— В смысле? — непонимающе хлопаю глазами. — Как можно забыть про ребенка?

— Да трахались они в это время, а перед этим Омар играл с ней в прятки, сказав, чтобы не вылезала из своего укрытия, пока он ее не найдет. Я не знаю, сколько Хадя просидела по времени в этом шкафу, но после этого она перестала разговаривать. Невролог из Москвы, когда приезжал, сказал, что у нее мутизм от стресса и испуга.

— Вот су… — прикусываю язык, представляя весь ужас Хади, когда никто так ее и не находит. Маленькому ребенку сказали сидеть, она и будет сидеть. Тем более малышка послушная, я сама убедилась, что просьбы взрослых выполняет без протеста.

— После этого я забрал Хадю без каких-либо объяснений нашим родственникам. Бабушка поняла все сразу и тут же смекнула, что измены то не мои, а Миланы, я пожалел ее.

— А если бы ты ее не прикрыл, что с ней было бы? Камнями закидали? Вот Омар пиздюк! Яйца ему оторвать мало!

— Ну, зубы я ему все же выбил за дочь.

— То и думала, чего у него такая улыбка ровная. Так ты развелся все же из-за ее измен? Она же не после развода стала тебе изменять…

— Я просто их застукал у нас дома. Приехал без предупреждения, как в анекдоте. Они любят друг друга, теперь вот к свадьбе готовятся.

— И флаг им в руки, уроды! А ты слишком лоялен к ним!!! — кулаком по столу от эмоций, аж тарелка подпрыгивает на месте. — А Милана… Что за мать! Забыть про ребенка, когда ей причиндалы любовник показал? Ни в какие ворота не лезет! Все, Давид, мы ее забираем к себе! Малышка просто не чувствует, что кому-то нужна. Мать с любовником кувыркалась, отец вообще в другом городе, сейчас женился.

— Я тебе все это рассказал не для того, чтобы мы тут же забрали Хадю в Сочи!

— А я тебе говорю, мы ее заберем! И никакие твои отмазки меня не переубедят! Ребенку нужна семья, уверенность, что ее любят! — резко встаю, натягиваю пальто. — Чего сидишь? Кого ждешь? Поехали, нас Хадя ждет!

— Ален, остановись! Не пори горячку, как обычно, — ловит мои руки и притягивает к себе, перед этим встав из-за стола. — Я рад, что ты не осталась равнодушной, но не надо сейчас резко менять жизнь Хади.

— А когда Давид? Когда? Когда я рожу тебе нашего общего ребенка? — изгибаю бровь, он хмурится. — У меня небольшая задержка, — на самом деле задержки нет, месячные пришли строго в свой назначенный день, но Давиду пока не стоит знать. Интересно, что сейчас выдаст.

— Это от того единственного раза, когда мы занимались сексом у меня в кабинете?

— Да. Но что такого? Мы же муж и жена, штамп в паспорте стоит, логично, что у нас появится ребенок. Или ты не хочешь? — судя по растерянному взгляду, он вообще не допускал мысль о нашем ребенке. Отбрасываю его руки в сторону. Задевает. Я думала, что мы семья, настоящая семья, с общими планами, целями и детьми. Пусть и не говорили пока об этом, но это казалось таким логичным.

— Ален…

— Я поняла, — трясу головой, часто моргаю, чтобы не расплакаться. — Мы просто еще не готовы к этому этапу. И расслабься, я не беременна, но секса пару дней не будет. Гости на красном автомобиле прикатили. Поехали? — уворачиваюсь от его рук. — Попроси запаковать пирог, он очень вкусный, — отворачиваюсь, стираю под глазами влагу.

Оставшуюся дорогу до дома бабушки Тамары едем молча. Даже радио не включаем. Я ни о чем не думаю, бессмысленно смотрю в окно. Не хочу ничего анализировать, иначе испорчу себе настроение на праздники и психану. Просто смириться с тем, что будущее у нас как погода в Лондоне, туманно, серо и дождливо.

— Что-то вы припозднились, дети мои! — бабушка Тамара меня обнимает, я обнимаю в ответ, поднимаю глаза. На крыльце стоит Хадя в курточке, прижимая к груди своего любимого зайца. Я ей еще похоже из этой серии купила: мягкий, с висячими ушками, на ощупь как плюшка.

— Привет, бабуль, — Давид чмокает бабушку в щеку, я иду вперед по тропинке. Малышка, поняв, что я иду к ней, широко улыбается и торопливо сбегает по ступенькам. Ускоряюсь, подхватываю Хадю, кружу и прижимаю к груди. Она крепко обнимает меня в ответ.

— Привет, мое солнышко! — зачесываю ее темные волосики рукой, тут же натянув на голову капюшон. — Я так по тебе скучала! — целую ее щечки, крепче стискиваю. Хадя тычется носиком, как котенок, прижимает губы к моей щеке. Я не слышу, но чувствую, как шевелятся ее губки. Не знаю, что именно она произносит, но сердце мое разрывается от радости, хочется тут же рассмеяться, подкинуть ее и заглянуть в карие глазки. Слышит она! И отвечает! Не спешу раскрывать, что узнала ее маленький секрет. Просто утыкаюсь лицом в макушку, направляясь в дом. Это пока будет наш общий маленький секретик.

39

* * *

Дети громко, главное активно играют в предложенную мной настольную игру. Правда, Хадя сидит возле меня и не горит желанием участвовать в общей игре со своими братьями-сестрами, и прочими родственниками. Я и имена всех не запомнила.

