Место встретило Руслана в полном молчании. Никого из его друганов там не было.

— Отлично, — подумал парень, подойдя к гаражу. — Можно просто ничем не заниматься и в полном одиночестве провести время. То, что нужно.

Место Руслан обустроил так, как ему нравилось. Здесь было всё необходимое из мебели, ничего лишнего. Стояла то тут, то там мягкая мебель, посередине стоял большой стол, на котором неаккуратными стопками лежали рисунки. Также в Месте имелось примитивное отопление, чтобы и зимой там можно было отдыхать. Предусмотрена была Русланом и небольшая кухонька. В общем, всё было по минимуму, чтобы человек не чувствовал, находясь в Месте, оторванным себя от благ цивилизации. Осмотрев всё вокруг, младший Елисеев уселся в любимое кресло. Ему было хорошо. Здесь Руслан чувствовал себя хозяином жизни, который ни в чём не зависит от своих родителей.

— Родителям на меня плевать. Смысл жизни, а в чём он кроется? А чего я хочу, я и сам не знаю. Возможно, свалить из России куда подальше. Нет, не хочу. Мне хорошо и здесь, в собственной стране, то есть в нашей Раше, — эти мысли вновь заняли буйную голову Руслана. — Может, я хочу любви? А что это такое? Я не знаю. У меня, если говорить серьёзно, и девчонки постоянной нет. Есть друзья, а личная жизнь была как-то по боку. Может, стоит себе завести себе постоянную подружку, для здоровья. Тоже не хочу. Я знаю, что многие девахи в школе готовы залезть ко мне в постель, но ни одна из них не привлекает моего внимания. Поеду я обратно домой. Всё равно никто не заметил, что меня нет дома. И кто та, что спасла меня. Я ей даже не сказал спасибо. Я, Руслан Елисеев не хочу быть кому-то обязан.

Руслану надоело дальше сидеть в Месте, и он решил свалить обратно домой.

— Мертво, все вокруг мертво, не верится, что вместе со мной живут ещё три человека. Есть кто? — прокричал пацан на весь особняк, но в ответ была тишина. — Они, как всегда, сделали вид, что меня не слышат. Не хотите со мной разговаривать, да пошли Вы все. — Руслан давно перестал обижаться на собственных родителей. Недаром же многие говорят, что богатые тоже плачут. Он спустился к себе в подвал, где располагалась его комната. По сути, весь подвал и был пристанищем пацана, где младший Елисеев постоянно обитал. Ему нравилось, где расположена его комната. Было удобно. Всё необходимое находилось под боком: ванная комната, гардеробная. Только кухни там не было. С миром живых мальчишку соединяла небольшая лестница, поднимавшаяся наверх на первый этаж дома и небольшие оконца, что с поверхности земли смотрели прямо на солнце. Создавался эффект лёгкого полумрака в комнате, что очень нравилось Руслану. Около стены примостилась холостяцкая кровать, рядом по обе её стороны стояли две прикроватные тумбочки, а в центре подвала стоял большой стол, за которым Руслан любил проводить много времени. Свои же рисунки — наброски парень искусно прятал, чтобы их никто не мог найти. В целом комната напоминала собой космический хаос, потому что в ней не было идеального порядка и Руслану нравилось такое положение вещей. В свою комнату он приглашал только самых близких друзей.

— Надо принять душ и немного вздремнуть, наверно, — Руслан чувствовал, что немного устал, как вдруг прозвенел телефон «Цзинь». Звонил друг Димка Вересов. Взяв трубку, младший Елисеев проговорил: "Аллё, слушаю!"

— Как дела, братишка? — Вересов, как всегда был сама вежливость.

— Хорошо, Димка! — Так уж вышло, что Димка с раннего детства Руслана негласно был его совестью. Иногда у Вересова получалось остановить друга от необдуманных поступков. Руслан считал его единственным человеком, которому не плевать на него. Диман всегда во всём друга поддерживал, если он в делах не выходил за рамки совести, нравственности и морали. — Знаешь, брат, я нарисовал новые рисунки, — только Димка знал о тайном увлечении Руслана. Своему самому близкому другу он доверял на все сто процентов. Елисеев был уверен в том, что он никому ничего не скажет.

— Давай, покажи мне потом, — попросил друга заинтригованный Димка.

— Неээээт, не покажу.

— Почему, Руслан, я же первый и единственный человек, кто их видит. Покажи завтра….

— Димка, я ещё не готов. Вдруг они не такие. Боюсь опозориться перед тобой. — Руслану самому не верилось, что ему стыдно.

— Димка, ты же знаешь, что в рисунках скрыта моя душа. Если я их сейчас тебе покажу, то я буду перед тобой, как раскрытая книга. Нет.

— Руслан, я и так единственный человек, который их видит, покажи завтра. Мне очень хочется увидеть твои рисунки, — стал Димка уговаривать друга дальше, но Елисеев был непреклонен.

— Нет, я сказал!

— В ответ Димка молчал, но не бросил трубку телефона. Елисеев видел, что он думал о чём — то своём.

— Что, братишка, обиделся на меня?

— Да, нет, Руслан.

