— Что ты делаешь? — шепотом спрашиваю, сомневаясь в правильности выводов его действий.

— Знаешь, мне мысль заняться сексом в кабинете пришлась по вкусу. Учитывая, что дома, как-то не заладилась наша личная жизнь, стоит сменить локацию, — оттягивает чашечки бюстгальтера. Шумно втягиваю в себя воздух.

— Серьезно? Дверь не заперта, телефоны не отключены…

— А ты, как и я, хочешь этого, — каждая хриплая нотка отдается внутри меня, по нервам, как по оголенным проводам, ток идет вниз, к животу. Сжимаю бедра, чувствуя, как трусики становятся мокрыми.

— Говорить, представлять — одно, а на деле… — недоговариваю, Давид опускает чашечки бюстгальтера и зажимает между пальцев соски. — Боже мой… — прикрываю глаза. Прикусывая губу.

— Хочешь меня? — слишком часто вспоминаю бога, но боже мой, как человек может обладать таким низким голосом, от которого вот-вот кончишь, просто слушая его.

— Нет, — выдыхаю ответ, а мерзавец ухмыляется и опускается передо мной на колени. — Что ты делаешь? — я, наверное, сейчас похожа на недоразвитого человека, не совсем понимаю, чего ожидать. Дыхание сбивается, едва мне разводят ноги в разные стороны.

— Хочу сделать тебе приятное, — проводит ладонью по ноге, стайка мурашек по коже и табун единорогов в голове оглушаю меня с ног до головы.

— Может дома? — сама бесстыдно приподнимаю бедра, позволяя стащить с себя колготки и трусики. — Я как бы стесняюсь, — ни хрена не стесняюсь, но строить недотрогу перед мужем мне нравится, как и нравится чувствовать его дыхание на обнаженной коже бедер. Ничего не говорит, пододвигает меня к краю стула, снимает ботильоны, одежду с ног.

— Ты сводишь меня с ума, Алена, — юбка задирается выше, вот он уже любуется мной, облизывая губы.

— Сильно свожу с ума? — цепляюсь за стул, когда Давид нагибается и целует внутреннюю сторону бедра.

— Очень. Ни о чем не могу думать, — закатываю глаза, как только его язык проходится там, где сконцентрировалась вся моя жизненная энергия. Я сейчас поплыву на этом стуле. Стараюсь максимально тихо себя вести, не шевелиться, не дышать, но выходит очень плохо. Руки уже смещаются на голову мужа, ноги разведены максимально широко, в голове давно совсем далеки от скромности картинки.

— Божечки…

— Я хочу тебя… — шепчет, втягивая в рот нежную плоть.

— Представь, это очень взаимно, — бормочу, Давид приподнимается и целует в губы, с готовностью отвечаю на этот поцелуй.

— Я на работе не трахаюсь, поэтому здесь нет презерватива, — вводит два пальца, я цепляюсь за его плечи, откидывая голову назад. Припадает к шее, подразнивая меня движениями между ног, массируя клитор большим пальцем.

— Есть календарь безопасных дней, — не хочу терять возможность ощутить Давида внутри себя без защиты. Кажется, у меня действительно безопасные дни. — У меня те самые дни, когда можно без презерватива.

— Уверена? — целует за ушком. Я не отвечаю, я сейчас полностью на его пальцах, на его стремлении доставить мне удовольствие. Табун и стая меня топчет. Сметает на пути. Превращает в ничто. Мой крик заглушают горячие губы, язык подстраивается под ритм руки, и теперь меня еще наглым образом трахают в рот. И мне нравится эта грубая похоть, не прикрытая моралью. Я сбиваюсь в подсчетах своего оргазма, жду очередной. Я кайфую от каждого прикосновения, движения.

Отстраняется, смотрит на меня темным взглядом, прикусывает опять губы, всасывает то нижнюю, то верхнюю. Мнет мои груди, лаская напряженные соски. Засос между грудями, встает, заставляет меня развернуться к нему спиной. Я максимально прогибаюсь в пояснице, опираясь на спинку стула. Можно еще раз вспомню Бога? Божечки… Так нельзя… Нельзя быть настолько чувствительной к чувственному сексу, когда тут похоть смешивается с нотками наслаждения, когда красивое соседствует с грубым, сладкое с горьким. Я не могу сказать, что Давид меня трахает, хоть его движения довольно резки и глубоки, заставляющие тихо скулить от остроты. Я чувствую его. Никогда ранее так никого не чувствовала и вряд ли почувствую в будущем, когда ты не просто един с человеком, ты почти в нем.

— Алена! — то ли хрипит, то ли сдержанно кричит, вжимаясь в меня. Я жмусь к нему. Перед глазами как-то мутно, в голове шумно, сознание нечеткое. Если покажут два пальца, могу ошибиться… Мы не шевелимся, дышим рвано, кожа покрывается теперь мурашками от контраста холода и тепла.

— Вот что ты со мной творишь? — целует одно плечо, медленно возвращая верх одежды на место.

— Наверное, свожу с ума, — прикрываю глаза. Не чувствую себя обиженной, задетой. Адреналин в крови все еще бурлит. Такие моменты должны быть у каждой пары. Не шевелюсь. Давид сам меня вытирает от своей спермы, одевает, не забывая при этом еще раз оставить дорожку поверхностных поцелуев на моих ногах.

