шоке от моего состояния, мама постоянно твердит, что все наладится. А я не верю в это.

– Привет, Дил, – Микки забирает у меня пакет с чипсами. – Мама приготовила нам всем кушать. Ты ешь плохую еду. И от тебя опять воняет, – кривит свой носик.

– Мик, я не хочу тебя обидеть, но ты — мелкий засранец, знаешь об этом? – накрываюсь с головой в плед и отворачиваюсь к стене.

– Вся комната наполнилась твоим запахом. Пошли кушать, потом поиграем в баскетбол. Давай, Дил, – он хватает край пледа и тянет.

Что за противный пацан. Неужели нельзя меня оставить в покое и просто сделать вид, что меня нет. С минуты на минуту мне надо идти на работу, а мне этого не хочется.

Он тянется, чтобы захватить край пледа около моей головы. Обхватываю его и перекидываю на диван. Щекочу, пока он пищит и брыкается.

– Получи, мелкий, – накрываю его пледом и крепко держу.

– Ты такая хорошая, Дилан. Ну, поиграй со мной, – умоляет он меня.

– Люблю тебя, малыш. Но давай после работы. Я обещаю, – глажу его по голове.

Он смущенно улыбается и тянет руки, чтобы крепко меня обнять.

– И я тебя, – отталкивает меня. – Фууу, теперь и я воняю.

Смеюсь, отпуская его.

За это время мы с ним будто приросли друг к другу. Он спит в комнате с родителями, а под утро приходит ко мне. Такое новое и в тоже время родное чувство. Будто он всегда жил с нами. Родители ведут себя как всегда. Будто Микки не новый человек в нашей семье. Не скажу, что он не скучает по родителям. Нет. Иногда он лежит комочком на диване и хочет поплакать. Тогда мама с папой садятся рядом с ним и разговаривают о его родителях. Микки не пользуется своим положением, не вьет веревки и не капризничает. Понятия не имею, хорошо это или плохо. Но я точно знаю, что мои родители сделают для него все. И никогда не позволят ему забыть о его маме и папе.

Встаю и плетусь в душ, раз мой братик сказал, что так надо. Смыв с себя неприятный запах и объедки, думаю, лучше еще немного вздремнуть. После двух недельного отдыха пора уже прийти в себя. Я думала над тем, чтобы перекрасить или постричь волосы, но это как-то кардинально. Совсем не мое, это скорей в стиле Келли.

Кстати о ней. Звоню Келли в который раз, и ее телефон отключен. Может, она обиделась на меня, что я не осталась с Лео, когда ей необходимо было съездить к родителям. Пишу очередное сообщение, в котором прощу прощения, что так поступила с ней и малышом. Объясняю, что о себе я тогда не могла позаботиться, не говоря уже о ребенке.

Надеюсь, увижу ее на смене и извинюсь в очередной раз.

– Дилан, спускайся, отец уже закончил обедать, поэтому собирайся ехать в

больницу! – кричит мама из кухни.

Легко сказать. Подбираю вещи с пола и нюхаю.

Фу, блин, мне точно нечего надеть. Официально заявляю, я засранка.

Оборачиваюсь и вижу на стуле красный батник и брюки. Все заботливо выстирано и отглажено. Обожаю свою маму.

– Всем приятного аппетита, – целую каждого в щеку.

Микки подставляет макушку. Тереблю его волосы и чмокаю. Видимо, у него в семье также было принято. Не будем менять привычек.

– Выспалась, солнышко? – мама ставит передо мной тарелку с овсянкой.

– Мам, мне что, десять лет? Овсянка? – ковыряю в тарелке жижу.

– А я люблю овсянку. Она дает мне силы. Да, ма.. Мардж? – смущается Мик, обращаясь к маме. Он все еще путается и не знает, как правильно называть мою маму. Папа у него Док. А вот с мамой сложней. При этом, меня он называет сестренкой.

– Уверена, ты прав. Дилан просто капризничает, – подмигивает ему.

Папа садится за стол и раздает задание, всем, кроме меня. Он несколько раз останавливается на мне взглядом, но молчит.

– Удачной смены, Дил, – Микки выталкивает меня за дверь, как только я поела.

Стою на улице и щурюсь от ярких лучей солнца.

– Я думаю, тебе пора встряхнуться, – папа подталкивает меня к машине. – Не помню, чтобы ты так страдала по Майклу. Для меня это ново. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я позвонил Ке... – резко останавливается, когда вскидываю обе ладони вверх.

– Только не его имя, – отворачиваюсь.

– Хорошо, скажи мне, ты намеренно затеяла ремонт в квартире? – папа выезжает на оживленную трассу.

– Я думаю, мой дом завален хламом. И обои перестали быть веселенькими, – рикрываю ладонью лицо.

– Знаешь, мы с мамой не раз ссорились в молодости до замужества. Она выпихивала меня из дома, я сидел часто на крыльце. И видит Бог, она была права. Но каждый раз я приходил к ней. Каждое утро начиналось с нее и мыслей только о ней. Поверь мне, он скучает. Я видел вас вместе. Вспомнишь слова своего старика, когда будешь стоять перед алтарем, – смотрит на меня, когда мы останавливаемся на парковке.

– Ты самый лучший, пап, – обнимаю его, он крепче прижимает меня к себе. – Спасибо тебе.

– Сегодня твоя работа заключается в заполнении анкет и первичном осмотре, – мгновенно перевоплощается с отца на доктора. Подбодрил, блин.

