Нет, он не собирался позволить девчонке перегореть. Он поднялся над ней, принял сидячее положение, подтянул её почти вплотную к своему животу, закинув её ноги поверх своих бёдер, и накрыл ладонью то, что ещё скрывалось под тонкими трусиками. Риэль прошёлся взглядом по животику девушки, по груди, вскользь отметил пульсирующую жилку на шее, затем полюбовался лицом Гном и встретил её ожидающий продолжения взгляд.

 Внутри Гном была напряжена до предела. От волнения, с которым она никак не могла справиться, слишком частым, поверхностным  было дыхание, слишком сильно блестели глаза, и казалось Риэлю, он читал в них невысказанную просьбу довести эту игру до конца, утолить невыносимую жажду, охватившую её так внезапно. А у него так давно не было женщины и так давно не возникало стремления к физической близости, что невероятно ярким показалось сейчас охватившее его желание обладать этой девушкой, и Риэль вдруг с сожалением подумал, что именно после сегодняшней ночи Гном уйдёт, растворится, оставив его в прежнем одиночестве.

И где-то в груди неприятно кольнуло,  и потому слишком резким движением он разорвал невесомую ткань, вырвав тем самым болезненный вскрик из горла беззащитной девчонки. Тут же отругав самого себя за ненужную грубость, Риэль постарался загладить вину, успокоив пострадавшую кожу малышки самыми лёгкими и ласкающими прикосновениями и поцелуями.  Чем больше пролетало секунд, тем настойчивее становились эти ласки, нажимы, и вот уже Гном извивается и пытается сдвинуть бёдра, а на щеках её разлился пылающий красный цвет. Вот уже она ловит руками своими руки Риэля, отводит их в стороны и шепчет:

- Пожалуйста, поцелуй меня.

Мужчина подался вперёд и накрыл её губы своими, вновь обжигая нежную юную душу девчонки выпущенной на волю страстью.

- Готова? – ещё один раз оторвавшись от пленивших его  мягких губ спросил он, готовый остановиться и больше всего на свете мечтавший продолжить.

Гном уже чувствовала, как где-то внизу часть сильного мужского тела упирается в некогда бывшее под защитой кружев местечко.

С замирающим в предвкушении сердцем, впившись ногтями в плечи Риэля, Гном выдохнула:

- Только потому, что это ты.

А потом случилось нечто такое, о чём мы все стыдимся рассказывать детям. И Гном не станет исключением – даже будучи мамой, никогда не поведает она подрастающему поколению, как громко кричала от наслаждения. Как царапала и кусала прекрасное сильное тело мужчины, чтобы уже спустя мгновение зализывать на нём неглубокие ранки.

И иногда, когда Риэль почти полностью покидал её тело, Гном отчаянно хотела его возвращения и боялась всем своим существом, что в любую минуту может ей показаться, будто всё, что могла, она уже сделала, и наступило время возвращаться обратно.

Примерно такие же мысли гнал от себя и Риэль. Но они настойчиво возвращались, и в такие моменты мужчина становился особенно жёстким, словно каждым мощным толчком хотел утвердить своё право на эту девушку.

Ещё один удар, и в глазах у Гном потемнело, тело непроизвольно выгнулось, затрепетало, а внутри живота разлилось блаженство, подобно сиропу тягучее. Уткнувшись ей в шею, застонал и Риэль, и обнимавшая его Гном  ощутила, как напряглись и стали каменными его мышцы. Вот всё его тело содрогнулось, затем расслабилось, и девушка почувствовала, как её придавила приятная тяжесть, заставляя тысячи фейерверков взрываться искрами счастья у неё в душе́.

И в этот момент где-то за окном, вторя происходящему между этими двоими, громыхнули россыпью по тёмному небу недолговечные звёзды самых разных цветов. Они взлетали, взрывались букетами и опадали на землю мелким сияющим дождём.

- Это… не помню, как называется… - хриплым голосом попытался объяснить девчонке Риэль, приподнявшись над ней на локтях. И немного грустно добавил: – С Новым Годом!

Гном улыбнулась очень мягко, очень искренне и, выпустив из захвата своих ног мужские бёдра, прошептала:

- С новым счастьем!

Риэль повернул голову и посмотрел в окно. Фейерверк всё ещё красовался на чёрном фоне новыми и новыми красками, даже и не думая прекращаться.

- Хочешь выйти и посмотреть? – спросил он у Гном.

Но та только мотнула отрицательно головой из стороны в сторону и, закусив на секунду губу, удивила эльфа:

- И потерять драгоценные минуты, которые я ещё могу провести с тобой?

