— Я хотела…

— Помолчи, — грубо обрывает меня на пол — фразе, как только садимся в салон машины. — Просто прикуси свой язык. Каждый раз, когда ты открываешь рот, у меня возникают одни неприятности.

— Я не хотела.

— Очень мило звучит "я не хотела". Теперь весь город в курсе, что у меня ненормальная невеста, точнее дура! — с силой сжимает руль. Делает глубокий вздох, медленно выдыхает. — Ты перешла все допустимые границы, выставила меня идиотом перед родственниками, друзьями…

— Я просто…

— Я не закончил, к слову, — страшно, мне реально становится страшно сидеть в машине с этим человеком. Он выглядит сейчас как зверь, устрашающе рыча на меня. — В понедельник мы идём в ЗАГС и расписываемся. И мне, Алёна, — устремляет на меня мрачный взгляд. — плевать на твоё мнение. Возможно, этот брак научит тебя сначала думать, потом открывать рот. Сейчас я хочу, чтобы ты замолчала и подумала над своим поведением и словами.

Сглатываю и действительно молчу. Это расплата? Да вроде ничего криминального не сказала, просто… Просто пришлось соврать, что я невеста Давида, не зная его фамилии, упомянула ювелирный магазин. Рассказала, что мы поспорили-пошутили на слабо, поэтому я оказалась на автостанции без документов и телефона. Я догадывалась, что Давиду позвонят, но не думала, что он в очередной раз придет спасать мою шкуру. И брак… Слишком высока цена. Я бы сейчас это обсудила, но мрачный Давид не располагает к конструктивной беседе.

Мы приезжаем к многоквартирному дому, мне остается только торопливо следовать за мужчиной, так как он по-прежнему хранит молчание, а упрямится на ночь глядя мне не хочется. Сейчас бы принять душ, лечь в кроватку, а утром ещё раз обсудить вопросы и недоразумения.

— Спишь в гостиной на диване, ванная возле кухни, — уходит в глубь, а я озираюсь по сторонам. Берлога холостяка в стиле минимализма в светло-сером и белом цвете. Идеальная чистота, так и хочется взять хлебцы или лепешку как утром и накрошить на ковре, что лежит между диваном и телевизором на стене.

— Почему не на кровати? — Давид возвращается с подушкой и одеялом, пихает их мне в руки.

— Скажи спасибо, что не на полу. Полотенца на полках, в ящике новые зубные щетки и великодушно одалживаю тебе свою футболку, — сверху кладёт черную футболку. — Спокойной ночи, — все ещё сердится, я лишь успеваю кивать и одними губами говорить "спасибо".

Тяжело вздохнув, плетусь в ванную, принимаю душ, радостно смываю с себя прошедший день, запах камеры и автостанции. Теперь кожа пахнет цитрусом, а волосы ментолом. Футболка на мне как мини платье, поэтому застирываю нижнее белье, никто бы не поверил из знакомых, что я развешу свои трусы и лифчик на полотенцесушителе. Тунику и лосины прополаскиваю, так же вешаю для сушки, завтра одежда будет свежей. Заправляю диван постельным бельем, скептически готовясь провести бессонную ночь. Диван оказывается удобным, я моментально проваливаюсь в сон без сновидений.

* * *

Я просыпаюсь, потому что на меня смотрят. Открываю глаз и вижу Давида. Господи, я спала с открытым ртом, и слюни, наверное, стекали на подушку. Причмокиваю, он прищуривает глаза, пытаюсь не покраснеть, потому что между ног зажато одеяло, а на свет божий выставлена моя голая задница. Давид сидит в кресле напротив, в футболке, в спортивных штанах, все чинно прилично, голым задом, как я, не сверкает, даже грудь свою прикрыл.

— Доброе утро, — прячу пятую точку, смачивая языком уголки рта, собирая волосы, чтобы перекинуть на одну сторону.

— Утро. Как спалось?

— К удивлению, прекрасно. Диван просто сказка, даже кровать не нужна. Какие у нас на сегодня планы? — надеюсь, что разговор о браке был просто методом запугивания. Давид протягивает кольцо. Значит не шутил. Прикусываю губу, сведя брови к переносице.

— Может все же не будем этого делать? А? Мне ещё год учиться, я мечтаю работать в сфере туризма. Я ничего не умею по дому делать, даже рубашки никогда не гладила, могу спалить. Готовка тоже не сильная моя сторона, всегда заказывала еду, если Нина ничего не готовила. Нина — наша домработница, когда я съехала от папы, она привозила мне еду. Пыталась меня научить готовить. Однажды даже сгорела яичница, дыма было много, датчик задымления сработал, вся кухня оказалась в воде. Рожать мне нельзя, я не переношу этих маленьких вонючих младенцев, которые вечно орут. Короче, я твой самый худший вариант, который только может быть. В корысть не верю, наследства у меня нет, а с тех пор как у папы появилась вторая семья, я бедная и несчастная Настенька из сказки «Морозко», не полюбила меня злая мачеха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— У тебя полчаса, чтобы привести себя в порядок, — спокойно, с равнодушие к моему словесному потоку, заявляет Давид. Встав, он оставляет меня одну. Вот упрямец. Я же правду ему рассказывала про себя, а он все о своем. Вздыхаю. Остается показать ему, какая транжира и шмотница, даже если это на самом деле не так. Иду в ванную, не спеша переодеваюсь в мятую, но чистую одежду, заплетаю волосы в косу. Сойдет для сельской местности.

