— А хочу ли я куда ехать? Нет, не хочу. Пусть, мама, сама садиться в автобус и едет, куда хочет. А я не хочу бросать свою любимую школу и друзей. Так и скажу маме об этом. Посмотрим, что она мне на это скажет. Я бойкая девочка и могу быть достаточно упрямой, если захочу, — Дарина наивно полагала, что бегством может решить свои проблемы. Она сидела на своём любимом месте под раскидистым тополем, и эти мысли посещали её умненькую головку одна за другой.

— Я не поеду. Дарина Шереметьева, ты вольная птица, никому не подчиняешься и мама тебе не начальник. Она же просто мама. Я ведь тоже живой человек. У меня тоже есть свобода выбора. Разве не так? Как я оставлю любимую бабушку, кучу дорогих моему сердцу родственников, своих многочисленных тётушек и дядюшек. Неээээт, Даринка, никуда ты не поедешь, — только сказанные вслух мысли Дарины никто не слышал, кроме старого тополя, да глупых птиц, скрывавшихся в еего листве. По поводу родственников девочка немного, конечно, слукавила. Их у них с мамой и в помине не было. Они всегда с ней были вдвоём, после того, как из семьи ушёл отец Дарины.

— Чёрт, что ей захотелось вдруг переехать в соседний город? Мама, меня, зачем за собой тащишь? Что я там потеряла? Я убегу.

Дарина умела хорошо бегать. Никто из пацанов не был в состоянии её догнать. Она обожала чем-нибудь насолить мальчишкам, а затем им приходилось её догонять. Такой она была, пока не стала среди одноклассников одним из неформальных лидеров. Однажды девочка даже подсыпала в каждый унитаз в мужском туалете полкило извёстки. Что там началось? Это был смех и грех. А потом Дарине пришлось бежать, когда все поняли, кто сотворил шутку с унитазами. У неё была нескучная весёлая жизнь в родном городке. А теперь по прихоти матери приходилось уезжать.

— Нет, я точно не поеду, и пусть мама делает, со мной что хочет. Я всё равно убегу.

— Даааариииинааа, — девочка услышала крик мамы. — Где ты, негодница? Нам пора уезжать! Я уже собрала твои вещи. И не думай, что я на тебя не найду управы. Всё равно со мной поедешь.

Антонина приближалась к тополю, под которым сидела её дочь. Но девочке не хотелось, чтобы мать её нашла.

— Что надо делать? — Дарина стала искать выход, куда бы ей деться и придумала. — Залезу я на дерево. Там меня мама точно не найдёт, — и девочка лихо забралась на тополь, хорошенько спрятавшись в его зелёной листве так, чтобы мать не могла её обнаружить.

— Где ты, доча, Даринааа? — кричала Антонина во весь голос, уже стоя под секретным деревом дочери. — Я уезжаю и я знаю, что ты слышишь меня. Как хочешь. Я не собираюсь тебя уговаривать. Хочешь, оставайся здесь. Но где ты будешь жить? Дом я уже сдала в аренду. Будешь жить на улице. Я пошла. Вещи собраны. Надо будет, догонишь меня. А нет, живи, как знаешь, — Антонине уже порядком надоело каждый день уговаривать собственного ребёнка решиться на отъезд, прекрасно понимая в кого, она пошла собственным упрямством, конечно, в неё саму. Но женщина всё же понадеялась на благоразумность дочери, считая, что она передумает и отправиться вслед за ней на местный автовокзал. Билеты на автобус были уже куплены, вещи упакованы в два больших чемодана, а более крупные были давно отправлены в Лазоревск контейнером. Назад ходу уже не было. Антонина не собиралась сдавать назад, как того хотела дочь. И она уже приготовилась уйти, чтобы величаво покинуть место пребывания дочери в данный момент, как услышала откуда-то сверху её голос.

— Мамочка, мамулечка, куда ты? — крикнула Дарина, спрыгнув с дерева.

Ветер со всей силы развевал её волосы в разные стороны, что из-за этого подростку из-за них сложно было видеть родительницу.

— Мамаааааа, стоять. Ты уходишь и бросаешь меня? — тон голоса Дарины звучал так, будто она матери выносила, как судья, смертный приговор.

Антонина услышала дочь, повернувшись полным корпусом своего величавого тела в её сторону.

— Да, Дарина, бросаю. А что мне с тобой делать? Не силком же гнать тебя в автобус. Ты уже взрослая и сама разберёшься, а хочется ли тебе куда-либо ехать.

И маманса девочки засеменила в сторону автобусной остановки. Дарина не понимала, неужели матушка её бросает, и совесть её совсем не мучает.

— Маааааааа, — крикнула Дарина вслед Антонине, уперев руки в бока. — Ты не передумаешь?

— Неааааа, — услышали ушки подростка слова, что донеслись до неё. — Останешься, соседский Шарик тебя приютит. Будете с ним на пару делить его будку. А я, Дарина, поехала. Ты, как знаешь. Заставлять не буду.

— Вот это номер? — подумала девочка и стала думать, а что ей всё — таки делать — ехать или остаться.

Дарина знала, бывало так, что она иногда немного тормозила, совсем немного, когда ей нужно было о чём — то хорошенько подумать, как сейчас. Она находилась в прострации минут десять.

