‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

  – Когда у Зулейхи заподозрили признаки нервной анорексии, я сказала, что выйду замуж и рожу столько внуков, сколько захочется отцу. Лишь бы он оставил сестру в покое! Пусть оставит её в покое. Я молодая, здоровая, могу рожать хоть каждый год, пока эта тварь не успокоится!

  – Что мешало рожать от твоего Закари? – опешил Дамир, не зная, смеяться ему над своей ролью – донора спермы для амбиций Долматова-старшего – или ужасаться от услышанного. Скорее, ужасаться. Изводить родную дочь. Из-за заболевания изводить!

  – Закари никогда не хотел детей, когда-то ему поставили бесплодие – результат бурной молодости. Он не слишком-то расстроился, сказал, когда придёт время – займётся этим вопросом, а лучше возьмёт парочку сирот на воспитание. Пока его всё устраивает – исключены внебрачные «сюрпризы». Есть старший брат, у него четверо детей, от Закари семья не ждёт наследников, а в мире много нуждающихся в семье детей. Я не могла ждать, когда придёт это мифическое время. Вернулась в Россию и дала согласие на… тебя. У меня был выбор, ты показался самым… безопасным.

  – Я польщён, Лали, – он не знал, что ответить. Что говорят в подобных случаях? Мыслей, кроме желания встать и набить морду Долматову-старшему, не было. – Что ты сейчас намерена делать? Как поступить?

  – Не знаю, – девушка вздохнула. – Не знаю. Более-менее он оставил её в покое только после моего согласия… Терапия даёт результаты… – Дамир читал отчаяние в красивых глазах Алии Долматовой. – Если я не выйду замуж в ближайшее время и не рожу законнорожденных детей, он изведёт сестру и мать…

  Прибежал замёрзший, взволнованный Назар. Высокий, всего немного ниже Дамира, худой, нескладный, с ломающимся голосом. Лали умело заретушировала следы переживаний, надев привычную маску доброжелательности на лицо, став привычной, блистательной Алией Долматовой, пока пацан с нескрываемым аппетитом наворачивал сытные блюда, приготовленные хлебосольной хозяйкой, и особенно налегал на сладости. Позже Дамир посадил взъерошенных, огрызающихся друг на друга, брата и сестру в такси, сел рядом и отправился в родительский дом, дав обещание Лали – позвонить, когда всё утрясётся. Всё-таки, он был не прав, отказываясь от Алии Долматовой.

  – Мама, где результаты генетической экспертизы Тима? – задумчиво спросил Дамир. – Где все документы?

  – У отца спрашивай, он забирал, а тебе зачем? – она побледнела, нахмурилась. – Что-то не так? С Лали? Дамир, мальчик не твой! У тебя не может быть больного ребёнка!

  – Может быть всё, что угодно, – нахмурился Дамир, перевёл взгляд на отца, вопросительно посмотрел на него.

  – Не понимаю, зачем тебе эти бумажки, – ответил на взгляд отец.

  – Хочу разобраться.

  – Не с чем разбираться. Тимур – не твой сын! Это и без экспертизы ясно!

  – У тебя не может быть больного ребёнка! – подхватила мама. – Не может! Посмотри на своих братьев, сестёр, племянников, двоюродных братьев, остальных родственников. У всех дети здоровые!

  – Не может? – он посмотрел на отца. Внимательно смотрел, долго.

  На что пошёл бы отец, чтобы жена пребывала в уверенности, что все её дети и внуки будут рождаться здоровыми? На что пошёл бы Арслан Файзулин, чтобы заткнуть досужие разговоры соседей? Что в его глазах больший позор? «Нагулянный» невесткой ребёнок или то, что ребёнок родился с хромосомной патологией? Судя по тому, что Юнусов долгое время не знал о случившемся – первое. Для матери же – второе.

 – Если я настою на эксгумации тела, что покажет ДНК тест? – Дамир не отводил взгляда от отца.

  Он понятия не имел, на каком основании можно добиться генетической экспертизы, лишь примерно представлял теоретическую возможность. Наверняка знал, что не станет этого делать. Несчастный младенец, от кого бы ни был рождён, перешёл в руки Всевышнего. Не стоит живым беспокоить мёртвых.

  – Зачем ещё одна экспертиза? – вскинулась мама, выталкивая из кухни Алсу, навострившую любопытные уши, кидая недовольные взгляды на сына. Удумал обсуждать при девочке! – Я тебе как мать говорю, у тебя не может быть сына с такой патологией! Зачем вспоминаешь об этом? Зачем? Лали – здорова. Ты – здоров. Родите детей, много родите, а о том, что было – забудь.

  – Отец, дай мне документы Тима, – ещё раз повторил просьбу Дамир, настойчиво повторил.

  – Я их сжёг.

  Дамир усмехнулся. Сжёг он…

  – Ты подделал экспертизу? Купил? Что ты сделал?

  – Что ты такое говоришь, сынок! – воскликнула Зарима. – Зачем нам это делать? Сердцу матери не веришь, науке поверь!

  – Мальчик – не твой сын, понятно?! – резко подскочив, взорвался Арслан. – Достаточно группы крови, чтобы понять – не твой. Достаточно глаз!

  – Если всё очевидно – дай мне бумагу, хочу увидеть её свежим взглядом.

  – Сжёг!

