Даже осознавая, насколько он близок этим людям, Николас им завидовал, — главным образом неразрывной связи между супругами и тому, что их поначалу маленькая семья с каждым годом увеличивалась.

Он подумал о Фрэнке, своем единственном близком родственнике, и тотчас запретил себе о нем думать. Эти мысли его угнетали.

То же самое относилось и к русской княгине. Перед началом трапезы Наташа одарила его многозначительным взглядом.

— Я переложила карточку с обозначением вашего места, и вы будете сидеть рядом со мной, — прошептала она ему на ухо.

— Вот как? — отозвался Николас, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно, а выражение лица оставалось невозмутимым. Теперь, в ходе разработки операции «Розовая Леди», он не мог позволить себе противоречить навязчивой княгине или не обращать на нее внимания.

Он только постарался отодвинуть свои колени подальше от ее блудливой руки, хотя во время обеда Наташа использовала любую возможность придвинуться к нему поближе, дотронуться до его руки и прижаться бедром к его бедру.

Ему некого было винить, кроме самого себя. Он только и надеялся, что никто не замечает уловок Наташи. Но пожалуй, не заметить их было вряд ли возможно.

Почти столь же нежелательным было повышенное внимание, которое уделял Поппи князь Сергей.

Николас заметил, что князь что-то прошептал ей на ухо. Она рассмеялась, но недолгий смех ее прозвучал скорее как рыдание.

— Князь Сергей, — обратился к нему Николас не слишком любезным тоном. — Поделитесь с нами наблюдением, которое так позабавило леди Поппи.

Князь поставил на стол бокал с вином.

— Я спросил ее, радуется ли она своему дню рождения.

Николас был потрясен до глубины души. Ведь он сегодня говорил с Поппи о ее дне рождения — в этот день умерла ее мать. Но он тогда не узнал, не спросил у нее, какой именно это был день. Итак, сегодня…

Господи милостивый! Бедная девочка…

И она ходила с ним по дому как ни в чем не бывало. Но такая печальная.

— День рождения? — спросила миссис Трэверс. — Сколько же лет вам исполнилось, дорогая?

— Двадцать один год.

Поппи улыбнулась, но Николас понял, чего стоила ей эта улыбка.

— О, да вы у нас практически уже старая дева, — заявила Наташа с насмешливой улыбочкой. — Какое счастье, что Драммонд избавил вас от такой судьбы.

— Князь, а вы откуда узнали, что у нее день рождения? — спросила неугомонная миссис Трэверс.

Сергей прямо-таки полоснул ее убийственным взглядом.

Поппи откашлялась.

— Перед обедом я читала поздравительную записочку, которую положила мне в ридикюль моя тетя. Князь ее тоже увидел, вот и все.

Миссис Трэверс прижала руку к сердцу и с возмущением во взоре уставилась на Сергея.

— Вы заглянули ей через плечо?!

Князь вздернул брови.

— Ваше замечание задевает мою честь, мадам. Я русский князь, как вам известно.

Леди Колдуэлл, неизменно находчивая хозяйка дома, сложила руки на груди и улыбнулась.

— У нас в доме есть особая традиция для дней рождения, — объявила она. — Каждый должен танцевать.

Слава Богу! Николас не был особым любителем танцев, но что-то должно разрядить напряжение, создавшееся за обеденным столом.

Леди Колдуэлл решила устроить танцы не в бальном зале, а в гостиной. Лакеи отодвинули мебель к стенам и убрали с пола ковры.

Леди Колдуэлл села за пианино, но миссис Трэверс настояла на том, чтобы это место уступили ей.

— В таком случае сыграйте вальс, миссис Трэверс, чтобы наша чета недавно обрученных могла открыть бал, — предложила леди Колдуэлл тоном радостного предвкушения. Лорд Колдуэлл обнял жену за талию и привлек к себе.

Когда Николас закружил Поппи в танце по комнате, он старался не слишком крепко сжимать ее руку. Но он был просто очарован тем, какой мягкой и нежной была эта рука, и тем, с какой доверчивостью опустила она ему на ладонь свои длинные прелестные пальчики.

Было так приятно танцевать с девушкой, которая не изображала пылкую страсть, не улыбалась соблазнительной улыбкой и не опускала ресницы с подчеркнутой томностью. Они кружились и кружились, и взгляд Поппи, устремленный прямо на Николаса, оставался ясным и спокойным.

Николасу никогда прежде не приходилось вальсировать с таким наслаждением.

— Поздравляю вас с днем рождения, — сказал он ей на ухо.

— Благодарю вас, — ответила Поппи с улыбкой.

Он крепче сжал ее руку.

— Этот день, обычно такой радостный, должно быть, стал нелегким для вас.

— С каждым годом становится немного легче, — приподняв плечи, сказала она.

— Хотелось бы, чтобы вы сказали мне об этом загодя.

— Почему?

Николас ответил со вздохом:

— Потому что вы в таком случае не оставались бы с горем наедине.

