— Бабушка, я, конечно, понимаю, что у тебя внезапно много свободного времени оказалось, но об этом стоило заранее сообщать.

— Чепуха! — фыркает бабулик, вздернув подбородок.

— Папа! — громыхает Давид. — Ты чего молчишь?

— Она меня не слушает. Хватит того, что доставил ее к тебе.

— Вам заняться нечем? — Давид обводит всех раздраженным взглядом. — Хорошо, — с тяжелым вздохом смиряется. — Гуляйте в Сочи, развлекайтесь на свое усмотрение.

— Что мне твое Сочи, — отмахивается бабулик. — Что я здесь не видела!

— Бабушка, ты приехала в Сочи. Можешь в Абхазию съездить, раз не сидится на месте. Я организую вам транспорт.

— Я думаю с детьми слетать в Москву! — контрольный выстрел. Даже свекор выглядит шокированным, про Давида молчу, он кажется потерялся.

— Что? В Москву? Мама, у тебя давление!

— Да, бабушка, давление! — подхватывает сын слова своего отца. Я молчу, бабулик сообщила мне, что сама справится, поэтому Мира и Аслан так же держутся в стороне от этого диалога.

— Мира посмотрела в интернете, там будут в выходные интересные мероприятия. В конце концов, должна хоть раз в жизни увидеть Красную площадь. Я ж не одна поеду, — очаровательно улыбается, смотря на сына и внука, которые сейчас совсем ее радость не поддерживают. — Со мной полетят Мира, Аслан, Алена и Хадя.

— Нет, — как отрезал, реагирует Давид, смотря на бабушку тяжелым взглядом.

— Я хочу провести три дня в Москве, — как-то бабулик слишком жестко напирает своим желанием, как гитлеровский танк, но такие на минах подрывались раз плюнуть. Скрещиваю незаметно пальцы на руках. Старший Сабаев задумчиво смотрит на свою мать, потом на сына.

— Давид, с другой стороны, не одна летит.

— Алена? — Давид обращает на меня внимание, прищуривает глаза. Господи, только не сдать себя с потрохами.

— Как ты решишь, милый, — кротко улыбаюсь, послушно смотря ему в глаза. Кажется, мой покорный вид Давида еще больше настораживает. — Я ведь знаю твою позицию, — выше подбородок, в голосе вызов.

— Запрещает ехать? Давид, даже дедушка твой был более лоялен к поездкам, чем ты. Алена не Милана, — бабушка последним словом заставляет его опустить глаза.

— Хорошо. Москва, так Москва, — улыбается, смотрит в сторону. Я оборачиваюсь. Хадя вприпрыжку бежит к отцу и кидается ему на шею, поворачивает голову в мою сторону и хитро улыбается. Вот козюлька, с нами за одно.

49

* * *

— Не переживай ты так, все будет хорошо. Все получится, — спокойствие бабушки Тамары действует на меня, как таблетки успокоительных, но все равно нервничаю. Меня напрягают Аслан и Мира. Для них мы просто приехали в столицу развеяться, по факту сейчас надо как-то брата с сестрой выпроводить на самостоятельную прогулку.

— Мне все время кажется, что они знают, чего мы сюда приехали и сдадут с потрохами Давиду.

— Не драматизируй, как раз их присутствие и внушило Давиду, что мы действительно сюда поехали посмотреть на Москву. Вот если бы мы поехали втроем, вопросов было намного больше.

— Если вы спокойны, значит и я должна быть спокойна, — черта с два, я спокойна, мечусь из угла в угол номера гостинцы, заламывая руки. Хадя все это время сидит себе на кровати и играет в куклы, разыгрывает какие-то немые сцены. Было бы у меня более уравновешенное состояние, присмотрелась к ее играм, но сейчас важно настроить Миру и Аслана на раздельное времяпровождение с нами.

— Бабушка, — в номер заходят те, о ком я уже все утро думаю, улыбаются. — Аслан предлагает нам посетить московскую мечеть, точнее соборную. Она самая крупная не только в России, но и в Европе, — поворачивает мобильный телефон экраном к бабушке Тамаре. Кошусь на Аслана, пытаясь определить, что он думает о нас троих, ребенок не считается. Кажется, ему в радость поездка, во всяком случае я вижу только улыбку и заинтересованность.

— Это очень интересно, но боюсь у меня сегодня не религиозное настроение, а вы можете сходить.

— Нет, бабушка, мы тогда останемся с вами, — протестует Мира, у меня жгучее желание стукнуть ее по голове, чтобы не возникала тут.

— Мира, если я пойду, это значит оставить Алену с Хадей в номере. Ты же помнишь наставления Давида, ни в коем случае их одних не оставлять. Думаю, лучше разделиться, раз вам так интересно взглянуть на мечеть, может что-то еще увидите. Мы поедем на Красную площадь, зайдем в детский магазин. Алена говорит, что на Лубянке есть интересный детский город профессий, Хаде стоит это увидеть.

— О, если вы не будете скучать, мы тогда поедем в мечеть, погуляем по окрестностям, встретимся тогда за ужином! — Мира радостно улыбается, ее переполняет предвкушение. — Мы тогда пойдем?

