Диана Рымарь - Голые чувства

— За что ты просишь прощения? — усмехнулась она, но усмешка оказалась далека от ее обычной — той, что с издевкой. В этот раз получилась слишком неуверенная усмешка для Ксеньи.

— Прости, что в нашем браке ты не чувствовала моей любви.

— Да что ты врешь? Не было никакой любви, потому что ты на нее не способен!

— Я тебя очень любил, а ты мне сердце выдрала своей изменой…

И впервые за многие годы он увидел в ее глазах настоящую боль.

— И ты прости… — со всхлипом промямлила она, смахнула с глаз слезы и выскочила из машины как ошпаренная.

А Хватов так и остался сидеть без движения.

Что же это за брак у него был, что за пять лет Ксенья даже его любви не чувствовала. Ведь всё делал. Всё! Подарки, поездки, статусные машины, жилье. Он давал ей всё, а она не чувствовала любви. Как такое может быть?

Да, не уделял внимания, так ведь работал! Как вол вкалывал по семь дней в неделю, хотел самого лучшего для своей семьи именно потому, что любил, черт ее дери. Да, не помогал с ребенком, зато у Ксеньи была возможность нанять хоть десять нянь.

Ксенья его любви не видела, сын до недавнего времени не видел тоже. И Слада не видит.

Если способ не работает, его необходимо заменить — этот принцип прекрасно помогал на работе. Похоже, пришло время применить его и в личной жизни.

Данил вздрогнул, когда в машину вернулся водитель и громко хлопнул дверью.

— Куда ехать, шеф?

— Домой, — со вздохом ответил Хватов.

Дома ждала еще одна женщина, у которой ему нужно попросить прощения.

Хватов нашел Белоснежку в ее же спальне.

«Слава богу, она под моей крышей и всё с ней в порядке», — думал он ровно до того момента, пока не подошел к своей драгоценной девочке ближе.

Слада лежала почти полностью укрытая пушистым одеялом. Сжалась в комочек и повернулась в противоположную сторону, едва Данил подошел к ней.

— Эй, ну ты что? Я поговорить хочу, — проговорил он сдавленным тоном.

Присел, потеребил Сладу по плечу.

— Пожалуйста, малышка, — протянул с болью в голосе.

Простая просьба подействовала. Белоснежка откинула одеяло, под ним оказалась одетой в шорты и ту самую футболку, в которой когда-то к нему приехала — персиковая тряпка с пятном на боку. Хватов помнил, как стягивал ее со Слады, умирая от желания взять милашку.

Слада села в кровати, поджав под себя ноги, и посмотрела на Данила.

«У нее что, нет других вещей? Я ей всё купил!» — проворчал он про себя. Его Белоснежке так шло кружево и шелк. Он обожал ее в кокетливых ночных рубашках. Впрочем, она ему любая нравилась.

И тут же подметил выглядывающее из-под одеяла рыжее ухо Фильки — обнималась с мягкой игрушкой. А лучше бы с ним, с Данилом.

— Слад, ты плакала, что ли? — спросил он, заметив ее покрасневшие глаза.

Припухший нос, розовые щеки, искусанные губы — всё говорило о том, что еще недавно Белоснежка рыдала.

— Я… немножко…

— Вижу, как немножко! Это из-за того, что я сказал в офисе? Маленькая моя, иди сюда.

Он поманил ее к себе.

Но Слада вместо того, чтобы упасть в его объятия, наоборот, отсела подальше.

— Ты обижаешься на меня, — подметил хмуро.

Громко вздохнул, собираясь с мыслями. И начал речь, которую репетировал всю дорогу домой:

— Прости меня, малышка. Не с того мы с тобой с самого начала начали. Ты нежная девочка, за тобой ухаживать надо. Цветы, конфеты, кино, а я тебя…

Тут он вспомнил, при каких условиях взял ее в первый раз. И впервые за очень долгое время ему стало по-настоящему стыдно. Чем Слада заслужила такое к себе отношение? Тем, что посмела жить своей жизнью, пока он мотался по командировкам?

— Прости меня! — проговорил он с чувством. — Я бываю не сдержан, и я импульсивный, когда речь заходит о самом нужном. Но ты мне очень дорога, и я хотел бы по-другому построить с тобой отношения. Чтобы ты не ждала, пока я тебя выгоню, а наоборот, никогда этого не хотела. Я настоящих отношений с тобой хочу, понимаешь? Чтобы взаимно.

Слада на его слова лишь хмыкнула.

— Не бывает взаимности в отношениях, где один отдает приказы, а другой вынужден подчиняться. Ты сам поставил такие условия, озвучил правила.

— Забудь про все правила, хорошо? Ты свободная девочка и вольна поступать, как тебе заблагорассудится. Не хочешь меня слушаться, не слушайся. Спорь, ругайся, хочешь, стукни меня!

Слада смотрела на него как на неведомого зверя. Словно из человека он вдруг превратился в лешего или водяного.

— Это ты на что намекаешь? Что можно тебе не подчиняться?

— Я не намекаю, я тебе прямо говорю: можно. Ничего тебе за это не будет, да и раньше бы не было.

На секунду во взгляде Белоснежки проскользнула радость.

— То есть я всё могу, да? Ну… как нормальный человек, да?

