– Да, спасибо, – кивнула Эля.

  – Уходить тебе надо с этой работы, – Марина сочувствующе вздохнула. – Заболевания бронхов - профессиональная болячка маникюрщиц…

  – Некуда мне уходить.

  – Знаю. Слу-у-у-ушай, – протянула Марина. – Дима ещё один салон открывает, эконом сегмента, в Северном. Цены поменьше, зато клиентов больше. Будет массовостью брать. Сейчас администратора ищет и менеджера по качеству. Мастером ты там получать будешь столько же, только работать больше, а менеджером по качеству, сама понимаешь, раза в полтора больше, а то и в два. Хочешь, я закину удочку насчёт тебя?

  Дима – хозяин салона, в котором работала Эля. По побережью он открыл целую сеть, от «эконом» до «премиум» класса, став лидером на рынке.

  – Поговори, – встрепенулась Эля. Ещё бы, если получится – будет здорово.

  – Только… – Марина потупилась, оглянулась на дверь, убедилась, что никого в проходе нет – мастера заняты с клиентами, младший администратор не отойдёт от стойки ресепшена. – Понимаешь, он лично проводит собеседование на такие должности. Не всегда, конечно, но с тобой точно захочет провести.

  – Хорошо, – кивнула Эля.

  – Наверное, ты меня не поняла. Собеседование. Личное.

  Эля уставилась на отводящую взгляд Марину. Теперь поняла, чего уж непонятного? Хозяин салонов лично собеседует молодых претенденток в горизонтальной плоскости.

  – Он давно на тебя глаз положил. Считай, должность у тебя в кармане, только нужно будет проявить лояльность при собеседовании.

  Человеку, владеющему сетью маникюрных салонов, просившему называть его демократично «Дима», было больше пятидесяти пяти лет, а может, и шестьдесят. Невысокий, полноватый, с приличным пузом, всегда обтянутым рубашкой, с пуговицами, того и гляди грозившими отлететь от натуги, с толстыми короткими пальцами и начавшей лысеть головой. И липким, озабоченным взглядом, шарившим по женщинам от восемнадцать до тридцати.

  – Не бойся, он не извращенец, и вообще мужик неплохой, щедрый, – тут же начала шептать Марина. – Ему нравится выйти с молодой и красивой девочкой в люди, понтануться перед друзьями, типа, какую подругу себе отхватил, пока вы со старыми жёнами сидите на жопе ровно.

  Эля фыркнула. Сидят они со старыми жёнами, как же. Тоже проводят горизонтальные собеседования, просто молчат, не враги себе. Жена может и старая, а имущество, приобретённое за годы совместной жизни, оттяпает, как молодая.

  – Ему вообще в этом смысле, – Марина выразительно выпучила глаза, – много не надо. Полапает, помнёт, подрочишь ему, может, ртом, если вообще встанет, – администраторша сморщилась. – В общем, там больше разговоров, чем секса. Пережить можно.

  – Ты пережила? – Эля ни капельки не сомневалась в этом.

  – Ну да, – Марина небрежно взмахнула рукой. – Я из-под Нефтегорска, знаешь, где это?

  – Где?

  – В заднице мира, сплошные горы кругом, ни работы, ничего. Сюда приехала после школы, образования нет, ничего не умею. Летом на пляже, в столовой, в ресторане, где только не работала, зимой сидишь – летний сезон ждёшь. В общем, администратором лучше, денежней, надёжней, спокойнее, по трудовой. Ничего страшного не случилось, походила с месяцок с мужичком по ресторанам, несколько раз помусолила вялого, притворилась, что он офигеть как может пальцем довести, - Марина снисходительно фыркнула. – Он на другую переключился, а я третий год здесь администратором работаю и, между прочим, на новый год и восьмое марта он мне премию в конверте подкидывает. Типа, за былые заслуги.

  – Всем, кого собеседовал, премии подкидывать – никаких денег не хватит, – смеясь, фыркнула Эля.

  – Не знаю всем или не всем, но мне даёт и ничего взамен не просит, – победно посмотрев на собеседницу, ответила Марина.

  Понятно всё. Павлин-мавлин, а не мужик. Жажда ничто – имидж всё.

  – В общем, я тебе ничего не говорила, узнаю, что разболтала – уволю, найду за что, сама понимаешь. Ты пока подумай. Недели тебе хватит? Если согласна, я заикнусь перед Димой. Нет – значит, нет. Но имей в виду, что за такие приступы кашля перед клиентами тебя мигом уволят, а вдруг это коклюш или туберкулёз.

– Это не туберкулёз, – огрызнулась Эля.

- Я-то это знаю, а клиенты нет. Репутация дороже.

  Марина была права, администратор или менеджер по качеству может отсидеться в подсобном помещении, если вдруг непредвиденные обстоятельства, в случае Эли – приступ кашля. А мастер сидит над клиенткой от часа до трёх, не поднимая головы, в зависимости от сложности работы. Не встанешь, не убежишь, не скроешься на время с глаз долой.

  Через полчаса Эля тряслась в маршрутке по пути в садик, решая, что делать. Путь наименьшего сопротивления – согласиться на предложение Марины. Не так и ужасно всё звучит. Мужику, явно для повышения самооценки, нужна каждый месяц новая баба, желательно молодая и красивая. Эля и есть молодая и красивая, на свою беду. Была бы страшная, как ядерная война – проблем было бы меньше. Потеребит его вялое хозяйство, повздыхает, сымитирует пару оргазмов. Все только выиграют. Серафима, в первую очередь.