Мусульмане не празднуют Новый год, но так как Кавказ находится в России, Новый год лишний повод собраться всем родственникам за одним столом, пообщаться, повидать друг друга. Именно утром тридцать первого в доме бабушки Тамары с самого утра суета. Женщины и девушки в платках снуются по дому, готовят еду к праздничному столу.

— Пойду, принесу всем сока, — говорю Хаде, заметив, что графин с соком пустой. Малышка кивает головой и продолжает наглаживать нового зайца, которого я вчера ей подарила. Старый так же сидит рядом с ней.

На кухне во всю кипит жизнь. Еще вкусно пахнет, приходится шумно сглатывать слюни. Я упираюсь ладонью в дверь, слышу разговор.

— И почему мы должны все готовить и прибираться, а эта сидит в гостиной и ничего не делает! — не знаю кто это возмущается, наверное, одна из сестер Давида.

— Гуля, прекрати! — этот кто-то из старших женщин одергивает. — Она развлекает детей, заметь, никто из них на кухню и не приходит. Сама вспомни, как в прошлый раз мы только и отгоняли их от сладостей.

— Я тоже могу сидеть на диване и делать вид, что развлекаю, они там в настольную игру играют! — звон посуды, видимо Гуля раздражена. Прикусываю губу, хочется зайти, поставить на место эту недовольную, хочется и дальше послушать, какого обо мне мнения, а то в глаза все улыбаются. Некоторые прям милые, хорошо, что я придерживаюсь позиции присмотреться, а потом открыться.

— Милана никогда не сидела, всегда помогала! А эта…

— Гуля! — громыхает уже другой женский голос. Была бы на кухне бабушка Тамара этот разговор велся мысленно, а она с Мединой отсутствовали сейчас.

- Что мама? Что в ней такого? Светлые волосы да голубые глаза? Или она делает что-то такое, чего не смогла сделать Милана? Ведь не просто так Давид начал изменять!

— Не нам обсуждать личную жизнь твоего брата, поэтому держи при себе свои вопросы и домыслы!

— Еще чего! — фыркает Гуля, я решаюсь вмешаться в этот неприятный разговор, открыть глаза на «идеальную» Милану, но меня хватают за руку. Испуганно оборачиваюсь, сердце пропускает удар, а потом облегченно выдыхаю.

— Ты меня напугал! — шепотом отчитываю Давида, он берет графин ставит его на пол возле двери и утягивает меня в глубь дома. Чувствую себя школьницей, к которой пришел парень, решивший спрятаться от строгих взглядов взрослых. Сдерживаю смех, как только он заталкивает меня в темную кладовку и тут же прижимает к стене.

— Я соскучился по тебе, — водит носом по щеке, поглаживая меня по спине. — Кому б сказать, что меня ведет от собственной жены.

— Сильно ведет? — пытаюсь поймать его губы.

— Я подумываю о том, что нам стоит завтра уже уехать.

— Да, поддерживаю, подальше от твоих «доброжелательных» родственниц.

— Не обращай внимания.

— Легко сказать.

— Ален, прошу тебя, не груби и не язви в ответ. Просто улыбайся.

— И позволить им думать, что я их испугалась? Ага, щас! — мое лицо обхватывают, я сжимаю его запястья.

— Я знаю, что ты ничего не боишься, — целует в губы, — Моя смелая девочка!

— Это ты мне припоминаешь мою наглость за то, что я назвалась твоей невестой?

— Иногда твоя наглость играет на руку, — сжимает мою попку, прижимает меня к себе, давая понять, какие у него ко мне чувства. — Тогда я думал тебя придушить за выходку, а сейчас рад, что ты такая, какая есть.

— И Омару скажи спасибо.

— Придется принять приглашение на свадьбу. Пойдем вдвоем.

— Ты правда ее не любил?

— Нет. Я не любил ее никогда. Я…

— Так! — дверь резко распахивается, Давид удерживает меня, жмурится от света из коридора. — Не, ну вы, конечно, молодцы, я жду правнуков, но может до ночи подождете? — бабушка Тамара показательно сердится. Мы смеемся, я прячу свое красное лицо на груди мужа. Осторожно поворачиваю голову, вижу Хадю. Она хмурится, смотрит на нас слишком пристальным взглядом, я дергаюсь в ее сторону.

— Алена… — Давид не понимает, что случилось, малышка разворачивается и убегает. Скидываю руки мужа и бегу за девочкой. Ее не оказывается в комнате, где сидят все дети и продолжают играть в настольные игры. Иду на второй этаж в комнату Хади. На кровати ее нет. Сердце сжимается, вспоминаю разговор с Давидом, распахиваю дверки шкафа. Выдыхаю облегченно, ее там нет.

— Хадя… — нахожу свою пропажу между комодом и креслом. Прижимается к стене, ножки подтянуты к груди, обхватив их своими маленькими ручонками.

— Солнце мое, — пытаюсь притронуться к малышке, но она сильнее вжимает голову в плечи, не смотрит на меня. Что ее испугало? Или точнее, что стало причиной вот этой обиды, которую я не понимаю. Может ее напугали объятия Давида? Как Омар с Миланой вели себя при ней? Или испугали слова бабушки о других детях? Боится, что с появлением у папы ребенка, он о ней забудет? Как на такие темы беседовать с малышкой, которая пережила стресс, изменивший ее поведение.