Даже. Блядь. С Закари. Дамир зажмурил глаза.


  – Кто он? – Он резко встал, прошёлся по комнате, выравнивая дыхание, хотелось орать матом, отборным, распустить руки, смешать лгунишку Ла-Ли с дерьмом собачьим!

  – Мы учились вместе в Сорбонне…

  – Дальше?

  – Я работала у него, полгода.

  – Дальше?

  – Он был… моим первым мужчиной…

  – И?

  – Я уехала, он остался во Франции…

  – Дальше?

  – Дальше ничего! Ничего! Ничего! – Лали захлёбывалась слезами, настолько отчаянными, горькими, что Дамир остановился.

  Посмотрел на девушку. В ней роста метр семьдесят, а веса едва ли пятьдесят пять килограммов. Он может передавить её одной рукой, сломать, размазать по стене, а она не будет сопротивляться.

  – Ничего? И поэтому он пишет тебе?

  – Прочитай, - она протянула телефон. – Прочитай сам. Я не отвечаю ему никогда. Никогда!

  – Но и в чёрный список не ставишь…

  – Я… я люблю тебя!

  – Лали! Хватит! Просто скажи, кто этот Закари, и мы закроем этот вопрос!

  – Ты бросишь меня? – в каком-то первобытном ужасе, испугавшем Дамира, простонала девушка. – Бросишь? Пожалуйста, не говори отцу про Закари, что угодно придумай, скажи, что застал меня с мужчиной, с двумя… даже тремя. Что угодно скажи. Хочешь, ударь меня, но не говори отцу про Закари…

  – Ты в своём уме? – Дамир отпрянул. – Какими мужчинами? Кто такой этот Закари?

  – Закарийя, его зовут Закарийя, он из влиятельной семьи родом из Ирана.

  – Вот как? Его родители против твоей скромной кандидатуры? Ты решила, что раз не подходишь Закарийя, то сойдёт Дамиру?

  – Они не против, мой отец против. Он заставил меня уехать из Франции, познакомил с тобой, потому что ты подходишь, а Закари – нет.

  – Что не так с этим парнем?

  – Отец считает, что я слишком увлеклась работой, бизнесом, что Закари плохо на меня влиял, что из-за него я отказывалась выходить замуж, рожать детей… я часто говорила, что это рано, и что это глупости. Патриархат, глупые, старые устои, не стоящие внимания, доказывала, что тоже могу чего-то добиться в жизни.

  – Он отказывался жениться на тебе?

  – Нет! Мы вообще об этом не говорили. Мы просто… были вместе. Закари настаивал на моём дальнейшем обучении, говорил, что я талантливая, понимаешь? Нашёл курсы в Англии…

  – То, что ты говоришь, не может вызвать гнев отца, - здравомыслящего отца. Дамир, положа руку на сердце, не мог дать гарантии, как бы отреагировал Арслан Файзулин, откажись любая из его дочерей от привычной роли жены и матери в пользу сомнительного бизнеса.

  – И ещё… там история была, с несовершеннолетней моделью, она обвинила Закари в домогательстве на вечеринке на его яхте. Случился огромный скандал, дело замяли только благодаря вмешательству его семьи, но всё неправда. Я была там, на яхте, и точно знаю, что он не домогался. Отец слышать ничего не хочет, он забрал меня и привёз домой. Сказал, что это позор, что не позволит мне встречаться с таким низким человеком, что с меня достаточно свободы и он ошибся отправляя меня в Европу! И особенно, закрывая глаза на Закари!  – Лали выкрикивала всё это в лицо Дамира, а он думал, что сошёл с ума. Тронулся, психика не выдержала и засбоила.

  – Хорошо, ложись спать, – наконец, выдавил из себя Дамир. – Я на улицу. Не знаю куда. Утром я отвезу тебя в аэропорт.

  – Ты скажешь отцу? – перепуганная, бледная, при этом всё равно идеальная, с безупречным макияжем Алия Долматова, спросила перед самой регистрацией. До этого они не произнесли ни звука.

  – Нет, Лали. Я ничего не скажу ни твоему отцу, ни своему. Пока не скажу. Реши сама, под каким соусом подать наше расставание. Я не желаю воспитывать чужих детей. Даже думать об этом не хочу.

  – Но я не изменяла тебе! И не изменю…

  – Я должен быть уверен, что дети рождённые тобой – мои дети.

  Всё, что ответил Дамир. И это единственное, что интересовало его на тот момент.

  Море и море. Вода. 

 Глава 24

 Эля. Наши дни. Южное побережье

  Сухой кашель, казалось, разрывал горло, в лёгких саднило, бронхи грозили выскочить наружу. Эля выбежала на улицу, когда поняла – приступ будет долгим. Запивала водой, заедала леденцами от кашля и обыкновенными мятными конфетами – ничего не помогало. Благо, последняя на сегодняшний день клиентка не пришла. Иначе случилась бы катастрофа, а так – прокашляется в сторонке, подышит свежим воздухом, и пройдёт.

  Наконец, приступ утихомирился – горло саднило, в носу щипало, а на глаза наворачивались слёзы, но кашель прошёл, обошлось без удушья… Обошлось, одним словом.

