— Она попросила оператора сказать мне, чтобы я больше не звонила. Сказала, что я сама заварила эту кашу, мне и расхлебывать. — Ее лицо сморщилось.

— О черт! — Он потянулся, чтобы похлопать ее по плечу, но она увернулась.

— Ладно, фиг с ней! — огрызнулась Пи-Джей, словно его не было рядом. — Кому нужна эта старая кошелка? — Но слезы текли по ее щекам нескончаемым потоком.

Джаред отвернулся, выказывая то же уважение к ее чувствам, которое проявила она, когда он куксился. И когда она, резким движением вытерев слезы, повернулась кругом и быстро зашагала прямо в сторону Шестнадцатой улице, он поспешил за ней, сохраняя небольшую дистанцию. У него щемило сердце от жалости к ней.

Они уже почти подошли к Шестнадцатой улице, когда серебристая «тойота» новейшей модели, поравнявшись с ними, вдруг резко сбавила скорость. Затемненное стекло медленно поползло вниз, и Джаред увидел, как мужчина, сидевший за рулем, потянулся, чтобы посмотреть на Пи-Джей.

Еще шагов пятьдесят, и они избавятся от этого назойливого преследования, подумал Джаред и ускорил шаг. Черт, этого еще не хватало! Как началось с этого дурацкого звонка, так и пошло… Еще каких-то жалких полквартала, и они будут в безопасности на Молл-стрит, потому что там оборудована пешеходная зона и рядом с тротуаром тянется только трамвайная линия.

— Эй, малышка! — крикнул мужчина, пожирая глазами Пи-Джей, его взгляд замер на ее плоской груди. — Сколько тебе, детка, десять?

Присцилла остановилась и посмотрела на мужчину в машине.

— Вам хочется, чтобы мне было столько?

Он облизал губы и кивнул.

— Тогда пусть будет так, сэр. Мне десять. — Надув губы, она запустила указательный палец в рот, подняла другую руку и стала наматывать на палец каштановый локон. — Прямо в точку, — добавила она, — мой день рождения был на прошлой неделе.

Его глаза жадно загорелись.

— Двадцать баксов, идет?

— Нет. — Она подождала немного, потом сказала: — Пятьдесят.

— Окей. — Он открыл дверцу «тойоты», приглашая ее сесть.

Джаред в ужасе наблюдал, как Пи-Джей направилась к машине.

— Ты что, с ума сошла? — Он схватил ее за руку, оттащил от «тойоты» и захлопнул дверь. Нагнувшись к окну, он посмотрел на водителя. — Убирайся отсюда!

Мужчина оглядел подростка и, поняв, с кем имеет дело, расслабился.

— Успокойся, парень. Это тебя не касается.

Он был покрепче, чем казалось на расстоянии, но Джаред не собирался отступать и прикрыл собой Пи-Джей.

— Вали отсюда, кретин, или будешь разбираться с полицией! — Для пущей убедительности он посмотрел мужчине в глаза и назвал номер его машины. — Интересно, копы уже засекали тебя, когда ты приставал к несовершеннолетним?

Выругавшись, мужчина нажал на газ. Секунду спустя лишь черные отметины на асфальте напоминали о том, что он был здесь.

Пи-Джей вырвалась из рук Джареда, и он терпеливо ждал, когда она сменит гнев на милость.

Наконец она подошла к нему и несколько мгновений с любопытством его разглядывала. После чего спросила:

— Ты действительно хотел позвать копов?

— Да. — Он провел пальцами по волосам, безнадежно глядя на нее. — Послушай, я не идиот и понимаю, что однажды ты сможешь продать себя. Господи, мне даже подумать тошно, что мы способны на такое. Но ни один из нас пока еще не дошел до этой черты, и будь я проклят, если стану спокойно смотреть, как ты, срывая свою злость на мать, соглашаешься…

Он попятился, ворча и удивляясь, с какой легкостью Пи-Джей вдруг подпрыгнула и повисла у него на шее. Крепко уцепившись руками за его плечи, она, как обезьянка, вскарабкалась на него. Сбитый с толку Джаред не сразу сообразил, что она просто пытается обнять его. Осторожно обняв ее в ответ, он удивленно посмотрел на девочку.

— Ты чего?

— Ты позвал бы полицейских, — пробормотала она, упираясь лицом в его грудь. — Ты позвал бы их, чтобы спасти меня, хотя тогда ты сам бы угодил за решетку за то, что случилось с твоим отцом.

Он резким движением отстранил ее, словно это была не Пи-Джей, а ведро с ядовитой породой. Освободив шею от ее рук, он с такой силой опустил ее на землю, что она лязгнула зубами.

— Что ты знаешь о моем отце? — спросил он, отойдя на шаг.

— Я знаю, что его убили. И что тебя ищут, чтобы допросить.

Что-то перевернулось у него внутри, и он в ужасе уставился на нее.

— Откуда? — прошептал он. Пи-Джей пожала худенькими плечами:

— Я шла за тобой по пятам, прежде чем решилась заговорить.

— Почему? Почему ты делала это? И почему — я?

