Гном для души

Фреш Бриз

Перед самым Новым Годом…


Старый эльф недовольно поморщился и взглянул на холодный, упрекавший налётом прошлогодней сажи камин.

- Нет, нет, нет! И не подумаю! – твёрдо решил эльф не поддаваться прошлогоднему порыву и не разводить в камине огонь и, ещё плотнее укутавшись в старый пыльный плед, направился в кладовую за новыми свечами, ведь те, что догорали сейчас в подсвечниках, вот-вот погаснут.

В его доме помимо камина, раздражавшего хозяина одним своим видом, водилось и электричество, которым эльф упрямо не пользовался. Вы, конечно, усмехнётесь и скажете, что электричество в домах не водится – оно там просто есть. Но этот эльф с таким презрением относился ко всем новшествам, появившимся в  его мире за последние несколько лет, что и то самое полезное электричество было для него чем-то сродни мерзких, противных мышей или тараканов, которых каждый хозяин или хозяйка норовит вывести из своего жилища. Поэтому в его доме – добротном, кирпичном, двухэтажном – оно не было, а водилось.

В приятном полумраке кладовой старый эльф обнаружил, что запас свечей почти иссяк. Дело в том, что даже ими эльф пользовался крайне редко, ведь спать он ложился очень рано - с первыми признаками наступления темноты, а потому совсем забыл о том, что ещё месяца два или три назад собирался заказать у местного мастера новую партию. И в самом деле, ну зачем, зевая, сидеть вечерами в одиночестве в большой гостиной, перечитывая в который раз одни и те же книги?

Зачем, растрачивая свечи, пытаться вечерами согреть в холодной комнате свою душу, опустошая один за другим бочонки с выдержанным, великолепным эльфийским вином? В конце концов, их запас тоже не бесконечен. Потому эльф вино берёг, надеясь, что когда-нибудь всё вернётся на круги своя, станет, как прежде, и тогда он и оттенит винным букетом самый счастливый день в своей жизни.

Если доживёт до него, конечно.

Взяв с полки столько свечей, сколько уместилось в одну руку, неторопливо и кряхтя нечто недовольно-невразумительное эльф вернулся в гостиную, где начал заменять огарки в подсвечниках на новые источники света.

Иногда он бросал странные взгляды на пустой камин или на дерево, приволоченное в его дом добродушным соседом. Да какой он добродушный?! Просто глупец, забывший, как и все в этой местности, о старых эльфийских праздниках и ставший радостно ждать невесть откуда взявшихся посреди зимы поводов лишний раз потрепать нервы своему соседу – Риэлю.

Ну, в самом деле, кому в здравом уме могло прийти в голову приветствовать начало нового года не весной, как это всегда было принято у эльфийского народа, и даже не в конце зимы, а после её первой трети?!  Такое могли придумать только в одном из неправильных сумасшедших миров, которых, знал эльф, было несколько.

Или вот это вот: Ро-жде-ство. Что это вообще такое? За те несколько лет, которые прошли с момента Смешалипсиса, никто до сих пор и не понял, чьё же рождение так нетерпеливо ожидается каждый год.

Закончив со свечами, Риэль уселся в своё старое кресло – такое же холодное, как и всё в этом доме.

«Да, засиделся я что-то», по привычке подумал эльф, но не сделал попытки встать и подняться в спальню. Вот уж нет! Не станет он этой ночью спать! Будет сидеть, ждать громкой россыпи искусственных звёзд в чёрном небе, оповещающих  теперь о том, что наступила полночь и, соответственно, несвоевременный новый год. Будет ждать для того, чтобы ещё один раз удостовериться самому и преподнести в качестве нового доказательства остальным, что никакого совершенно не случается в эту ночь счастья, вдруг решившего случайно завалиться к кому-нибудь в дом. И наутро не случается. И до самого Ро-жде-ства!

«Эти искусственные звёзды такие недолговечные, так быстро гаснут… Вот бы и всё остальное пришлое исчезало бы отсюда так же скоро и бесследно!», предался своим мечтам эльф, поглядывая сквозь стекло окна на тёмное небо.

Плавно и незаметно мысли Риэля вернулись к славным добрым временам, и образы, замелькавшие перед глазами, словно изнутри немного согрели его озябшее тело. Эльф расслабился, прикрыл глаза и позволил себе плыть по течению вслед за тёплыми яркими картинками, которые услужливо подкидывала воображению память.

Было так тихо и спокойно на душе от этих воспоминаний, что Риэль почти задремал. Перед его закрытыми глазами колыхалась на ветру сочная изумрудная листва самых разных зелёных оттенков. Весна в его воспоминании только началась, но вокруг всё уже светилось и пахло новой жизнью, и эти дурманящие голову ароматы, испускаемые не только свежей травой, но и бесчисленным количеством расцвётших за предыдущие дни цветов,  разносились по всей долине.

 Ведь эльфы – дети, защитники, помощники и повелители природы! Как только король этих земель и всего эльфийского народа выходит на балкон своего дворца и во всеуслышание объявляет, что весна началась, каждый эльф отдаёт земле и растениям часть своей силы. И оттого почти мгновенно преображается и лес, и долина из укрытого снегом сонного царства в наиярчайшее полотно вдохновенного буйством красок на своей палитре художника.

