– Я не хочу ничего, что вы можете счесть своей собственностью. Ни вашего вонючего города, ни уединенного замка. Мне нужен только Фрэнк Уолтерз. Отдайте его мне, и я вернусь на корабль. И наши пути больше не пересекутся.

Блэквелл говорил так, будто они сидели за столом, а не стояли под дулами пистолетов в теснине над черными пиками скал, в любой момент готовыми стать их надгробиями. Блэквелл был слишком далеко, чтобы Грач мог видеть выражение его лица, но у него сложилось впечатление, что тот смутился.

– Когда-то Фрэнк был главным фальшивомонетчиком. На самом деле лучшим. Вы к нему из-за его прошлой работы?

– Это мое дело.

– Он один из моих людей, – проговорил Блэквелл. – Его дела – мое дело.

Если Фрэнк Уолтерз хранил тайны его прошлого, это не та информация, в которую Грач хотел посвятить такого хитрого преступника, как Дориан Блэквелл.

– Он всего лишь один человек.

Грач также шагнул вперед, приближаясь к краю пропасти.

– Если вы не выдадите его, моя команда нападет, включая снайперов, которых я держу в горах. Фрэнк Уолтерз стоит дюжины человек и вашей собственной жизни?

Блэквелл быстро обернулся на горы. Первый признак его неуверенности.

– Я бы предпочел, чтобы сегодня никто не умер, – весьма беспечно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, заявил он. – Видите ли, сегодня нечто вроде годовщины, и вы нарушили некоторые весьма давно и любовно вынашиваемые мною и женой планы.

Грач старался оставаться невозмутимым. Вид его и его людей пугал бандитов, генералов и даже королей. Но не Дориана Блэквелла. Он не казался даже взволнованным.

Значит, он либо крайне безрассуден, либо знал то, чего не ведал Грач.

– Если вы не узнаете Фрэнка Уолтерза, им может быть любой из этих людей, – рассуждал Блэквелл. – Сколько он стоит для вас мертвым?

– Если вы мне его не выдадите, я его тоже не получу. Но если события пойдут по моему сценарию, я буду иметь удовольствие вас убить. Перспектива, с каждой минутой представляющаяся мне все более и более привлекательной. – Грач никогда не учился говорить бесстрастно, это никогда не стоило ему усилий.

Апатия всегда была его союзницей.

Поэтому его встревожило, что ему пришлось осторожно расслабить горло и разжать челюсть, чтобы сохранить тот же беспечный тон.

– Вы знаете мои условия. Выдадите мне Уолтерза – и вернетесь в объятия жены. Откажетесь – и я оставлю ваши трупы в этой долине.

– В самом деле? – Глухой намек на надменность в голосе Блэквелла вновь ощутимо сбил дыхание.

Грач угрожающе выступил еще на шаг вперед.

– Выкладывайте ваше предложение или погибнете, – зарычал он.

– Капитан, возможно, у вас численное превосходство, но у меня есть кое-что поценнее.

На его суровых губах заиграла необъяснимо знакомая полуулыбка.

Грач ощутил головную боль, которую попросту проигнорировал.

– Что это такое? – стиснув зубы, спросил он.

– Залог.

– Какой?

«Информация?» Уолтерз уже рассказал Блэквеллу его тайны? Тайны, которых не знал даже он сам, потому что железная стена у него в голове отделяла его от воспоминаний?

– Две прекрасных голубки, – насмешливо протянул Блэквелл. – Одна темная и мрачная, другая – милая и светлая с переломанным крылом. Я полагаю, одна из них – с недавних пор ваша невеста.

Страх и ярость были Грачу знакомы. Он пользовался ими, холодно и грозно, чтобы убивать. Чтобы мстить и чтобы прославиться на весь мир. Но никогда, никогда его ярость не была столь смертоносна. Кровь вскипела в нем, выжигая путь к мышцам, крича, чтобы он нанес удар. Оторвал врагам руки и ноги.

– Я убью всю вашу семью. Я сожгу до основания все, что вам дорого, и посыплю ваше тело пеплом.

– Да, да, я знаю. На вашем месте я поступил бы так же. – Глаз Черного сердца из Бен-Мора сиял неистовым торжеством победителя. – Она будет в полной безопасности, пока нет насилия.

– Насилие есть всегда! – воскликнул Грач.

– Не в этот раз.

– Вы решили свою судьбу в тот момент, когда к ней прикоснулись.

– Я к ней не прикасался, – глумился Блэквелл. – Этих двоих прибило к моему берегу как прекрасный измученный плавник. Ничего не зная, сказал бы, что жена вас бросила, хотя теперь понимаю почему. Вы всего лишь злобный бессердечный пират. Думаю, это не делает из вас желанного супруга.

Острая боль прорвала ярость. «Лорелея. Пришла в себя, и вместе с графиней ей на сей раз удалось сбежать».

Она бросила его.

Он напугал ее, и она бросила его. Бежала прямо в лапы одного из самых опасных из всех ныне живущих злодеев.

– Капитан, чего вы ждете? – зашипел у него за спиной Хэксби. – Он врет. Давайте оросим эту долину их кровью и покончим с этим.

В любой другой день он отдал бы приказ. Он вырвал бы позвоночник Черного сердца из Бен-Мора прямо из горла.

Но он не мог. Не мог, если Лорелея в опасности.

– Откуда мне знать, что она у вас?