— Даже тетя Шарлотта, такая же славная, как и ее поздравительное письмецо, не чувствует связи между смертью мамы и моим днем рождения. Это не столь уж значительно, однако… — Поппи снова улыбнулась. — Это правда, тяжесть легче нести, если человек не одинок. Благодарю вас.

— Ваша матушка обрадовалась бы тому, что вы танцуете в ваш день рождения, — сказал он. — Каждый год, начиная с нынешнего, вы так и будете делать. Я позабочусь об этом, можете мне поверить.

Поппи рассмеялась.

— Я думаю, что это замечательная идея. Я очень люблю танцевать. Хотя…

— Хотя что?

Николасу было так хорошо держать Поппи в объятиях, так сладко тонуть в чистой глубине ее глаз.

Поппи подняла одну бровь.

— Хотя в следующий день моего рождения мы уже не будем вместе, — ответила она с проказливой усмешкой. — И ни в один из дальнейших тоже.

Он окинул взглядом окружающих и снова обратился к Поппи:

— Так вот о чем вы думаете? Но давайте сейчас не станем беспокоиться об этом. — Николас перестал кружиться в танце, но продолжал удерживать руку Поппи в своей. — Нет ли в доме скрипача? — обратился он с вопросом ко всем присутствующим, но тут же подмигнул леди Колдуэлл.

Они оба знали ответ на этот вопрос.

Лицо у леди Колдуэлл просияло.

— Почему же вы не сказали об этом раньше?

С благословения своей супруги лорд Колдуэлл оставил ее и направился в кабинет, откуда принес скрипку, и, даже не захлопнув за собой дверь кабинета, заиграл бурный шотландский танец, так называемый рил. Леди Колдуэлл велела двум выездным лакеям присоединиться к танцующим, чтобы их стало, как положено в этом танце, восемь человек.

Николас не обращал внимания ни на кого, кроме Поппи, даже на Наташу, которая надула губы, и на Сергея, который несколько раз толкнул его локтем, а также на миссис Трэверс, которая доплясалась до того, что начала задыхаться.

Николас и Поппи дважды обошли круг, держась за руки, и для него во время танца перестало существовать что бы то ни было, кроме ее лика, ясного и счастливого.

Но вот все восемь участников пляски взялись за руки и образовали круг. Поппи оказалась напротив Николаса, слишком далеко от него, но глаза их встретились, и она улыбнулась ему — застенчиво… и благодарно.

Как если бы она его благодарила за что-то особо.

«Благодарю Бога за то, что ты есть, — пронеслось у него в голове в эту минуту. — Благодарю Бога за то, что ты родилась на свет».

А потом он сказал себе, что это чересчур сентиментальные мысли для такого веселого вечера. Поппи была счастлива. В свой день рождения.

И этого достаточно.

Двумя часами позже Поппи сидела на постели у себя в комнате и вглядывалась в слова на страницах бесконечно длинного романа «Кларисса», который она никак не могла дочитать, а сейчас даже и не видела толком эти самые слова. Она думала о прошедшем вечере, о танцах.

О Драммонде.

Не о Сергее.

Драммонд выглядел невероятно самонадеянным, когда говорил о том, что добьется, чтобы она с этих пор танцевала в каждый день своего рождения. Говорил так, будто они и вправду поженятся, но ей трудно было на него сердиться за это. Он был гораздо более обаятельным, нежели князь Сергей…

Однако он не тот мужчина, который ей нужен. Любовь, напомнила она себе, Любовь, а не просто взаимное физическое тяготение, — вот чего она желала в браке.

Поппи вздохнула и захлопнула книгу. Вряд ли ее скоро одолеет сон. Она спустила ноги с кровати.

— Еще есть время осмотреться, — пробормотала она.

Почему бы не зайти в библиотеку.

Поппи уже знала, где находится библиотека. Необходимо на время отвлечься от деяний Клариссы. Может, она отыщет в библиотеке географический атлас. Поппи любила рассматривать карты чужих стран.

Она осторожно отворила дверь и вышла в коридор, захватив с собой зажженную свечу в подсвечнике. Стараясь ступать как можно тише, Поппи спустилась по широкой лестнице на первый этаж. Библиотека должна быть где-то справа от нее.

Когда она туда вошла, в камине еще догорали дрова.

Поппи плотно закрыла за собой дверь, приблизилась к книжным полкам и принялась перебирать книги том за томом.

— Итак, — услышала она мужской голос у себя за спиной, — вам тоже не спалось.

Она резко повернулась в ту сторону, откуда донеслись эти слова. В кресле возле высокого, от пола до потолка, окна сидел Драммонд. Он устроился в кресле, закинув одну ногу на другую и подпирая подбородок кулаком.

Поппи поставила подсвечник на столик поблизости и рассмеялась.

— Господи, Драммонд! Что случилось? У вас такой вид, будто вы…

— Будто я самым недостойным образом пренебрегаю важным делом?

Он встал с кресла и подошел к Поппи. В глазах у него вспыхнул некий вызов. Или, скорее, досада. Но что бы это ни было, отблески света и тени делали лицо Драммонда таким красивым и загадочным, каким Поппи до сих пор его не видела.