Но вдруг светлые воспоминания потревожило какое-то неприятное ощущение, – тоже из прошлого, -  словно кому-то должен, обязан именно сегодня, сейчас, с самого утра что-то дать, подарить, осчастливить. Довольно странное ощущение,  особенно если учесть, что было совершенно не понятно, что, кому, зачем он должен, - оно родилось где-то внутри, то ли в области груди, то ли в голове и,  несмотря на все попытки от него избавиться, уходить не хотело.

Риэль вспомнил, как ведомый этим новым мучительным чувством он покинул свой дом и направился к другу, владеющему магией исцеления, чтобы спросить у того, что же это может быть?

Но то, что Риэль увидел по дороге к дому целителя, повергло его в шок. Эльфийки  плакали, топали ножками и что-то требовали у проносившихся мимо мужчин. Те, в свою очередь, совершенно не понимали, чего от них хотят и как успокоить внезапно решивших пустить слезу женщин. Эльфы бродили по улицам, взявшись за головы и, натыкаясь друг на друга, спрашивали:

- Ты понимаешь, что происходит?

- Нет! – слышался ответ такого же растерянного прохожего, пытавшегося сообразить, почему его любимая с самого утра надула свои прелестные губки.

Из открытых окон домов слышались гневные крики и ссоры, что вообще было немыслимо! И что-то неведомое продолжало заставлять эльфов покидать плачущих любимых, свои дома и бродить по улицам, выискивая взглядом что-то, что должно было прекратить эти душевные муки.

Поговорив с несколькими знакомыми, Риэль понял, что не одного его терзает в этот день неясное чувство невыполненного долга – это было похоже на всеобщее помешательство, а значит, нужно скорее добраться до целителя. И уже вдвоём, решил Риэль, они попробуют поговорить с королём.

Поскольку целитель проживал на другом краю долины, идти пришлось долго, и потому внимательный Риэль успел заметить ещё одну странность этого дня: некоторые эльфы, совсем обезумевшие, стали своим поведением напоминать гнусных орков.

Они забега́ли на лужайки с самыми прекрасными и нежными цветами, абсолютно не обращая внимания на то, что часть из них обрекают на гибель под подошвами своих сапог, и срывали грубо, неосторожно тонкие молодые стебли. Потом эльфы рвали цветы ещё и ещё, собирая из них не букеты – охапки! – и, покинув лужайку, на ходу отряхивая со стеблей землю, отрывая ненужные корни и нижние листья, мчались обратно домой с ещё более странным выражением довольства на лицах от совершённого святотатства.

Никогда ранее так грубо и бездарно не заканчивал никто из их народа жизнь прекрасных созданий, названных цветами.

Риэль вздрогнул, расстроенный этим воспоминанием, и открыл глаза.  С болью в сердце он посмотрел на мёртвое дерево, против его воли занесённое сюда и установленное соседским мальчишкой в память о том, что когда-то Риэль учил его обращаться с мечом. Началось всё с цветов…

Риэль вернулся в своих воспоминаниях к тому злосчастному дню: тогда он решил проследить, что же станут делать эти безумцы с сорванными цветами. Оказалось, они несли их домой! Там – это было видно через те же окна – они вручали эти некогда живые создания в руки своим любимым. И далее происходило то, что до сих пор не укладывалось в голове у Риэля, вызывая бурю негативных эмоций, - эльфийки начинали светиться радостью, счастьем, улыбались и долго, страстно целовали своих мужчин.

Несчастный Риэль так и не смог в тот день освободиться от сосущего под ложечкой почти непреодолимого желания повторить чужой трюк с цветами. Он видел, что многие после этого успокаивались, становились прежними, такими, какими он их знал, но боролся с этим желанием до последнего. Тем более, что в его конкретном случае всё осложнялось тем, что дарить охапку мёртвых цветов было некому – Риэль ещё не встретил ту единственную, ради которой он готов бы был совершить сей низкий поступок.

Его друг целитель, с которым эльф подробно всё виденное обсудил, так и не смог ему помочь – ни одно из заклятий не подходило, не работало, лишь забирая у целителя силы.

Когда тот ужасный день закончился, ушло и непостижимое разумом желание, зато пришло ничуть не лучшее чувство вины за то, что никому и ничего не подарил. И им, точно так же необъяснимым, эльф мучился ещё несколько дней, пока его не вытеснили впечатления от других, столь же неприятных явлений, которые с тех самых пор стали проявляться в их спокойном прекрасном мире регулярно.

Решив, что не хочет больше вспоминать начало Смешалипсиса Риэль, понимая, что ждать ему ещё долго, обвёл просторную комнату взглядом. Две стены от пола до потолка   были заставлены открытыми книжными шкафами, полки которых ломились от множества книг и фолиантов в переплётах разной степени обтрёпанности. На некоторых полках были уложены аккуратно свёрнутые рулонами рукописи – вместилище информации не менее ценное, чем прочие книги, альманахи и сборники в этой коллекции.