— Я думаю, потому что ты… не знаю… такой ухоженный, маменькин сынок, за исключением сережки в ухе и тату. Правда, Джаред, таких, как ты, я ни разу не встречала на улице.

— Но как ты узнала о моем отце?

— За день до того, как я подошла к тебе, я видела тебя на улице у бара на Корт-плейс. Ты стоял там с таким потерянным видом, а я подошла достаточно близко и поняла, что привлекает твое внимание. Я увидела тебя на экране телевизора над баром, тебя и другого мужчину. Когда ты ушел, я слышала, как в новостях говорили, что твой отец убит и что тебя разыскивают, чтобы допросить.

— И после того как ты услышала это, — недоумевал он, — ты подошла к убийце, не боясь, что он прикончит тебя?

— Ха… — Она отвела глаза, не выдержав его пристального взгляда. — Хорошо, мне было любопытно, хватит ли у меня смелости заговорить с тобой, хотя сначала я подумала: на фига все это, когда мне хорошо одной? Но потом, поразмыслив, я решила, что мужчина, которого ты замочил, должно быть, заслужил это. Наверное, он самый настоящий мерзавец?

Джаред грустно улыбнулся:

— Он такой, точно. Но он был моим отцом, сечешь?

— Конечно. — Она хмуро кивнула. — Очень даже.

— Да, думаю, ты понимаешь. И если честно, я не хотел убивать его.

Она скептически покосилась на юношу.

— И поэтому как ты думаешь, что произойдет, если ты…

— Я не хочу говорить об этом, ясно? — Разговор снова пробудил в нем воспоминания о той ужасной ночи, и он отвернулся.

— Да ради Бога! Но все же… — Она прикоснулась к его спине.

— Что?

— Спасибо тебе, что ты собирался позвать полицейских, если бы он не убрался. Ты жертвовал собой ради меня, и я не забуду этого. Теперь я твоя должница.

Он издал грубый смешок.

— Никакая ты не должница. Просто мне было противно, вот и все.

— Ты мне говоришь это? — усмехнулась она, стараясь не отставать от него, пока они шли по Шестнадцатой улице. — Но что нам делать, Джаред? Наша проблема остается.

— Да. Я знаю… Деньги…

Ни один из них не думал беспокоиться на этот счет, пока ее мать не испортила им вечер. Иногда стоит быть беззаботным, если выпадает такая возможность. После некоторой паузы он сказал:

— У меня в рюкзаке есть пара комплектов фотографий звезд бейсбола. Не знаю, сколько они стоят, но, возможно, завтра нам удастся их продать.

— Правда? Вот здорово! — Она снова расцвела. — И мы оба выглядим сегодня классно.

— Ну да, — согласится он, но посмотрел на нее подозрительно. — А что?

— А то, что мы должны воспользоваться этим, чтобы раскрутить туристов.

Он остановился, удивленно глядя на нее.

— Окей, я готов. Раскрутить — значит…

— Раскрутить — значит потрясти, и вперед. Прикрой свою татуировку и попытайся выглядев чистеньким, бедненьким и голодным. Что до меня, то я и так выгляжу как надо. — Продолжая вертеться около него, она ткнула его локтем в бок и лукаво улыбнулась. — Спорю, что завтра будет наш день.

Глава 9

— Не нравится мне это, — вздохнула Виктория, наблюдая, как церковь наполняется желающими принять участие в торжественной церемонии прощания с ее отцом. — Надо было подождать, пока Джаред вернется и сможет присутствовать.

— Нет, ты не права, — возразил Джон. — Все кругом только и обсуждали, когда же наконец это произойдет. — Он ободряюще похлопал ее по плечу. — Так как следователь выдал тело, ты больше не могла откладывать.

— И тем самым нарушила обещание, которое дала матери Джареда, а ведь она так просила меня.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Она просила отложить похороны Форда?

— Да нет! Что за чушь! Она просила меня заботиться о Джареде. — Горький смех вырвался из ее груди. — Хорошо же я держу свое слово!

Темные брови Джона сошлись на переносице.

— Когда она просила тебя об этом?

— Когда? О, мне было тогда шестнадцать.

— Ну да, конечно, взвалить такую ношу на юную девушку. Почему она сама не позаботилась о нем?

Виктория вскинула на него удивленные глаза.

— Она бы сделала это, если бы могла, — проговорила она так горячо, что ее голос невольно сел. — Но у нее была болезнь Лу Герига[4], и она понимала, что дни ее сочтены.

— Прости, я не знал. — Джон понизил голос, наклонившись поближе к ней. — Но я все же думаю, что ее просьба была невыполнима. Расскажи мне, какое место она занимала в списке жен Гамильтона?

— Элизабет была его третьей женой. Первой была моя мать, а между ними — Джоан. — Она оглянулась и незаметным движением руки указала в сторону женщины, сидевшей в заднем ряду церкви: — Вон та, в красном платье. Она ненавидела детей. Я была ужасно неуклюжая и все крушила на своем пути. И она приложила массу усилий, чтобы перевоспитать меня. Когда я разбила безумно дорогой флакон ее духов, а потом еще и ее любимую безделушку из стекла, она страшно разозлилась и сказала Форду, чтобы он отправил меня в пансион.