— Не ври, мне, Димка. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты слишком добрый. Всегда боишься обидеть другого человека. Вот и сейчас замолчал, чтобы меня не обидеть. Я же знаю тебя, как облупленного, Димка.

— Ладно, Руслан, если ты не хочешь показать мне свои рисунки, пусть так и будет. Мне не хочется больше спорить с тобой.

Руслан Елисеев любил разговаривать со своим другом долгими поздними вечерами. Только Димка его понимал. Руслан мог при общении с ним от души улыбаться, смеяться над своими и его глупыми шутками. Только со своим другом он был такой, какой есть на самом деле. В его глазах Елисеев был настоящим, без всякой фальши.

— Руслан Александрович, ваш кофе, — услышал Руслан позади себя голос Татьяны Ивановны, глупая экономка поставила чашку с горячим напитком прямо поверх его рисунков, над созданием которых он трудился несколько дней.

— Что ты сделала? Не видишь у себя под носом? — экономка не на шутку взбесила Руслана своей тупостью и неуклюжестью. — Выйди! Вон! Пошла отсюда. Нужно было стучаться и предупреждать меня о том, что ты хотела войти в мою комнату. Дура, убирайся.

Татьяна Ивановна вся в слезах вылетела из комнаты парня, напуганная его криком. Димка услышал через телефон, как друг обошёлся с прислугой. Руслан уже мог предугадать, что Димка сейчас скажет о том, что он услышал в трубке. Хорошо, что рисунки не были испорчены кофе. Совесть заговорила с ним после некоторого раздумья.

— Почему ты накричал на экономку? Так нельзя. Ты был с ней слишком груб, Руслан. Она же живой человек. Пойми, — Елисееву не хотелось дальше слушать нравоучения своего старого друга, и он просто бросил трубку, не желая с ним говорить. Иногда бывало, что Руслан уставал от моральных нотаций Димки, считая его хорошей занудой.

— Ему бы священником быть, чтобы друг мог часами слушать исповеди прихожан и учить их правильно жить, — так думал о друге Руслан.

Руслан отправился спать, чувствуя, что новый день будет очень весёленьким.

Глава 8


Настало утро следующего дня. Солнечные лучи играли в зайчики — догонялки в комнате, разбудив спящую на кровати девочку. Даринка открыла нехотя глаза, по привычке вытянула из постели одну ногу, затем другую.

— Надо вставать, — подумала девочка. Поднялась, вытянула дугой гибкое девичье тело и потащилась умываться в ванную. — Волосы торчком, — внешний вид не очень обрадовал Дарину. — М — да, выгляжу, как потрепанная мочалка, — расчесав волосы массажной расчёской, Дарина осталась довольна внешним видом. — И так сойдёт, — конечно, мама девочки так не думала, каждый раз ругая дочь за кошачий облезлый вид. Ничего она не могла сделать со своей дочкой — хулиганкой. Ничего не напоминало в Дарине ангела, какой она была, когда вместе с ними жил отец. Но Тонька радовалась, дочка хотя бы не хамила ей, уважала, как мать, а к окружающим была избирательна. Сейчас Дарина решала проблему, во что ей одеться. Заглянула в шкаф, там стройными рядами висели одни футболки, шорты и джинсы. Их отличало друг от друга только разные расцветки.

— Так, сверху синенькое, — решила девочка, — снизу чёрные джинсики. На ноги кроссовы. Кому какая разница, как я одета. Мне что куда-то выходить? Нет. Пойдёт, — и в таком виде ребёнок спустился вниз, где с кухни на весь дом разлетались аппетитные запахи.

— Блинчики, — не поверила своему носу Дарина. Да, она обожала блинчики. Девочка не помнила, когда мама в последний раз их готовила. В далёком детстве в выходные дни блинчики жарил папа. — Ну, вот опять его вспомнила, — расстроилась Дарина, смахнув с левой щеки не прошеную слезу. — Нюня, он и думать обо мне забыл, — но запах блинов напомнил подростку о том, что она сильно голодна. И нос сам привёл девочку на кухню.

— А вот и наша принцесса проснулась, — поприветствовала дочь Антонина, восседавшая за столом, а тётя Света возилась у плиты, жаря на сковородке блины.

— Присаживайся, Дарина, завтракать, — предложила подруга матери и Дарине понравилась такая внимательность к ней со стороны тёти Светы.

Дарину не нужно было упрашивать сто раз. Она никогда ни от чего не отказывалась, если ей кто-то предлагал что-то хорошее, как сейчас тётя Света.

— Спасибо, — ответила Даринка и смело уселась за стол, на котором на большой плоской тарелке горкой были выложены аппетитные блины.

— Антонина, дочке чаю налей, — заметила тётя Света, продолжая стоять у плиты. Даринка со стороны наблюдала, как мать бросилась к чайнику и к чистым чашкам, но ничего не стала говорить, затем, молча, принимая из рук матери поданный чай. Разве могла знать тётя Света, что у в семье Шереметьевых было принято самообслуживание на кухне. Девочка положила в чай две ложки сахара и стала его запивать, заедая вкусными блинами, которые ей понравились.

— Тётя Света, а Вы вкусно готовите, — заметила девочка.

— Спасибо, Дарина, — добродушное лицо подруги матери расплылось в улыбке.

— И тебе спасибо, — ответила женщина.