  Чёрт, чёрт, чёрт! Неужели нет никакого выхода? Плюнуть, уволиться из салона, пойти мерчендайзером в супермаркет, и на постоянной основе швеёй? Заодно уборщицей устроиться куда-нибудь. И всё равно доход упадёт раза в два. Может быть, на частный садик наскребёт, а вот на еду вряд ли… Сбережения у Эли были, она старательно откладывала на чёрный день или на первый взнос за квартиру, что быстрее придёт. На первый взнос не накопила, а день на чёрный не тянул. Эля – жива, здорова, руки ноги на месте. Серафима, слава богу, растёт здоровенькой и умной девочкой. Не тянет сегодняшняя действительность на чёрный день.


  Что же делать? Соглашаться? Отказаться? Ждать первого приступа кашля и увольнения? С такой сомнительной славой ни в какие салоны не возьмут…

  – Мам, – взвизгнула довольная Серафима, когда Эля переступила порог группы в детском саду. – А мы репетировали сегодня, я – самая лучшая Снегурочка, буду настоящему Деду Морозу помогать! Он актёр на самом деле, – тут же шёпотом, по большому секрету, добавила дочка. – Но всё равно Дед Мороз. Купишь костюм Снегурочки? С пуговичками, чтобы сияли, как сосульки, и парчовый, светящийся, голубой-голубой! Я видела на базаре, когда мы с тётей Мусой гуляли.

  Тётя Муса – соседка, с радостью берущая Серафиму. Звали её Муза, но Серафима никак не могла запомнить, казалось бы, простое, но непривычное имя, превратив Музу в Мусю и закончив трансформацию почти близким к оригиналу «Муса».

  – Если не получится сшить, конечно, – согласилась Эля.

  – Только из парчи, чтобы как настоящая Снегурочка.

  – Обязательно, – улыбнулась Эля. Откуда только Серафима знает такие слова… «парча». Прикинула, во что обойдётся небольшое представление в детском саду. Ткань, пуговицы как сосульки… Легче купить билет в детский театр, чем одеть юную актрису.

 – Элеонора Григорьевна? – вывел из задумчивости женский приветливый голос. Эля обернулась, девушку, стоявшую напротив, она видела, но вспомнить – где, не смогла. – Неонила, мама Кассандры, глава родительского комитета.

«Ну и имена», – успела подумать Эля, впрочем, Элеонора и Серафима тоже не часто встречающиеся имена.

– Вы же мама Серафимы? – продолжила, как ни в чём не бывало, Неонила. – Наверное, вы просто не видели, – начала исподволь глава родительского комитета. – Мы собираем деньги на подарки детям и воспитателям. Объявление висит на дверях садика, – пояснила родительница.

 – Не видела, – призналась Эля. – Сколько?

  – Пять тысяч.

  – Ладно, – растерянно пробормотала девушка и полезла в кошелёк, прощаясь с оранжевой бумажкой.

  Запросы, конечно… Спорить не стала. Садик частный, родители в большинстве своём обеспеченные, таких несчастных, вынужденных оплачивать недешёвое удовольствие, как Эля, полторы калеки. Не станешь спорить с большинством, ещё выгонят… и Серафиме не хотелось проблем. Пусть чувствует себя на равных с остальными детьми.

  Эля всё детство носила обноски, не получала подарки в садике и школе. Поначалу обижалась, плакала, потом поняла и гордо улыбалась, отмахивалась, мол, ерунда какая. Сердобольные подружки делились мандаринами, красивыми блокнотиками, ручками, подарки в их деревне были не в пример дешевле. Эля, конечно, не отказывалась. Но ощущение отщепенства, убогости не пропадало никогда. Нет, у Серафимы будут подарки, как у всех детей, даже если родительский комитет будет покупать откровенную, никому не нужную, дорогостоящую ерунду.

  И если Элеоноре для этого нужно согласиться на «собеседование» с престарелым Димой, она согласится. Что она, члена вялого во рту не держала? Не держала, конечно, но уж как-нибудь справится.

Глава 25

Карима. Прошлое. Поволжье

  Водитель высадил Кариму, как и всегда, рядом с домом, вот только ноги девушку не несли на порог. Она потопталась у калитки, решила было пойти погулять, просто так, вниз по улице. Стояла мягкая зимняя погода, как в сказке. Не холодно, не ветренно. Крупные хлопья снега медленно оседали на землю, укладываясь ровным, искрящимся под светом фонарей, слоем. Вовремя опомнилась – водитель отчитался отцу, что довёз Кариму. Если она сейчас не появится, мама начнёт волноваться, эби нервничать, ничем хорошим прогулка не закончится. Нужно было подольше сидеть в библиотеке, упорно делая вид, что готовишься к уроку литературы.

  Всё шло наперекосяк, становилось запутанным, Карима чувствовала себя усталой, несчастной, хотя причин печалиться у неё не было.

  Она просто уставала. Нужно было послушать маму, уйти после девятого класса в кулинарный колледж, там намного проще учиться. Ленка ни капельки не жалеет, что не пошла в десятый класс.