Вопрос про нормального человека больно резанул Данила по сердцу. Совсем девчонку застращал и даже этого не понял. Как так? Разумеется, она не видела его любви. Но ничего, он ей свои чувства по-другому покажет.

— Да, ты всё можешь, Слада, — кивнул он.

— Отлично! — улыбнулась Белоснежка. — Тогда я пошла собираться.

— Куда? — спросил он с опаской.

— Как куда? Домой! Ты же сказал — я всё могу, вот я хочу домой!

В груди больно закололо. Данил насупился, тяжело вздохнул, проговорил делано спокойным голосом:

— Ты можешь всё, кроме этого.

На что Слада лишь горько усмехнулась.

— Так и знала! А зачем тогда вся эта речь? Ты меня фактически собачкой на привязи держишь!

— Ты не собачка, ты моя девушка, — развел он руками.

— Хочешь сказать, подстилка? — прошипела она с обидой.

Выхватила из-под одеяла Фильку и обняла. Впервые в жизни Данил пожалел, что он не старая плюшевая игрушка.

— Ты никогда не была для меня подстилкой! — проговорил он, насупившись. — У меня к тебе совершенно другое отношение. Если не хочешь, можешь со мной не спать, только не надо говорить, что я отношусь к тебе как к подстилке.

— Ты готов держать меня здесь, даже если мы не будем спать? Зачем тебе это? Я не собираюсь торчать здесь всю жизнь! Я не хочу этого… Отпусти меня домой!

— Я не могу тебя отпустить! Только не это, Слада. Поживи со мной еще хотя бы месяц! — зачем-то ляпнул он.

— Месяц? Зачем тебе этот месяц? Что тебе это даст?

— Пожалуйста, Слада!

— При одном условии, — хмыкнула она, — раз сказал, что я могу с тобой не спать, то я не буду!

— Со мной из-под палки спать не надо, Слада! Исключительно по твоему желанию.

— У меня его нет!

После ее откровений Хватов чуть не задохнулся от возмущения. Еле с собой справился. Каждый раз в его постели девчонка получала столько же удовольствия, сколько и он, а теперь желания у нее, видите ли, нет. Как будто он ее каждую ночь насиловал!

— Я уже понял, что ты не хочешь физического контакта, — подметил он хмуро. — Дай мне этот месяц, ладно? Если через четыре недели ты всё еще будешь хотеть уйти от меня, я отпущу. Но не раньше! И за этот месяц ты дашь мне возможность попытаться наладить с тобой отношения. Мы договорились?

— Да… — кивнула она.

— Отлично. Это всё, чего я прошу.

На этом замолчал, не зная, что еще сказать или сделать. Белоснежка с подозрением поглядывала то на него, то на дверь. Явно хотела, чтобы он убрался. Но уходить вот так Данил не хотел, не мог. Ему просто необходимо было получить хоть капельку ласки, без этого никак. Если бы знал вчера, что сегодня отлучат от тела, всю ночь бы ее из-под себя не выпускал.

— Договорились без секса, — пробасил он угрюмо, — но в щечку-то можно поцеловать? Такую малость позволишь?

Он пристально посмотрел ей в глаза, и Слада чуть заметно кивнула. Даже подставила щеку.

Хватов взял ее за руку чуть выше локтя и заметил, как Слада болезненно сморщилась.

— Что такое? Я сделал тебе больно? — спросил и начал задирать рукав ее футболки.

— Нет, мне не больно, не надо задирать… — пролепетала Слада.

Она попыталась опустить рукав, но Данил уже увидел на ее белой коже синяки от чужой руки.

— Кто?! — процедил сквозь зубы он.

— Ты обещаешь, что поверишь мне? — спросила Слада надтреснутым голосом.

— Сейчас всё как на духу говори!

Хватов нашел телохранителя Слады спокойно попивающим чай на просторной кухне особняка. А что, притащил девчонку домой чуть ли не на поводке — дело сделано, можно и чайку хлебнуть.

У Данила чуть пар из ушей не повалил, когда Белоснежка рассказала ему о непростительной выходке человека, которого он, Данил, как раз и нанял, чтобы девушку защищать. Это же надо так просчитаться с выбором защитника для самого дорогого человека! А если бы Прохоров изнасиловал Белоснежку и потом принялся ее же шантажировать? Такие уроды на многое способны…

«Никогда бы себе этого не простил!» — скрежетал зубами Хватов.

— Добрый вечер, — кивнул он телохранителю.

Тот кивнул в ответ, попытался было встать, но хозяин показал жестом, что он может сидеть дальше.

Прохоров улыбнулся, потянулся к подносу за новым печеньем. Перед ним на столе как раз остывало несколько дюжин только что испеченных шоколадных человечков. От них по всей кухне плыл умопомрачительный аромат.

«Сладким балуешься, значит, долбоеб недоделанный! — прорычал про себя Хватов — Недолго осталось!»

Подошел поближе, сделал вид, что тоже хочет взять с подноса печенье, а сам от всей души замахнулся второй рукой и врезал Прохорову в челюсть. Маневр сработал. Эффект неожиданности плюс зажатые в руке ключи — и удар получился что надо. У телохранителя искры из глаз полетели, еле усидел на стуле.