  – Эль, – Марина с жалостью посмотрела на зашедшую Элю, непрекращающийся дождь намочил волосы девушки, белую форменную блузку и юбку, – совсем плохо, да?

  – Всё отлично, – через силу, стараясь изо всех сил выглядеть беззаботной, ответила Эля.

  – Я чай заварила, – администратор махнула в сторону «кухни» – небольшого помещения внутри салона, где можно было перекусить, там стояли миковолновка и электрический чайник. Мастера время от времени скидывались на печенье, чай, кофе, так что всегда имелся стратегический запас сухого пайка.

  – Спасибо.

  – Больше никого сегодня тебе ставить не буду, – Марина кивнула, сочувственно проводив девушку взглядом. – Просто досиди до конца смены, чтобы Дима не вонял.

  – Спасибо, – говорить ещё было больно, голова продолжала кружиться, разговаривать не хотелось совсем, но промолчать было бы свинством. Эля искренне поблагодарила за заботу и поспешила спрятаться на кухне.

  Она обращалась к врачам, те обследовали, выписывали лекарства, снова обследовали, но причину так и не находили. Кто-то говорил – последствия пневмонии, перенесённой на ногах, кто-то сетовал на аллергию (которую не обнаружили, к слову), были и те, кто отправлял к гастроэнтерологу или кардиологу, но все, как один, советовали сменить работу. Сходились на том, что Эле лучше не работать мастером маникюра – ногтевая пыль, растворители, обезжириватели, гель-лаки, всё это усугубляет проблемы со здоровьем.

  Можно подумать, у Эли был выбор. Маникюрши зарабатывают больше врачей и уж точно больше продавцов, бухгалтеров и менеджеров средней руки. И кто возьмёт бухгалтером или менеджером одинокую мать с образованием «школа и коридор»? К тому же, работа в чистеньком офисе – это всегда пятидневка, с девяти до шести, а ей удобнее сменный график. Она Серафиму видит, успевает что-то дома сделать, и подрабатывать удаётся. Устроилась на местное швейное производство. Частный предприниматель открыл контору по пошиву рабочей одежды, пользующейся популярностью. Заказов много, ночная смена всего шесть часов, оплата сдельная – очень удобно в Элиной ситуации. Благо, есть детский садик и добрая соседка, всегда готовая приглядеть за Серафимой. Свои внуки у той живут в Подмосковье, Питере, Беларуси, кто где из детей устроился, вот она и прикипела к Серафиме. Эля никогда не отказывалась от любой помощи. Никогда не просила, но и не отказывалась. Она не гордая.

  За работу бралась любую, и уборщицей трудилась, и мерчендайзером – расставляла ночами товар в магазине, – даже на рыбообрабатывающем судне побывала, в цеху шоковой заморозки. Там и простудилась, в итоге перенеся пневмонию на ногах, работа тяжёлая, наравне с мужчинами, которых было большинство. Зато и заработала тогда Эля прилично. Хватило на курсы мастера маникюра, и продержаться, пока нарабатывала клиентскую базу и впахивала за три копейки в дешёвеньком салоне.

  А весной профессор из Москвы – Эля случайно попала к нему на бесплатный приём, в рамках какой-то государственной программы по здравоохранению, – посоветовал ей переехать на южное побережье, мол, климат мягче, в случае с девушкой – почти панацея. Сначала она отмахнулась, куда ехать, к кому? На Севере знакомые, приятели, Серафима ходила в садик, а юг… побережье Чёрного моря… что там делать-то?

  Постепенно, исподволь, идея с переездом захватила Элю, её словно что-то тянуло сюда, к морю. Неужели она моря не видела? Да она наелась им по самое горло! До тошноты наелась! Баренцево, Чёрное, какая разница? Считала – никогда больше близко не подойдёт к нему, а мысль становилась навязчивей, зудела, свербела, билась в голове истеричной птицей – надо, надо ехать!

  Большой город Эля рассматривать не стала – жильё стоит неподъёмных денег, что снимать, что покупать. Присмотрела несколько городков поменьше, поискала вакансии – мастера маникюра с опытом пользовались спросом, – и, ткнув наугад, собрала Серафиму, села в поезд и переехала. Потом, правда, пришлось возвращаться, забирать оставшиеся вещи, коих в скромном хозяйстве маленькой семьи было немного. Эля с Серафимой справились достаточно быстро, и девушка гордилась собой.

Позже удалось устроиться в престижный маникюрный салон, с хорошим процентом мастеру и удобным графиком. К концу месяца выходила приличная сумма, так что у Эли и мысли не было искать другую работу. Избавиться бы от приступов кашля, тогда жизнь станет и вовсе замечательной.

  – Лучше тебе? – участливо спросила Марина, устроившись на стуле напротив Эли. На ресепшене осталась помощница администратора, клиентов почти не было, так что Марина могла покинуть свой пост.

  Марине было двадцать семь лет, выглядела она намного моложе. Красивая блондинка, пользующаяся неизменным успехом у противоположного пола. Замужем не была, в постоянных отношениях не состояла и пока не собиралась. Смеясь, говорила, что намерена взять от жизни побольше и только потом погрязнуть в мужских носках, детских пелёнках и «всём этом дерьмище».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