– Моя жена обратила внимание, насколько неподобающе одна из них одета. Фланель и муслин редко сочетаются друг с другом, – глянул он на него исподлобья. – Пристань она к берегу в другом месте, скандала бы не миновать…

– Блэквелл, вы понапрасну тратите время. – Толстый средних лет шотландец по левую руку локтя Блэквелла жаждал крови не меньше Хэксби. – Выпотрошим их, прежде чем они сойдут с этого места.

Блэквелл предостерегающе поднял руку.

– Я прежде всего деловой человек, а потом уже воин. Скажите мне, зачем вам нужен Уолтерз, и тогда мы, возможно, все еще сможем заключить сделку.

Кожа у Грача горела по всему телу, но его череп не просто онемел от головной боли, но пульсировал в такт с учащенным биением сердца.

От Черного сердца из Бен-Мора, заслужившего свой титул по праву, милосердия не дождаться. Что он сделает с Лорелеей?

Внезапно перестал что-либо значить Уолтерз. Сокровища. Собственное прошлое. Люди у него за спиной.

Он опустил пистолет.

– Вы ее вернете?

Блэквелл кивнул, опустив дуло в землю.

– Если вы мне объясните.

– Капитан… – запротестовал Хэксби.

Он поднял кулак, заставив всех замолчать.

– Мне нужно, чтобы Уолтерз опознал одну свою работу, – пробормотал он. – Татуировку.

– Это может оказаться непросто, – выдержав дипломатичную паузу, признался Блэквелл. – Его ранили во время нападения в тюрьме. Память у него не та, что раньше.

– Как и у меня, – криво усмехнувшись, сказал Грач.

– Я был его сокамерником. Я видел бо́льшую часть его работ. Может, я смогу помочь.

Грач посмотрел на готовые к бою лица людей Блэквелла. Напряжение его людей буквально било ему в спину, как волны, накатывающие на черные скалы под замком Бен-Мор.

Двигаясь медленно, как обычно под дулами стольких нацеленных пистолетов, он сделал несколько твердых шагов вперед, закатывая рукав.

– Вот… Я был ранен двадцать лет назад. Я не помню, что это значит.

Дориан Блэквелл пристально посмотрел на испещренную шрамами от ожогов плоть на руках – и неестественно замер.

– Дракон, – выдохнул он. – Карта.

Грача снова бросило в жар.

– Вы знаете ее?

Пистолет Блэквелла в мгновение ока уперся Грачу между глаз. А у него самого ходуном заходила грудь под тонкой шерстяной курткой.

– Снимайте. Капюшон.

Впервые за долгие годы Грач подчинился приказу другого человека.

Из горла Блэквелла вырвался грубый возглас. Потом еще один. В первом слышалось недоверие, а во втором – мучительное сожаление.

Увидев этого внушающего ужас человека дрожащим, изумленный Грач замер, не в силах произнести ни слова.

– Вы… вы же мертвы, – проговорил Блэквелл, бросая пистолет на землю. – Провалиться мне на этом месте! – заорал шотландец, лихорадочно опуская стволы своих людей в землю. – Это – корабль-призрак.

– О чем вы говорите?

– Вы привидение? – Дориан протянул к нему руку, но Грач достал Блэквелла первым, схватив его за ворот.

– Вы меня знаете? – Он приблизил к Блэквеллу лицо, не обращая внимания на металлические щелчки затворов. – Вы думали, что убили меня?

– Да, – странная и смущающая влага заблестела в единственном здоровом глазу Черного сердца из Бен-Мора. Его ровный голос стал хриплым от едва сдерживаемых эмоций. – Вы преследовали меня двадцать лет. Все это время я думал, что ваша смерть была моей ошибкой.

У Грача перехватило дыхание. Он посмотрел на Дориана Блэквелла иначе. Черные волосы. Мраморно-черный глаз. Рост и ширина плеч.

Это было то же самое, что смотреться в зеркало. Почти. Может ли быть, чтобы они?..

– Как это возможно? – удивлялся шотландец. – Дориан?.. Они заставили нас соскребать твою кровь с камней. – Ладонь Блэквелла легла на запястье Грача с нежностью, от которой тому стало не по себе. – Так много крови. Как ты мог выжить? Я видел, как они выносят твое тело. Я никогда не забуду…

Другая его рука сжала плечо Грача со свирепостью, которую тот не ожидал.

– Я отомстил за тебя, брат. Мы отомстили за тебя, Арджент и я. Мы убили их всех, Дориан. Каждого стражника Ньюгейта, который тебя избивал. Знай, что они умерли, корчась и крича от боли.

– Брат? Арджент? – Грач прижал руку к виску, боль едва не валила его с ног. Его голова. Он не мог…

Черное сердце из Бен-Мора встревоженно подхватил его под руку.

– Ты… ты не помнишь? Не знаешь, кто я? – Заботливость в его голосе мешалась с растущей тревогой.

Грач отстранил его, поскольку волна головокружения грозила ему потерей самообладания.

– Мы никогда, черт возьми, не встречались, – зарычал он. – Что вы сказали? Кто мы друг другу? Вы Дориан Блэквелл или нет?

– Нет.

Единственный его темный глаз сверкал, полный влаги, по щеке катилась слеза, а в жестоких складках странно знакомых черт читалось страдание.

– Дориан Блэквелл не я, – прошептал он. – А ты.

Глава пятнадцатая