Я тысячу раз стояла на этом месте, заполняя эти бумаги. И почему-то единственное воспоминание связано с наглым пожарным и его кровавой рукой.

Встряхиваю головой. Я готова работать.

Кейн

Спустя некоторое время...

— Хотите, чтобы мы упаковали ваше кольцо в бархатную коробочку?

— Не нужно, спасибо, — не даю закончить продавцу ювелирных изделий.

Ни к чему мне помпезности. Я всего лишь хотел найти кольцо. И, кажется, нашел именно то — идеальное. Кольцо из белого золота, с небольшим аквамарином в тонкой оправе. Такое, как она...

Что насчет меня, то я не идеал. И таких дров наломал по своей дурости. Скучает лиона по мне? Захочет ли встречаться со мной снова? Понятия не имею.

Все эти дни я слонялся по своему разгромленному дому, жалея себя и думая о ней. Пытался выкладываться на работе, а забыться так и не получалось. Каждый вечер я приезжал к ее дому и вглядывался в окна. Я просто хотел знать, что с ней все в порядке. Особенно, после того хаоса, что я учинил.

Но каждый вечер на протяжении десяти дней я видел в них лишь темноту. Даже на расстоянии я физически ощущал пустоту и безжизненность внутри. В какой-то момент меня осенило, что, скорее всего, она съехала и, наверное, теперь живет у своих родителей.

Один раз я заезжал в больницу, чтобы узнать, как дела у Микки. На ресепшене мне сказали, что он в надежном месте. Я-то знаю, о каком месте шла речь. Вообще-то, я не боюсь дыма и пламени, но заявиться домой к родителям Ди мне недостает смелости.

Тогда у Майкла я пообещал себе набраться терпения и ждать. Чего ждать? Перемен? Того, что она придет сама?

Я прекрасно понял кретинизм своих поступков и выводов, что готов всю жизнь молить Дилан и говорить о том, как я люблю ее. Если она позволит, конечно.

Ди. Моя Ди... Все еще в бешенстве от последних мной совершенных выходок или же вовсе решила забыть обо мне?

Я больше не могу сидеть и ждать, уже нет сил жить в неизвестности. Я люблю ее. И, черт возьми, чем больше времени я жду, тем меньше у меня остается шансов на то, чтобы вернуть ее.

Как говорят: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Значит, настало время пригубить этот напиток. Оплачиваю покупку и отправляюсь вслед за своей мечтой.

Мне стало известно, что сегодня она в госпитале и пять минут назад заступила в ночную смену. Не спрашивайте о моих источниках, я обещал не выдавать. А впрочем, Майкл Барлоу оказался не таким уж мудаком, и с радостью выдал мне ее недельное расписание.

Чувствую, что идеального момента может и не наступить, а промедление поражению подобно. Я же проигрывать не намерен.

Госпиталь Сент - Луи. Кто бы знал, что он сыграет такую роль в моей жизни?

Достаю из кармана джинсов колечко с небольшим голубым камушком и сравниваю со своим перстнем (ага, тем самым «легендарным»), который так уверенно сидит на моем езымянном пальце.

Эй, дружок, я нашел тебе подружку. И теперь ее черед: выбрать или послать нас к черту. Но перед этим мне необходимо кое-что провернуть.

С лукавой улыбкой на лице и грохочущим сердцем, без понятия, как все пойдет, я поднимаюсь в отделение, где работает Ди. И узнаю, что сегодня она дежурит на первичном осмотре и перевязках.

Вот же подфартило. «Судьба», твою мать! А ведь еще совсем недавно я бы посмеялся над этим словом и его значением.

В коридоре хирургического отделения останавливаю молодую медсестру и прошу ее об одолжении.

— Мисс, прошу прощения, не могли бы вы мне помочь?

Она прищуривается, всматривается в мое лицо и, улыбаясь, кивает:

— Чем могу быть вам полезна, сэр?

— Кейн, просто Кейн... — И шепчу ей на ухо то, что задумал.

Подготовительные работы проведены, теперь осталось самое главное. Но для начала я должен увидеть ее, узнать в каком она состоянии. Ведь может так случиться, что меня для нее больше нет. И тогда все, что я задумал, обернется прахом. А мне этого, ой, как не хотелось бы.

Парочка минут и я в приемном отделении. В том месте, где впервые встретил ее — недовольную и дерзкую докторшу. Вспоминаю, как мой брат перед ней в буквальном смысле слова выпрыгивал из своих штанов, и усмехаюсь.

Интересно, куда пропал этот придурок. Как старший брат, он мог бы позвонить, или на крайний случай прислать хоть одно гребаное смс. Честно говоря, я переживаю за него. Я могу показаться эгоистом, но мой брат единственный родной мне человек, и я хочу, чтобы он был счастлив. Не думаю, что он вляпался в какое-то дерьмо, чтобы вот так вот бесследно исчезнуть. Ладно, я обязательно разберусь с этим позже, а сейчас…

Сейчас я любуюсь шикарным задом Дилан, пока она стоит возле стойки, заполняя очередные бестолковые бумажки. Воспоминания о проведенных вместе днях накатывают сами собой.

Она обожала, когда, просыпаясь по утрам, я медленно целовал ее за ушком, одновременно сжимая ладонями ее округлые бедра. Ей нравилось любоваться моим уже знаменитым крепким задом, пока я стоял в одном переднике возле плиты, готовя нам завтрак.