– Да, да. – Софи улыбнулась.

Она явно не хотела это обсуждать, поэтому Хоуп лишь ласково стиснула ее руку и переключила внимание на остальных.

– Мы сегодня посетили Карлов мост, – сообщила она.

– Ой, я тоже! – восторженно закивала Меган. – Пошла туда ни свет ни заря, чтобы вдоволь пофотографировать.

– Ты занимаешься фотографией? – осведомился Чарли.

– Пытаюсь, да. – Меган наколола на вилку кусок мяса и сунула его в рот вместе с колечком лука.

– Она сейчас начнет скромничать, но на самом деле она просто гений фотографии, – добавил Олли. – Честное слово, если я когда-нибудь разбогатею, то стану платить ей, чтобы она уволилась с основной работы и просто фотографировала.

– Как это мило! – Хоуп сцепила руки.

– Никогда тебе не позволю! – тут же вставила Меган. – И вообще, не такая уж плохая у меня работа. Я в галерее работаю, – добавила она.

– Интересно, наверное?

Меган кивнула.

– Нормально. Попадаются ужасные клиенты, конечно, но их не очень много. В общем, бывает и хуже.

– А какие личности иногда на уроки вождения приходят! – подхватил Чарли. – Одна суеверная дама, к примеру, перед каждым уроком открывала и закрывала все двери по три раза. Если бы она это не сделала, мы, по всей видимости, попали бы в аварию.

– Тяжело с такими, – кивнула Меган.

– Да. Вообще-то человек она была неплохой… Впрочем, права так и не получила. Сдалась на тринадцатой попытке, кажется. У меня это рекорд.

– Я тоже без прав, – призналась Софи, и все посмотрели на нее. – Водить-то я умею, папа научил на ферме, когда мне было лет двенадцать. А экзамен я до сих пор не сдала, все руки не дойдут.

– Такая же история, – сказала Меган. – Когда мне было семнадцать, родители даже предлагали оплатить курсы, но я выбрала фотоаппарат. А теперь живу в Лондоне – машина там не особо нужна.

Хоуп мимоходом вспомнила, как сама сдавала экзамен на права. Получилось с первого раза, что несказанно ее удивило и обрадовало. Чтобы отметить это событие, Чарли повез ее в загородный клуб. Она, помнится, была очень горда собой и даже отказалась от шампанского, чтобы на обратном пути до Манчестера самой сесть за руль. А через неделю их застукала Аннетт…

– Видели золотой крест на мосту? – спросила она Меган, возвращаясь от своих воспоминаний к теме города.

– Там было много крестов.

– Этот расположен не на статуях, а на стене самого моста. В том месте, где бросился в реку какой-то святой.

Меган вопросительно посмотрела на нее, и Хоуп поведала всем историю, которую они с Чарли сегодня узнали.

– По мне, так это полная чушь, – робко признался Чарли, скрестив нож с вилкой. – Сказочки для завлечения туристов.

– Нельзя быть таким циником! – упрекнула его Хоуп. – По-моему, история красивая.

– Ладно, завтра пойду туда и загадаю себе прибавку к зарплате, – сказал Олли. Чарли посмеялся, но девушки задумчиво молчали.

– А все-таки есть в этом городе какое-то волшебство, – с вызовом продолжала Хоуп, поднимая бокал. – Чувствуется эта магия – что-то витает в воздухе, какой-то загадочный шепоток… Безумие, знаю.

– Ничего подобного! – Меган согласно закивала. – Я тебя отлично понимаю. Сама чувствовала подобное сегодня утром на Карловом мосту, а до того – в монастыре на холме. Словно город заколдован… В хорошем смысле.

– Кажется, девочкам больше не наливать, – пошутил Чарли.

Хоуп повернулась к Софи.

– Ты ведь с нами согласна, милая?

Девушка положила ложку и слегка отодвинула от себя тарелку.

– Я просто очень люблю Прагу, – спокойно ответила она. – Полмира уже объездила, но постоянно возвращаюсь сюда. К тому же здесь я познакомилась с Робином.

– Почему же люди возвращаются в этот город снова и снова? Должна быть какая-то причина! – воскликнула Хоуп.

– Дешевое пиво? – предположил Олли.

Хоуп улыбнулась. Она была очень рада найди единомышленниц – все-таки не она одна чувствует особую атмосферу Праги! Загадывая утром желание на Карловом мосту, она делала это от всего сердца. Морозный ветер кусал щеки, вдали звенели колокола, и Хоуп позволила себе поверить в магию. Впрочем, не хотелось ждать исполнения желания целый год и один день, очень уж это долго. Быть может, надо научиться творить волшебство своими руками?

Когда остатки яблочного штруделя и сливок исчезли с тарелок, а рядом с несколькими пустыми винными бутылками выросла горка щедрых чаевых, Хоуп предложила всем вместе прогуляться по площади, а потом уж вернуться в отель. Она наблюдала, как Софи перед выходом на мороз надевает свою растянутую шапку и застегивает куртку под самое горло. Она была такая миниатюрная, что Хоуп то и дело одолевал материнский инстинкт. Хотелось заключить эту девочку в объятия и защитить от всего мира. Бред, конечно. Софи не только приехала сюда в одиночку, она самостоятельно объездила полмира! И наверняка отлично может постоять за себя – уж точно лучше, чем когда-либо сумеет сама Хоуп. Однако материнские чувства никто не отменял, ее прямо распирало от тепла и любви. Возможно, сказывалась тоска по Аннетт…

Дочь у нее была уверенная в себе, общительная, но и в двадцать пять лет она со всеми проблемами и неурядицами бежала к маме. Вплоть до недавних пор. Видеть в Аннетт состоявшуюся женщину, у которой была своя работа, дом и отношения, Хоуп при всем желании не могла. Она видела в ней лишь свою дочку, свою малышку. И так, вероятно, будет всегда. Мысль о том, что родная дочь больше не желает ее видеть, резала Хоуп по живому.