Давид поджидает меня в гостиной полностью одетый в джинсы и черную футболку, под его пристальным взглядом убираю постель и собираю диван, даже не делает попытки помочь, говнюк. Молчу, напоминая себе, что все это временно, дотерпеть до торгового центра и показать себя во всей красе.

— Мы едем в торговый центр, позавтракаем, потом одеваем тебя. После этого поедем к бабушке.

— Мож не надо?

— Ты можешь уйти, Алёна, но попадёшь опять в передрягу, моего имени не упоминай, иначе я выставлю тебя во всем свете лгуньей, которая только и умеет прикрываться моим именем. И поверь, об этом узнают не только мое окружение, но и твое. Я об этом позабочусь. Дверь открыта, не держу. Вчера я тебе помог, но сегодня от меня помощи не жди. Сейчас я предлагаю тебе только брак.

Выбор не ахти. Точнее его вообще нет. Сама я не выберусь отсюда без риска, быть изнасилованной не хочется. Остается брак. Пока у меня в запасе день, чтобы показать себя с самой худшей стороны, которая у меня есть. Будем стараться изводить товарища, чтобы мысль отправить меня куда подальше была самой лучшей за все наше знакомство.

Давид в дороге не разговаривает со мной от слова вообще, короткие фразы в приказном тоне диалогом не считаются. Я его слушаюсь, потому что нужно усыпить его бдительность. Позавтракали в кафе, вместе отправляемся по магазинам. Вот тут наступает мой звездный час. Смотрю все подряд, выбирая самые дорогие наряды, самые откровенные, которые только есть. Правда, перед покупкой я вынуждена все демонстрировать Давиду, он одобряет и только после этого консультанты несут вещи на кассу. Он не смотрит на цену, придирается только к фасону, цвету, к тому, как на мне сидит вещь. Если бы у меня не было цели довести его, в открытую бы восхищалась его вкусом. Длинные платья с рукавами, блузки, юбки, брюки все в современном стиле. Привыкшая чаще всего демонстрировать свое идеальное тело, сейчас чувствую себя как-то неуютно от закрытости нарядов.

— Я похожа на монашку, — на самом деле платье в пол с интересным принтом на ткани мне нравится, но Давиду об этом не стоит знать. Встречаюсь в зеркале с карими глазами.

— Тебе так кажется. Ты очень красива.

— Мне и волосы нужно спрятать?

— Нет. Ты ж не мусульманка. Достаточно скромного поведения и приличной одежды.

— Ты о такой жене мечтаешь? Может одумаешься? Я совсем не вписываюсь в местный колорит.

— Я сам решу, во что ты вписываешься, а во что нет.

— И все же…

— Тема не обсуждается. Это решено, — вот это его «решено» окончательно меня убеждает в том, что моя жизнь завтра очень круто изменится, что мой персональный поезд набирает скорость и несется вниз с горки без тормозов. И мне реально становится не по себе.

— Теперь отдел нижнего белья? — прячу за озорством свою панику.

— Надеюсь, ты справишься самостоятельно.

— Оу, ты мне в этом вопросе предоставляешь выбор? — интересно, он думает, что я сейчас куплю панталоны? Хренушки, специально выберу самое сексуальное белье.

В отделе провожу довольно много времени, придирчиво подбирая себе комплекты, словно мне действительно предстоит соблазнять своего «жениха». Мои глаза внезапно натыкаются на скромный закуток, спрятанный от посторонних глаз. Там небольшой ассортимент ну совсем неприличного белья, которое обычно продают в секс-шопе. Решив, что это слишком даже для меня, замечаю красные трусики-танго с кружевным бантиком спереди, с тремя тоненькими полосками, на средней нанизаны белые жемчуга. Зачем мне такие трусы, хрен его знает, но я их все же купила.

— Я готова! — трясу перед лицом Давида пакетами, он усмехается и ни слова не говорит по поводу денег, хотя успела заметить, что просматривал в телефоне смс. Чек вышел на приличную сумму, пять секунд смущалась, потом плюнула. Сейчас пошлет меня, это ведь и нужно мне.

— Я заметил. Довольна?

— Как слон. Прям полегчало на душе. Все же шопинг-терапия — это вещь.

— Буду знать, как тебя успокаивать, — протягивает мне белый пакет с логотипом надкусанного яблока. — Это тебе.

— Ох, ты боже мой!!! — верещу, превращаясь в типичную блондинку, в продажную девчонку, которой подарили айфон последней модели. Папа мне отказал в покупке этого телефона, сказав, что пока он слишком дорог для меня. Мне сейчас плевать на взгляды посетителей, вешаюсь на шею Давида, крепко его обняв, потом смачно целую в щеку, и по фигу, что борода царапает нежную кожу губ.

— Он еще и желтый! Как ты догадался, что не красный?

— Это было бы слишком банально, — мне не хватает терпения отложить распаковку телефона в машине, я присаживаюсь на скамейку и воодушевленно достаю новый мобильник. Он уже оказывается с картой, с установленными нужными именно мне приложениями. Первым делом захожу в свой Инстаграм. Я могу не помнить чужие номера телефонов, но вот явки и пароли от своих аккаунтов смогу сказать, разбуди меня ночью. Ожидаемо, что мой директ просто разрывается от сообщений. Все прочитаю позже, сейчас надо найти сообщения от папы. А они точно есть.