— Ты моя чума, — разворачивает к себе, нежно целует губы, поглаживая мое лицо. — Все, как не у людей.

— Тебя что-то не устраивает? — обнимаю его за шею, блаженно улыбаясь ему в лицо. — Ну, что? Будешь брать меня на работу в качестве личной помощницы, которая будет только нервы трепать и удовлетворять?

— Нет, — блаженство испаряется, хмурюсь. — Я хочу, чтобы ты была мне женой, а не источником снятия стресса и его возникновения. Варя, если дорожит работой, больше не будет смотреть в мою сторону с намеками на нечто большее. Поэтому побольше доверяй мне. Я не имею привычки изменять.

— Кто-то говорил, что в первом браке он изменил без какого-либо угрызения совести. — его глаза на мгновение темнеют, гладит по голове, целомудренно целует в лоб.

— Мы обязательно об этом поговорим. Не сегодня, правда. Что по поводу работы?

— Посмотрев на Варю, пришла к выводу, что не богиня Шива, но идея работать с тобой в одной компании меня не покидает. Есть ли какие-нибудь еще варианты?

— Варианты? — задумывается, теряет образ нежного партнера, превращая в успешного бизнесмена. — Ты неплохо разбираешься в рекламе, а у меня сегодня, как раз возникли вопросы к начальнику рекламного отдела. Расходы превышают заявленной суммы, мне это не нравится.

— Ты хочешь, чтобы я стала начальником? — ух, вот тут я могу развернуться, показать свою точку зрения. Что, зря веду блог в Инстаграме?

— Нет, для начальника у тебя опыта мало, а вот сотрудником отдела, это вполне вероятно.

— Варя точно больше не будет опускаться на колени перед тобой в поисках внезапно упавшего карандаша? И ее подружка не будет стоять за дверью с телефоном наготове?

— Честное пионерское. Мне вполне хватает твоего темперамента в плане секса, — целует в кончик носа. — Мне бы тебя удовлетворить.

— Пока у тебя это получается.

— Пока? Ты серьезно? — разворачивает меня в сторону двери и шлепает легонько по заднице.

— Эй! — оглядываюсь через плечо, игриво улыбаясь.

— Пойдем, женушка, познакомимся с начальником рекламного отдела. Как раз станешь моим личным шпионом в этой сфере, — выходим из его кабинета. Варя провожает нас пристальным взглядом, я ухмыляюсь и подмигиваю ей.

Отдел рекламы находится этажом ниже. И это мое. Знаете, как приходит осознание, что эта работа твоя стихия? Это когда еще на пороге ты чувствуешь, что можно предложить, что изменить, какие идеи более оригинальны и востребаны, а какие пора отправить на чердак.

— Я хочу тут работать! — шепотом признаюсь Давиду, стараясь не схватить его за руку в порыве чувств восторга и предвкушения.

— Я так и думал, что реклама все же твое, а не секретарша в приемной, — сам берет меня за руку, притягивает к себе, целует за ушко. Он не видит, а я вижу, как сотрудники волной замирают, с интересом на нас смотря. Коллектив смешанный, тут есть и девушки, и парни, и мужчины в возрасте, и женщины с интересными прическами. Все чем-то заняты. Потеряв к нам интерес, люди возвращаются к своим занятиям. Кажется, со всеми я найду контакт. Кроме одного. Самого начальника. Встретившись глазами с толстяком, засомневалась, что сумею эту старую акулу своей стези переубедить насчет себя.

— Артем Игоревич, позвольте вам представить нового сотрудника, Алена Владимировна. Прошу любить и жаловать, — пауза, от которой у меня мурашки совсем не восторга по всему телу. — И не обижать, — я кошусь на Давида, он улыбается, но вот глаза вновь те самые, незнакомые, холодные, с блеском опасного предупреждения.

— Очень приятно, Алена Владимировна, — пожимает мою протянутую руку, хочется тут же вытереть ее об юбку, а еще лучше помыть с мылом. Его оценивающий взгляд пробегается по моей фигуре, цокает языком. Давид ощутимо напрягается. Ой, кажись лучше мне подумать о том, как самой написать диплом, сдать ГОСы. Вспомнить, как играть в куклы, а не становиться между двумя совсем недружелюбными мужиками, готовые вот-вот перегрызть друг другу глотку.

— Надеюсь, ваше сотрудничество будет плодотворным, — Давид отпускает мою ладонь, смотрит на свои наручные часы. — Мне пора. Алена Владимировна, знакомьтесь с коллективом, думаю Артем Игоревич все подробно расскажет.

— Не переживайте, Давид Рашитович, все будет в порядке, — начальник мне не нравится. Совсем не нравится. И его улыбка совсем не искренняя, а глаза слишком наглые, так и норовят залезть мне под юбку. Давид сверкает глазами, видимо заметил похабный взгляд, Артем Игоревич поспешно опускает глаза в пол. Жаловаться буду в последнюю очередь, постараюсь сама разбротаться с проблемами. Надеюсь справлюсь.

38

* * *

Прикрываю глаза и не реагирую, когда машина трогается с места. Кто сказал, что успешные, богатые люди фигней страдают, а всю работу делают обычные сотрудники, которые вряд ли ложками будут есть икру? Папа тоже пропадал на работе в конце каждого квартала и перед новым годом. Мой муж не особо отличался.