– Смотрите, какой хитрец! – сказал Чарли, подходя к импровизированным стойлам на площади. Пол там был застелен соломой, а из-за дощатых дверец выглядывали три козы, один миниатюрный пони и ослик. На дальней стене висел конфетный диспенсер, наполненный особыми «орешками» для животных, которые можно было получить за монету. Стойло ослика находилось рядом с этим устройством. Дождавшись, когда все внимание публики будет обращено на него, он вытянул шею и принялся серой волосатой губой елозить по рукоятке диспенсера в надежде добыть таким образом угощение.

– Какая прелесть! – воскликнула Хоуп и робко погладила ослика между ушей.

Олли уже искал в карманах мелочь, а Меган держала наготове камеру. Хоуп услышала, как защелкал затвор, когда Олли взял из диспенсера щедрую порцию орешков и отсыпал горсть Хоуп, а затем и Софи. Осел моментально почуял угощение и подался вперед, поднимая верхнюю губу и демонстрируя зубы.

– Он очень счастлив, – сообщил им смотритель конюшни и со смехом хлопнул себя по бедрам, когда осел обернулся и предостерегающе пихнул пони – своего соседа по стойлу – в бок.

Глядя, как осел уплетает угощение с ее ладони, Хоуп подумала, что этого хитреца с длинными ушами и круглым пузом очень хорошо кормят. Неплохой способ выпрашивать угощение!

Она шагнула назад и, отряхивая руки, заметила, что Чарли куда-то пропал.

– Не видела, куда он ушел? – спросила она Меган. Та по-прежнему прыгала вокруг с камерой, крепко стискивая ее руками в перчатках.

Меган помотала головой.

– Нет, прости.

– Да вот же он! – Софи, просунув палец меж ослиных ушей, показала на другое стойло.

Чарли стоял спиной ко всем, однако высокий рост и красная шапка его выдавали. У Хоуп внутри все сжалось от тревоги, когда она заметила мобильный телефон у его уха. В такой поздний час риелтор звонить не мог…

Олли, видимо, заметил, как она помрачнела: он тут же сунул еще одну монету в диспенсер и подозвал Хоуп к себе.

– Ну, за дело! – воскликнул он. От воодушевления его голос звучал выше на октаву. – Давай проверим, подерутся они или нет.

Хоуп с благодарностью протянула руку за орешками и опустилась на колени к рыжей пони, которая решительно тыкалась мордой в щели дощатой дверцы.

Как такое могло случиться? Несколько дней назад она была совершенно убеждена, что нашла человека, которому можно доверять, который искренне ее любит. А здесь, в Праге, упираясь коленками в холодные, мокрые булыжники мостовой и чувствуя, как отмерзают пальцы, она с ужасом осознала, что на самом деле не так уж и хорошо знает Чарли.

24

Небо на следующее утро было белое, набухшее снегом. Софи прямо ощущала его вес, когда, выскочив из отеля, брела по тротуару сквозь снежную кашу. Остановившись только купить стаканчик имбирного чая в небольшом киоске, она двинулась дальше – мимо музея Кафки к берегам реки Влтавы.

Прямо впереди возвышалось раскидистое дерево с торчащими наружу корнями. Нижние его ветви спускались к самой воде. Все кругом было в оттенках белого, серого и коричневого, а сама река словно выцвела: ее мутные бежевые воды отражали бледное небо. В нос ударил затхлый запах, и Софи, поморщившись, поднесла к лицу стаканчик со сладким имбирным чаем, чтобы немного перебить запах птичьего помета.

За завтраком в столовой Софи набрала полные карманы белого хлеба. Сейчас, примостившись на большом корне, она начала его крошить. Вскоре все окрестные утки, лебеди и чайки учуяли в воздухе свежий хлебный аромат, и луж под ногами у Софи стало не видно: их полностью закрыли тельца и крылья пернатых попрошаек.

Она принялась выбирать, кого хочет покормить, и перебрасывать куски хлеба прямо через головы наглых лебедей, подошедших к ней почти вплотную. Ее нежелание вознаградить их агрессивное поведение только выводило больших птиц из себя. Когда один особо разъяренный лебедь распахнул крылья и хотел ущипнуть ее за лодыжку, она невольно сжалась.

– Пшел прочь! – вскрикнула Софи, размахивая руками (другой строптивый самец при этом едва не отхватил ей палец).

Эта птичья толкотня напомнила ей лондонское метро. Многие там вели себя совсем как эти лебеди, искренне считая себя самыми важными людьми на планете и ожидая от других соответствующего отношения. Софи они были смешны; вспомнив относительную тишину и покой родного дома, она улыбнулась. В деревне никто никого не толкал, в этом просто не было нужды, и девочкой Софи часто жаловалась на это родителям: мол, какая же тут скукота, вот вырасту – сразу перееду в Лондон. Идиотка…