Нос у Оли забавно покраснел, уши тоже были ледяными — Рус накрыл их ладонями и немного пощипал, заставив её улыбнуться.

— Почему это место — “ваше” с Лейлой? — поинтересовался он. — Если, конечно, это не какой-нибудь страшный секрет.

— Ничего секретного. Просто мы познакомились с ней именно на этом пляже, — она легонько пожала плечами. — Я люблю сюда приходить. Бывает, сижу несколько часов подряд… смотрю на мост… его вид меня успокаивает. Кстати, знаешь, почему он называется именно “воротами”?

— Понятия не имею, — откровенно говоря, Русу было плевать на мост. Только бы стоять вот так с этой девушкой, обнимать её, вдыхать чудесный запах её волос…

— Он как бы “впускает” Тихий океан в залив Сан-Франциско, — пояснила Оля.

— Ах, вон оно что… — он зарылся носом в эти восхитительные кудри, блаженно закрыл глаза.

— А ещё это самый популярный мост среди самоубийц… — невнятно пробормотала она ему в грудь. — Каждый год с него бросается примерно двадцать человек.

— Жуть какая, — его передёрнуло.

— Угу. На мосту даже есть специальная служба спасения, которая отслеживает потенциальных прыгунов.

— Проводит с ними душеспасительные беседы?

— Типа того… После прыжка выжить удается единицам. Всё-таки, высота падения семьдесят пять метров. Если и останешься в живых, течение вынесет тебя в открытый океан, бр-р-р…

Он чуть отстранился, с тревогой взглянул в Олины глаза.

— Ты же никогда не помышляла о том, чтобы…

— Ну что ты, — она усмехнулась, потёрлась щекой о его футболку. — У меня в жизни, конечно, много всякого дерьма случалось, мне часто бывало плохо, но… я никогда даже не думала о том, что хотела бы умереть.

Он расслабленно вздохнул, снова притянул её к себе.

— Хотя с Лейлой мы познакомились как раз в такой момент, когда мне было очень, очень хреново, — тихонько вздохнув, вспомнила Оля. — Деньги заканчивались, срок действия визы истекал, жить было негде, на работу меня, само собой, никуда не брали… Раньше я подрабатывала бэби-ситтером.** Сидела или гуляла с детьми знакомых за восемь долларов в час, а потом… коронавирус, самоизоляция и… вот это вот всё. Я прибежала сюда, на пляж, в полном отчаянии и зарыдала. И тут вдруг услышала насмешливый голос: “Ну-ну, красавица моя, зачем так убиваться?!”

— Это была Лейла? — с улыбкой догадался Рус.

— Это была Лейла. Её… как будто бог мне послал, правда. Словно ангела-хранителя. Уже через полчаса мне вручили ключи от съёмной квартиры и предложили работу в баре…

— Не понимаю ни слова по-русски, но чувствую — речь идёт обо мне! — донеслось до них из тумана.

— Лейла! — к великому сожалению и разочарованию Руса, Оля тут же стремительно вырвалась из кольца его рук и бросилась к подруге, чтобы обнять. — Господи, я чуть с ума не сошла… как ты?

При мягком утреннем свете лицо Лейлы выглядело помятым и усталым, резче обозначились заломы и морщинки на коже, пудра почти осыпалась, выдавая синяки под глазами. Сколько же ей… ему лет? Да уж никак не меньше сорока, с удивлением понял Рус.

— Всё нормально, птичка моя, — голос тоже был усталым, из него исчезли прежняя привычная игривость и кокетливая медлительность. — Держи, вот твоя сумка, одежду и телефон я затолкала туда же. Обувь в пакете.

— Спасибо тебе, милая, — Оля тут же вытащила свои джинсы, свитер и куртку, коротко скомандовала Русу: “Отвернись, я переоденусь”. Лейлу, по всей видимости, она не стеснялась, спокойно принимая её за особу одного с собой пола.

Рус послушно, с преувеличенным вниманием, уставился на залив.

— Вот, возьми… спасибо, — он почувствовал, как в руки ему ткнулось что-то мягкое, и сообразил, что это его собственный свитер. Он тут же натянул его на себя, ощущая, что шерсть всё ещё хранит тепло и едва уловимый аромат Олиного тела.

Пока она переодевалась, Лейла монотонно вводила их обоих в курс дела, рассказывая о последствиях облавы.

— Помурыжили нас знатно, но в итоге почти всех отпустили по домам с миром… ты же знаешь, детка, у меня везде связи… Правда, Нору загребли — и, похоже, всерьёз и надолго. Эта идиотка попалась с дозой, представляешь?! — в голосе Лейлы явственно послышался гнев. — Я же предупреждала всех — никакой наркоты, тем более на рабочем месте, не подставляйте ни себя, ни других… Копы устраивают облавы на дилеров и теперь будут держать Нору до тех пор, пока не выяснят, кто её постоянный поставщик… Надеюсь, ей это послужит хорошим уроком, — голос предательски дрогнул, и стало совершенно очевидно, что Лейла от всей души жалеет эту неизвестную, глупую, бестолковую Нору.

— Ну и закрыли нас, конечно… — помолчав, негромко добавила она.

— Как закрыли?! — ахнула Оля.

— Минимум на пару недель. Сама понимаешь, рисковать и высовываться пока нельзя, к бару сейчас будет особенно пристальное внимание. Так что у тебя отпуск, красавица… махнёшь в Европу или на Мальдивы? — Лейла пыталась шутить, а Оля пребывала в самом настоящем шоке.

