось, именно таковы его намерения.

Вероника безнадежно вскрикнула, и Лорелея инстинктивно встала перед ней, изо всех сил жалея, что не оставила себе пистолет.

К ее удивлению, Барнаби тащился рядом с Грачом, опустив голову и сложив руки за спиной, как провинившийся ребенок.

Черт возьми! Где пистолет? Грач у него отобрал?

Лорелея кинулась утешить старика, но двухметровая фигура темного и смертоносного пирата встала у нее на пути.

Губы Грача скривились в усмешку.

– Зачем старому Барнаби доить здесь козу, чтобы накормить оставшихся без матери котят, собирайся мы их убить? – Он мягко, но твердо вырвал из рук Лорелеи корзину и вернул Барнаби, который неохотно ее принял. – На борту корабля у каждого своя работа, а Барнаби – на удивление ловкий егерь.

– Вы должны его отпустить. Он не имеет ко всему этому никакого отношения, – потребовала Лорелея. Ну, ей показалось, что потребовала. На самом деле она произнесла эти слова полушепотом, не поднимая взгляда выше его груди. Если она встретится с ним глазами, она может умереть.

– Вы думаете, что можете красть у меня, а потом мне приказывать на моем собственном корабле? – В его спокойном баритоне послышались веселые нотки.

У нее похолодели руки и ноги.

– Красть у вас?

– Эту фланель?

– Фланель? – Лорелея никогда прежде этого слова не слышала.

– Мою рубашку. Хотя вынужден признать, вам она куда больше к лицу.

Она посмотрела вниз и расстроилась, заметив, что расстегнулись два клеванта, а несуществующий воротник сполз с одного плеча. Она схватилась за горло и, собравшись наконец с духом, встретила его зловещий взгляд.

Грач смерил ее своим акульим глазом, пока она глядела в его до боли знакомое лицо. Внешне он не изменился, и все же она не узнавала в нем ничего от Эша. А она искала. Боже, как она охотилась за слабым проблеском любимого мальчика!

Его челюсть стала мощнее, шире, чем раньше. Его кожа, задубевшая от солнца и ветра, сделалась темнее. Впадины щек углубились, словно жестокий, но мастеровитый художник стесал юношескую пухлость.

Одежда на нем была та же, что и прошлой ночью, а воротник, как и у нее, расстегнулся. В отличие от спины, татуировки, покрывающие грудь и поднимающиеся на шею, были яркими. Ей показалось, что она увидела полоски тигриных когтей, полосонувшие его по горлу.

Подавив непрошеное любопытство, Лорелея поспешила объяснить:

– Мне надо было чем-то прикрыться. Я выбрала самую недорогую одежду, которую смогла найти.

– Не самую. Эта ткань – редчайший кашемир из мягкой шерсти экзотических овец, которых можно стричь раз в три года. Стоит дороже, чем все ваше свадебное платье.

Вероника ахнула и провела по ткани пальцами, будто проверяя его слова.

– Я-я не знала, – возразила Лорелея. Хотя и дочь графа, она не была избалована дорогими вещами, а эта была просто кремового цвета, не украшена ни драгоценными камнями, ни кисточками или сложным плетением.

Ценность, скорее, представлял роскошный кинжал: рукоять и ножны инкрустированы таким количеством драгоценных камней, что можно содержать небольшую деревню в течение целой зимы.

Она посмотрела на Барнаби, умоляя его взглядом. Сейчас его шанс. Если пистолет у него, он мог бы навести его на Грача и потребовать их всех отпустить. Если появится кто-нибудь из команды, будет слишком поздно.

Что делать, если Барнаби застрелит Грача?

От этой мысли у нее внезапно похолодело в груди от ужаса. Открыто оплакивать жестокого убийцу она не будет. Но зрелище того, как умирает мужчина с чертами любимого Эша, уничтожит ее душу.

Что делать?

Грач подошел ближе, поднял ее подбородок, и ее глаза заметались, лишь бы избежать его пустого взгляда.

– В тебе больше смелости, чем прежде.