— Боженьки, — взмолилась девочка к небу, протягивая вверх руки. — Надо догонять, автобус ведь уезжает и мама, наверно, в него уже села с моими вещами. Пёсик Шарик, конечно, мог бы стать для меня хорошим соседом по будке. Ведь он меня обожает и, наверно, поделился бы со мной своей косточкой, но я же человек. Нет, я хочу с мамой. Поразительно, оставила свою дочь и собралась уезжать. Что же ты, мама, делаешь? Я не хочу оставаться без тебя. Мама, я бегу.

Дарина ловко спрыгнула с дерева и побежала, что есть мочи, догонять автобус, который ехал, конечно, быстрее, чем могла бежать Дарина. Но дорога шла от городка несколькими кругами, пока она выходила на центральную трассу. Девочка же бежала к автобусу напрямик, который несколько раз останавливался перед тем, как выехать на трассу, успевая подбирать опоздавших пассажиров. Она успела и вылетела пулей перед автобусом, когда он уже трогался с места. Размахивая в разные стороны руками, девочка дала понять водителю, что она тоже опоздавший пассажир. Перед ней открылась большая дверь и Дарина зашла внутрь салона, где в конце на последнем месте сидела её мама, в ожидании неё, ехидно и мило улыбаясь.


— Я знала, Дарина, что ты успеешь, — сказала Антонина, весело подмигнув дочери своим левым глазом. — Садись, поехали. Я собрала все твои вещи, Дарина, — продолжила говорить мать девочки, как ни в чём не бывало. — Я знала, что твоя душа поэта не выдержит, и ты успеешь вовремя. Как я тебя сделала?

Тонька видела хмурый недовольный вид подростка и всё — таки продолжала подкалывать дочь, пока они ехали в автобусе.

— Ну, давай, скажи, что я права, Дарина? Умная у тебя мама? Чего сидишь рядом со мной, как недовольный енот? Давай, встряхнись. Мы едем в новую жизнь. Е — хо. Радуйся, дитёнок. Там новая школа, новые друзья.

— Мама, обязательно было уезжать? Может, я не хочу в новую школу? Ты обо всём уже договорилась со своей подружкой, Светкой? Да? Ты говорила, что она директор, какой — то городской школы? И ты хочешь меня туда засунуть, мама? Зачем? Где мы будем жить? Ты сдала в аренду наш дом.

— Ох, ох, кипишь, как кастрюля, Дарина. Много слов. Остынь. Я думаю, о твоём будущем и хочу, чтобы ты училась в самой лучшей школе города, в который мы с тобой едем. Да, вначале будем трудно, потому на первых порах поживём у тёти Светы. Тем более она моя подруга.

Глава 5


Через несколько дней в жизни Руслана Елисеева происходило главное событие. Ему исполнялось семнадцать ь лет. По случаю такого праздника его родители решили закатить для единственного сына пир на весь мир, разрешив пригласить на вечеринку всех его друзей. Скорее, разрешила мама, знаменитая на весь Лазоревск, главная акула бизнеса сама Оксана Анатольевна Елисеева. А папашке парня как-то было плевать на сына. Александр Петрович не особо любил заниматься воспитанием сына и сиднем сидел в своём кабинете днями и ночами, не желая оттуда выходить. Всё, что ему было нужно, ему доставляла экономка Татьяна Ивановна, дама экстравагантная и весьма худосочная. Приказы хозяина она выполняла, как верная собачонка и Руслан Елисеев об этом знал. Изредка хозяин дома, где проживал парень, покидал свои апартаменты, но такое случалось несколько раз в году. Руслан не считал, что в этой жизни все ему должны. Он привык, так было заведено в их доме, что за него всё должны делать слуги, а он так приложение к дому, любое желание с самого рождения подростка выполнялось. Но было одно но. Руслан не был таким, как о нём думали друзья, его девушка Алина и друзья родителей. Он был другим. Но делал вид для всех, что он Руслан является сыночком богатеньких родителей. Играть на публику парню было не впервой. И такая жизнь слегка опостылела для подростка, но играть роль богатого наследничка надо было, иначе Руслана могли посчитать за изгоя, а подростку не хотелось таковым стать в кругу своих друзей. Когда же Руслан понял, что мир за границами его дома другой, что никто никому ничего не обязан, что люди могут жить не только богато, но и по-другому? Измениться парня заставил его близкий друг — Ваня Савинов, с которым они были дружками с самого детского сада, когда на пару сидели рядом друг с другом на детских горшках. Руслан обожал своего друга. Всюду Ванька сопровождал Руслана во всех его приключениях, вместе на пару они отвечали перед директором школы за все свои выходки, пока Елисеев учился в обычной школе. А потом пошло поехало. Отец Руслана пошёл в гору, а отец Ваньки так и остался работать охранником в магазине. Но Руслан не обращал внимания на социальное положение своего закадычного друга, потому что он об этом не думал. Для него главное был его друг — Ванька Савинов. Пока однажды не случился один казус. Бывало, в последнее время что Ванёк пропадал где-то целыми вечерами. Руслан не мог понять, где ему искать друга, потому что он проваливался, как сквозь землю, пока какой-то случай не помог Елисееву попасть на железку. И там Руслан увидел своего друга, разгружающего вместе с мужиками вагон. Руслан был ошарашен, увидев при таких условиях Ваньку. Он был сильно удивлён, но друг смог заметить Елисеева. Взгляд его говорил о том, что он не доволен приходом Руслана. Елисеев не был гордым парнем и решил Ваньке помочь разгрузить вагон от ящиков, что он и сделал. Оказалось, что за это платят бабки. Но деньги Елисеев отдал Савинову, который не хотел их принимать, так как был очень гордым.