— Идите, дети мои, только не забывайте отзваниваться, я пожилой человек, буду переживать, — мысленно благодарю Бога, что бабулику удалось разрулить ситуацию, которая меня тяготит с утра. Аслан и Мира уходят, бабушка Тамара насмешливо на меня смотрит, Хадя заинтересованно.

— А ты выдумывала проблему, — встает с дивана, поправляет платок на голове. — Пойдем Хадижа в гости к одному дяде? Мы втроем пойдем к нему, думаю нам будет там очень весело, — девочка кивает в согласии головой.

Я достаю из шкафа пальто и шапочку для малышки, бабулик оставляет нас для сборов. Волнуюсь, это мягко сказано, меня колотит от волнения, от больших надежд на этот прием. Пытаюсь себя одергивать, не строить иллюзий, но мечтаю, что выйдя из кабинет московского психиатра, услышу голосок Хади. Услышу, как она будет перечислять все, что видит, будет тараторить без умолку, постоянно задавая важные и не очень вопросы, сама же на некоторые отвечать. Это просто должно произойти, Давид, когда узнает цель нашей поездки, а он узнает, простит нашу инициативность и не будет сильно ругать. Главное, результат, а это — речь Хади.

Павел Иванович Буйнов имеет свой частный кабинет, он не только преподает психиатрию в университете, он еще и ведет прием пациентов. Мы приезжаем на такси, нас встречает милая девушка-администратор, проверяет нашу запись на прием, после этого предлагает чай-кофе. Ничего из этого мне не нужно, я и есть не хочу, желудок сводит от напряжения, хотя совсем не завтракала.

— Алена, мне кажется, что сейчас не Хаде нужен психиатр, а тебе, — бабулик строго на меня смотрит, я присаживаюсь рядом с ней и Хадей, в сотый раз поправляю хвостики малышке.

— Котенок, если тебе дядя не понравится, мы сразу уходим. Ни я, ни бабушка не будем тебя уговаривать, — заглядываю в большие карие глаза. — Понимаешь? — кивает, немного нахмурив бровки.

— Сабаева? — в коридоре появляется довольно симпатичный мужчина за шестьдесят. Его улыбка меня моментально располагает к себе, на мгновение тревожное состояние отпускает. — Добрый день, очень рад, что вы приехали, — смотрит на Хадю, присаживается перед ней. — Павел Иванович, а ваше имя очаровательное создание?

— Она… — пытаюсь пояснить ситуацию ее молчания, но меня осождают строгим взглядом серых глаз. Хадя прищуривает глаза, внимательно рассматривает мужчину, прижимаясь к бабушке Тамаре.

— У меня в кабинете очень много интересных заданий, как раз для таких милых девочек, как ты. Не хочешь посмотреть? — малышка бросает вопросительный взгляд сначала на меня, потом на бабулика. — Только эти задания для детей, взрослым лучше их не знать, так как каждое задание имеет магическую силу. Любишь волшебство?

Мне хочется фыркнуть на этот тупой диалог, разочарованно возвожу глаза к потолку. Ладно, если Хадя не пойдет с ним в кабинет, а она не пойдет с ним — это я знаю, поедем действительно на Лубянку, хоть весело проведем время.

Бабушка удерживает меня за локоть, как только Павел Иванович, поднявшись на ноги, протягивает Хаде ладонь, та доверчиво берет его за руку, уходят в кабинет.

— Ты похожа на тигрицу, — с ехидством замечает бабулик, — Обычно чужие дети такую реакцию не вызывают.

— Она дочка Давида, а то, что его, значит мое, — вызывающе смотрю на пожилую женщину, словно она враг народа мне сейчас. Черные брови приподнимаются, я вздыхаю. Правда, чего это взъелась. Достаю из рюкзака мобильный телефон. Нужно позвонить Давиду, мы со вчерашнего дня не созванивались, вечером у него были какие-то важные переговоры, а в первом часу отправил в вайбере свою сонную моську. Я в ответ тоже отправила себя со спущенными лямками майки, сфотографировав соблазнительную ложбинку между грудей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Что ж они так долго! — стону через полчаса, когда весь «Инстаграм» изучен, написан текст к следующему посту, подобрана фотография. Уже ответила на сообщения Дины, папы и мамы. Порываюсь написать Давиду, но решаюсь позвонить, в итоге слышу, что абонент не абонент.

— Если не выбежала, значит все идет хорошо. Ален, ты слишком напряжена.

Еще полчаса и я готова уже сама ворваться в кабинете, забрать ребенка, прекратить там исследовательскую деятельность и вернуться домой. К мужу, к родному и любимому мужу. Поэтому, когда открывается дверь, подскакиваю с дивана, кидаюсь к Хаде. Она улыбается, обнимает меня за шею и целует в щеки. Я приглаживаю ее волосы, всматриваюсь в любимое лицо, ждут первых слов. Ну, хотя бы свое имя. Чудо не происходит, Хадя по-прежнему молчит, только шире улыбается, выпутывается из моих объятий и скачет к бабушке.

— Вы проделали огромную работу, — подает голос Павел Иванович. — Ребенок всесторонне развит. Продолжайте в том же духе.

— И все? — мы, блять, приехали в столицу, продумали целый план, чтобы попасть к этому человеку, для того, чтобы услышать, какая я молодец? Он издевается? Видно на моем лице отразилось все, что подумала в эту минуту. Павел Иванович снимает очки, отводит меня в сторонку.