…и через неделю после него

Сглатывая терпкую солоноватую жидкость, слизывая последние её белесые капли со своих губ только что освободившимся язычком, Гном посмотрела на Риэля и спросила:

- Уверен, что это было самое последнее твоё желание?

- Нет, не уверен. Потому что только что я вспомнил ещё несколько интересных способов…

- Ри! – воскликнула девушка и, закутавшись в простынь, спрыгнула с кровати. – Твоя память просто удивительна! Она множит воспоминания в геометрической прогрессии!

Риэль громко рассмеялся и ухватился за край ткани, ставшей подобием платья на обнажённом теле Гном. Потянул на себя и словил упавшую ему в объятия девушку.

- Этой ночью наступает такой большой праздник, а ты хочешь пренебречь своей миссией?

- Да ну тебя! Я скорее погибну здесь от истощения, чем вернусь домой, - еле выговорила Гном сквозь заливистый смех, уворачиваясь от пытавшихся пробраться под ткань простыни пальцев Риэля.

- Нет, не погибнешь! Я сейчас же позабочусь о твоей сохранности и накормлю тебя самым вкусным в твоей жизни омлетом, - сказал эльф и выпустил девчонку из своих рук.

Затем он поднялся, натянул на голое тело штаны и, увлекая за собой Гном, босиком спустился в кухню. День уже уступал свои права вечеру,  в доме царил полумрак, поэтому, нащупав свободной рукой выключатель, Риэль включил электрический свет.

За несколько последних дней у него закончились все до одной свечи, но Риэль так и не нашёл времени, чтобы заказать  новую партию. Поэтому уже третий вечер подряд проходившие по  улице эльфы дивились тому, что впервые видели окна этого дома, светящимися более ярко, чем обычно. А сам хозяин наконец признал, что электричество – вещь довольно таки полезная, особенно тем, что отопление в его доме также работало от последнего. А уж чтобы весь его дом прогрелся, эльф озаботился на следующее же после Нового Года утро, ведь Гном никуда не исчезла, зато продолжала жаловаться на холод и слишком часто шмыгала носом.

Теперь камин в гостиной служил таким же атрибутом зимних вечеров, как и обвешенная непонятно чем ель – символом счастливых праздников. Но у Гном и Риэля было слишком мало свободного времени, чтобы проводить его у камина. В основном они обитали на втором этаже этого подвергшегося некоторым переменам дома.

Усадив девушку на высокий стул, Риэль поставил сковороду на огонь и принялся нарезать для омлета овощи, которые тут же кидал в нагретую посуду. Когда притомлённые овощи начали испускать приятный аромат, мужчина взялся взбивать яйца в омлет.

- Почему-то я уверен, - начал он говорить, иногда хитро поглядывая на довольную и спокойную Гном, наблюдавшую за процессом, - что мне придётся отныне работать в несколько раз больше, чтобы прокормить такого мелкого троглодита, как ты. К тому же, ты не сможешь всё время ходить, замотавшись в постельное бельё. А значит, уже завтра нам следует посетить нескольких торговцев и одну мою хорошую знакомую портниху.

- Скажешь тоже! - фыркнула Гном, чуть было не спрыгнувшая со стула с желанием чмокнуть мужчину в щёку, такой приятной ей показалась его забота. Затем чуть грустным тоном добавила: – Рождество – это последний праздник, на который мы дарим подарки тем, к кому не успели заглянуть на Новый Год. Просто у тебя, очевидно, было слишком много желаний – как минимум, их осталось ещё два способа - и поэтому я так задержалась. Но Рождество закончится уже завтра и…

- Кстати, раз уж ты «моталась туда-сюда», не знаешь ли,  чьё рождение ожидается к этому празднику? – перебил девушку Риэль, который и думать не хотел о том, что завтра мог бы остаться без неё.

- Вынуждена тебя огорчить, но тот, чьего рождения ты ждёшь, как бы умер ещё пару тысяч лет назад.

Риэль помешал овощи на широкой сковороде и вылил сверху взбитые яйца, после чего накрыл всё это крышкой и подошёл к Гном. Одной рукой он обнял её за талию, чуть притянув к себе, ладонью второй провёл по нежной щёчке, не смог отказать себе в том, чтобы ещё раз поцеловать глубоко и долго свою прекрасную гостью и затем, с трудом от неё оторвавшись, сказал:

- Никуда ты не уйдёшь отсюда, пусть даже мы испробуем ещё не два, а миллион разных способов.

- Почему? – шёпотом спросила Гном, которой, в общем-то, и самой здесь очень даже нравилось.

- Потому что моей душе очень нужно, чтобы ты осталась.