  – Арслан! – Зарима уставилась в ужасе на мужа, будто из черепа его выползали ядовитые твари. – Что ты сделал? Зачем? Я говорила тебе, говорила – ничего не изменишь, только горя прибавишь сыну. Боль утихнет, придёт время – узнает. Ты сказал – врачам нужно, сказал – может помочь несчастному младенцу!

  – Единственное, что помогло бы «несчастному младенцу» – это не рождаться вообще!


  – Не нам решать, кому жить, кому умирать!

  – Зато мне решать, как защищать свою семью.

  – Защитил, – Зарима побледнела. – Защитил! Мой сын пропал почти на год, моя дочь едва не лишилась рассудка после произошедшего! Защитник! Если бы Дамир не увидел тест, он бы остался дома! Где ты взял экспертизу, зачем сжёг? Чего ты хотел? Уничтожить моих детей? Мою семью?

  – И моя семья! Я лишь подстраховался!

  – Это моя семья, моя, не твоя! Дети мои, каждый из них – мой, не твой!

  – Я должен был защитить вас от проходимки, наверняка защитить, Зарима. Уничтожить её!

  – Защитить от глупой девчонки, не способной запомнить, как включать посудомоечную машину? Беспризорницу уничтожить, от которой вреда не больше, чем от блудливой кошки? Так защищал, что сына моего едва в могилу не свёл! У Каримы расстройство это появилось, будь оно неладно! Для чего тебе было делать бумагу, которая добьёт моего сына? Ты не Элю уничтожил, а всех нас. Уходи!

  – Что?

  – Уходи, Арслан. Моим детям не нужен такой отец. Раз так, я сама им лучшая защита.

  – Это мой дом. Куда я пойду?

  – Тебе есть куда идти, – устало проговорила мама. Дамир увидел, насколько же она постарела за эти несколько лет, как сильно отличается от женщины, которая встретила его на пороге дома шесть лет назад, держа в руках косынку. – А этот дом – мой.

  – Я тебя по суду выселю, так и знай! – взорвался Арслан Файзулин.

  – Придумал тоже, шайтан непутный, – подала голос эби, молчавшая всё это время, словно её и не было рядом. – Дом на меня записан, аж с тысяча девятьсот девяносто второго года, помню, к нотариусу меня возил, на Ленина. Красивая женщина была, представительная. И дом на моё имя записал. Куда ты мою семью из моего дома выгонишь? Удумал, собака немая.

  Дамиру нестерпимо захотелось курить, который раз за прошедшие, удушливые сутки. Он молча вышел на улицу, посмотрел на белую гладь на земле, свисающие шапки снега с веток фруктовых деревьев, снеговика с нахлобученным зелёным ведром на голове.

  – Равиль, – произнёс он в трубку после трёх длинных гудков. – Съезди ко мне, ключи у тебя были. Там Эля и моя Серафима.

  – Ты не поверишь, – раздалось с того конца. – Не знаю, твоя Серафима или нет, а вот Эля твоя – ведьма.

  Дальше последовали неясные угрозы приковать к батарее весь женский род и что-то про возможное сотрясение чьего-то мозга. Больше на связь Юнусов не вышел, как и Карима, и Эля.

  Почему Дамир Файзулин не грёбаный Флеш?

Глава 42

Дамир. Наши дни. Поволжье

  Несмотря на ночь, свет горел во всех комнатах дома из огнеупорного кирпича, даже окна Дамира были освещены. Неудивительно – сразу два сбежавших ребёнка, можно только представить, как волновались родители. Алсу напряглась всем телом, зажмурилась, когда Дамир почти волоком вытащил её из автомобиля. Назар тяжело вздохнул и открыл магнитный замок калитки, пропуская брата, крепко держащего застывшую, еле переставляющую ноги Алсу. И куда мятежный дух подевался?

  – Дрянь! – было первое, что услышали входящие в дом. Следом сильная рука Арслана Файзулина схватила дочь за шею и, не дав раздеться он затолкнул в зал, вертя в руке крепкий кожаный ремень. Назар бросился наперерез отцу, ничего не вышло, лишь отлетел в сторону, ударяясь о стену, снося длинными руками подвешенные огоньки гирлянд.

  Внутри похолодело. Дамир отлично помнил, как отец «воспитывал» его ремнём, знал – так же прилетает младшим Файзулиным, девочкам в том числе. И что-то внутри него всегда противилось этому, сопротивлялось, отторгало. Арслан Файзулин – сильный мужчина, он может одним движением руки переломить синичку Алсу, у которой от взрослого человека – только длина ног.

  Дамиру никогда всерьёз не приходило в голову ударить женщину, ребёнка. Дочь – воплощение того и другого. Вспомнилась рыжулька, доверчивый синий взгляд, рассуждения о жирафе, тропическом душе и «Ядовитом» океане. Разве возможно поднять руку на кого-то столь невинного? Алсу же, с её глупым бунтом, под девизом «Назло Назару отморожу уши», недалеко ушла от Серафимы. Есть слова для сообразительной синички. Она – не великовозрастный Дамир, ужравшийся сомнительного пойла до невменяемости в восемнадцать лет за компанию с Равилем. Здоровый парень и не почувствовал удары ремня, а чем побои обернутся для худенькой девушки, не знает никто.

   – Не смей, – прошипел Дамир, перехватывая руку отца, ремень всё-таки успел пройтись по бёдрам сестры.