На самом деле это не так. Она всегда была робкой. Боялась. Всю свою жизнь она съеживалась под пятой тирана и предпочитала мерзнуть ночью или голодать во время еды, чем вызывать недовольство собственных слуг. Погружение в коварное море представлялось ей гораздо более подходящим, чем словесная перепалка с кем бы то ни было, не говоря уже о пирате.

Если бы она могла раствориться в этом самом окружающем их тумане, она душу бы продала, чтобы это произошло.

– Я… я не хотела у вас украсть. Простите!

Она действительно просила прощения у человека, убившего ее брата, похитившего ее, ее невестку, ее любимого слугу, а также ее котят и козу?

– Если честно, вы порвали мне платье, – напомнила она нерешительно.

Из тумана донеслось несколько мужских смешков, и у Лорелеи, понявшей, что они окружены, замерло сердце.

Окружены… пиратами.

Пальцы Грача сжали ее трясущийся подбородок.

– Вы должны были оставаться там, где я вас оставил.

Сзади всхлипнула Вероника, а голова несчастного Барнаби поникла так низко, как будто он хотел затеряться в корзине с котятами.

Их страх почему-то ободрил Лорелею, и, осмелев, она положила руку на толстое запястье Грача.

– Что, если я сделаю вам предложение?

Его взгляд остановился на ее ладони.

– Слушаю.

– Отпустите Веронику и дорогого Барнаби, и… и я больше не буду пытаться бежать.

Новые смешки. Это вообще не сулило ничего хорошего.

С ее подбородка его пальцы заскользили по щеке, гладя покрытую легким пушком кожу. Как ни странно, рот наполнился слюной, и ей пришлось сглотнуть, когда на нее теплым медом пролился поток неведанного прежде ощущения.

– От меня не убежать, Лорелея. – Его шелковый голос зазвучал ниже. Угроза неизбежного соблазнения. Обещание обладания.

У Лорелеи задрожали колени, и она могла поклясться, что спокойное море под ее ногами вдруг заштормило.

Вытянув руку вперед, вышел Барнаби.

– Миледи, за меня не беспокойтесь. Не надо…

Один взгляд Грача заставил его замолчать, и он сделал шаг назад.

– Барнаби спасать не надо, – сказал Грач. – Он верный член моей команды уже почти десять лет.

Поток прозрения смыл холодные брызги предательства, и она уставилась на своего слугу.

– Барнаби?

Он подослан? Шпион, доносивший о ней своему безжалостному капитану. У нее из глаз хлынули слезы. Она думала, что они друзья, что она спасла его от работного дома.

Неужели на земле не было никого, кому она могла бы доверять?

– Мне нужен был верный человек в вашем доме, – холодно объяснил Грач. – И только вы могли нанять глупого бездомного старика, а не молодого и здорового красавца.

Барнаби распрямил согбенные стариковские плечи, снял шапку и внезапно сбросил десять лет.

– Простите, миледи.

Боль и унижение сковывали и подрывали ее решимость, однако все же она овладела собой:

– Тогда Вероника. – Ее голос прозвучал тверже. Холоднее. – Она уйдет, и я останусь.

Вероника сжала ее руку.

– Лорелея, нет!

Грач фыркнул и отпустил ее, указывая на просторы корабля, которые не были видны сквозь туман.

– Вы обе у меня в заключении. Вряд ли вам удастся заключить сделку. Это не торговля, я собираю то, что принадлежит мне.

– Вероника не ваша, – оспорила Лорелея.

– Но вы моя. – На мгновение его холодные глаза вспыхнули, прежде чем он моргнул и погасил взгляд. – Она – просто страховка.

Сделав глубокий вдох, Лорелея, отойдя от Вероники, шагнула к нему.

– Что нужно для ее освобождения? – прошептала она. – Что нужно от меня?

Над ними занялся рассвет. Опаливший туман, но рассеявший его не полностью. Палубу украсили столбы золотого света, залившие смотревшего на нее Грача. Его полуночные волосы блеснули оттенками кобальта, а глаза – вожделением.

После затянувшейся паузы он ей ответил:

– Думаю, вы знаете.

Голодный блеск в его глазах не оставлял никаких сомнений. Грач жаждал ею овладеть. Лорелея сглотнула, почувствовав, как запорхали бабочки в животе.