— Две недели… это же кошмар… — растроенно, чуть не плача, произнесла она. — А раньше точно никак? Господи, что же делать я буду… Мне так нужны были деньги!

Лейла поморщилась.

— О деньгах не беспокойся, дорогая, ты же знаешь, что всегда легко можешь перехватить у меня на свои нужды.

— Спасибо, но… я не хочу одалживаться.

Рус невольно улыбнулся: Оля была в своём репертуаре.

— А поехали со мной? — вырвалось у него неожиданно, и он тут же сам обрадовался тому, что только что придумал.

— Куда это — “с тобой”? — спросила она в недоумении.

— Ты же говорила, что обожаешь дорожную романтику. Я планирую совершить небольшое мотопутешествие: Сакраменто, озеро Тахо, национальный парк Редвуд… и так далее. Вернёмся сюда же, в Сан-Франциско, дней через десять-двенадцать.

— Спасибо, звучит заманчиво, — с явным сожалением произнесла Оля, — однако сейчас я не могу себе этого позволить.

— Почему? Насколько я понял, работы в ближайшее время у тебя не будет.

— Просто… финансы не располагают, — смущённо пояснила она, отводя глаза.

— Но это же я тебя приглашаю, — возразил Рус. — Значит, я и оплачиваю всю поездку… Поверь, мне это не трудно, где один человек — там и два!

— Не слишком ли много любезностей от тебя за последние сутки? — язвительно спросила Оля, маскируя свою растерянность и смятение. — Даже как-то подозрительно… Прости, но мне просто совесть не позволит столь беззастенчиво пользоваться твоей добротой.

— На самом деле ты окажешь мне большую услугу. Я не очень люблю путешествовать в одиночестве…

— Так, голубки, о чём речь? — вмешалась в разговор потерявшая терпение Лейла. — Мне же любопытно… Говорите по-английски, пожалуйста!

— Я приглашаю Олю прокатиться со мной на байке по Северной Калифорнии, а она упёрлась.

— И чего ты отказываешься, глупенькая? — непритворно возмутилась Лейла. — Это же предложение мечты! Как раз то, что тебе сейчас нужно: развеешься, отвлечёшься…

— С ума сошла? Я его практически не знаю! — психанула Оля.

— Ну и что? Видно же, что хороший парень. Лично я ему доверяю, — Лейла залихватски подмигнула Русу, который только ошеломлённо моргал, встретив неожиданную поддержку с этой стороны.

— Да ты издеваешься надо мной, что ли? — вконец разъярилась Оля. — Как можно доверять тому, о котором не знаешь ровным счётом ни-че-го?

— А я его чувствую, — Лейла обезоруживающе улыбнулась. — Уж поверь мне, детка: в людях я отлично разбираюсь.

___________________________

* Бейкер-Бич (от англ. Baker Beach) — популярный городской пляж Сан-Франциско, с которого открывается один из лучших видов на мост Золотые Ворота.

** Бэби-ситтер (от англ. baby-sitter) — няня, присматривающая за ребёнком в период отсутствия или занятости родителей.

11

Оля

Москва, прошлое

Мысль о том, что когда-нибудь она сбежит, вырвется из-под пристального надзора отчима, стала Олиной навязчивой идеей. Не проходило ни дня, чтобы она не разрабатывала очередной дерзкий план отчаянного побега — на законных или не очень основаниях, но всякий раз дело стопорилось из-за мелких, но важных деталей.

Поначалу она была свято уверена в том, что ребёнок сам вправе выбирать, с кем из родителей он хочет жить, стоит только заявить о своём желании открыто. Но затем вычитала в интернете, что в суде могут лишь прислушаться к её мнению и принять его во внимание, однако окончательное решение будет всё-таки не за самой Олей. Как ни крути, а до наступления совершеннолетия юридически она была полностью зависима от взрослых…

Мечту переехать к отцу пришлось со временем оставить — Оля поняла, что он не особо-то горит желанием принять у себя в Омске взрослую дочь, а уж тем более защищать и отбивать её от поползновений московской родни. Много лет они с бабушкой жили размеренно, спокойно и тихо, как в болотце. Приезд юной девушки, которая наверняка начнёт гулять, тусить ночами, водить в гости подруг и парней, не вписывался в их привычную картину мира и нарушал устоявшийся крепкий мирок.

Оля попыталась наладить контакт с бабушкой и дедушкой по маминой линии. После развода с первым мужем мать рассорилась со своими родителями и перестала поддерживать с ними отношения, так что старики все эти годы просто не виделись с родной внучкой. Однако и те не пылали энтузиазмом общаться с Олей — слишком сильна была обида на дочь, которая просто вычеркнула их из своей жизни. У внучки проблемы с отчимом?.. Что ж, то был выбор её непутёвой мамаши — связать свою жизнь с этим человеком, а они ни за что не отвечают и, избавь боже, отвечать не хотят.

Однажды, после очередного сильного скандала, когда отчим излупцевал её ремнём (шестнадцатилетнюю девушку!), Оля от безысходности сбежала к однокласснице и до вечера пряталась у неё дома, заливаясь слезами. Стыдно было признаться в том, что её избивают, и она просто сказала, что поругалась с родителями. Дело житейское… поэтому ничего удивительного не было в том, что мать одноклассницы, сочувственно покивав головой и отпоив рыдающую девчонку чаем с пирогами, затем преспокойно набрала номер Олиной матери и сообщила, что блудную дочь можно забирать в целости и невредимости.