Надежда Мельникова - Горячий источник

- Я не такая дурочка, у тебя там лестница.

- Неа, - улыбаюсь, - крутые спасатели не пользуются лестницами. Они супергерои и у них есть суперсила. Наши руки прилипают к стенам, и мы можем прыгать с горы на гору.

Девочка открывает деревянные створки, заинтересованно глядя вниз, а я подхватываю, перетягивая к себе.

- Теперь ты тоже супергеройка, - смеюсь.

Она кричит, но вцепилась в меня намертво, ей страшно, она боится упасть. Внизу держит лестницу Глеб, вдавливая стойки в рыхлую землю, и постоянно оглядываясь. Шум перед полицейским участком стихает, а это значит, что скоро они придут проверить, как Женя. И вот тогда прибьют нас всех, не разбираясь. Когда на кону такие деньги, люди уже не люди. Они превращаются в зверей и ничто не может остановить их.

- Поймал, - хватает за шкирку дочку ветеринара Глеб, бегом пересекая территорию полицейского участка.

Ему приходится перекинуть ее через забор, очень надеюсь, что она не сбежит, ведь Глеба она не знает вообще. Но Женя находится в шоковом состоянии и не успевает сообразить, до того, как мой друг запихивает ее в машину.

Я спрыгиваю, бросая лестницу, одним прыжком преодолевая препятствие. Мы уезжаем с места событий с такой скоростью, что на асфальте остаются черные следы шин.

- Хочу к маме, - хнычет девочка с заднего сидения, пристегнутая ремнями безопасности крест на крест.

- Забросим девчонку к тебе и...

- Я не хочу никуда! - орет она так громко, что у меня закладывает уши.- Где моя мама? Ты сказал, что отвезешь меня к маме! Обманщик, ты обманул меня. Я скажу маме, что ты плохой человек!

Всю дорогу мы успокаиваем девочку, что визжит, как резанная. С ужасом смотрим в зеркало заднего вида, но погони за нами нет. Машина главы, дочка главы, скорей всего они решат, что дочку забрал сам Сергей Борисович. Докторше я пишу сообщение, что Женя у меня.

И когда трясущаяся девочка попадает в объятья женщин Глеба, мы сразу же уезжаем, потому что у нас есть еще неотложные дела. Все происходит очень быстро.

- А Иру ты видел? - спрашиваю Глеба, что ловко вертит колесо руля. - Почему она дочь не вышла встречать? Мы же там ее оставили. Куда она делась?

Глеб пожимает плечами. Но мы уже подъезжаем к небольшому тёмному дому, где все окна плотно зашторены. На улице совсем темно.

- Ты уверен, что хочешь пойти один? - он сжимает кожу руля с характерным скрипом.

Я смеюсь, благодарен ему. Не знаю, кто еще согласился бы помогать мне сегодня.

- Сиди уже, папка двух детей, - хлопаю по плечу, - а мне нужно должок отдать.

Когда я захлопываю дверцу, Глеб окликает меня:

- Скоро кто-то в ЗАГС побежит.

- Не дождетесь! - подмигиваю другу, высунув язык.

- Ну-ну, - смеется Глеб.

Какая-то сонная, неопределенной породы собака, вяло тявкает, виляя хвостом. Стучу в деревянную дверь, не обращая на несчастную псину внимания.

- Привет, Петя, пора просыпаться!

Заместитель начальника главы нашей администрации пятится, спотыкаясь о собственную обувь и пугаясь до смерти. Бить беззащитных баб не так страшно, как и скрываться с места ДТП.

- Я полицию вызову.

- Смешная шутка, - широко улыбаюсь. - Не складывается с местной полицией у вас с Борисовичем. А ты в махаче участвовать не планируешь? Я видел какие тачки  с тонированными стеклами потянулись к дому твоего босса. Ой, нет, ты ведь трус, еще  обоссышься в самый ответственный момент.

Петя поправляет очки, проглатывая слюну. Я горой нависаю над ним, в спасатели худых и длинных не берут.

- Слушай, я очень извиняюсь за собаку. Я не хотел, но она ведь жива осталась, все же обошлось.

- А Ирку тоже ты?

Пётр задумался, изменившись в лице, но я не дал ему размышлять слишком долго, вмазал точно так же, кулаком, прямо в нос.

- Это за мою Иру.

- Твою? - рассмеялся Иванов, сидя на жопе на полу.

Его тон мне не понравился. Драться он не планировал, потому я поднял его за грудки и усадил на стул.

Но лишь для того, что бы врезать ещё раз. Худощавый Пётр сполз.

- А это за мою собаку!

Я поправил его, прикладывая к стулу обратно. По белой майке расползались пятна алой крови.

- Вот не пойму, чего ты так впрягся за него? Денег хочешь? Так у тебя же даже семьи нет.  Девки нет, они тобой не особо интересуются, видимо, - оглядываюсь по сторонам, как-то убого кругом и одиноко, - один вон в огромном доме спишь. О, может ты самого Борисовича любишь? "Безответная любовь, безнадёжная, как лесная глухомань бездорожная..."

Пою я ужасно, от моего голоса и полного отсутствия слуха уши вянут, но если просит душа, то отказать себе в этом невозможно. Петр что-то мычит, но я не разбираю.

- Не стоит он твоих жертв, босс тебе с дочкой главного мента изменяет.

Меня разбирает смех, а изо рта Иванова что-то вытекает.

- Ладно, пошутили и хватит, - прочищаю горло, приподымая разбитое лицо за подбородок, - где все документы на вашу богадельню? Рассказывай.

Я знала, что Паша это не одобрит, но Полина, только что вернувшаяся из роддома, остановить меня не смогла. А я даже не подозревала, что могу быть настолько хороша в театральном искусстве. Хватит быть вещью и бесхребетной мямлей.

Сколько можно проглатывать обиды? Время стать сильной.

- Милая, - хлопает меня по спине Сергей, запуская в дом, - что ты все бегаешь туда – сюда? Да ладно, я так рад, что ты вернулась.

Никогда не думала, что лишь чье-то присутствие, может вызывать рвотные позывы. Но как бы то ни было, меня тошнит от собственного мужа.

- Я поняла, что без тебя не могу, - с силой выдавила кривую улыбку.

Сергей настолько в себе уверен, что принимает слова, как должное. Впрочем, супруг на меня не смотрит, он приветствует гостей за моей спиной.

- Ты же муж, - размазала я и без того размазанные сопли по лицу.

В след за мной в дом входит орда лысых парней, командует которыми молодой мужчина в модной кожаной куртке черного цвета. В отличие от всех остальных, у него буйная растительность на голове. Сергей называет архаровцев частным охранным агентством, а я с ужасом закрываю глаза, надеясь только на то, что Павел и Глеб уже вернулись домой.

Молодой человек плюхается в кресло и закидывает ногу на ногу, развязно закуривая в нашей гостиной.

- Боже ты мой, - шепчу я, вытирая вспотевшее лицо руками.

Страшно, но сейчас самый подходящий момент. И пока муж ведет переговоры, описывая ситуацию, я бегу наверх.

Искать начинаю со стола, но мне ничего не известно, поэтому я мечусь по кабинету, как безумная. А потом, увидев приоткрытую дверь сейфа, расплываюсь в улыбке. Видимо, ситуация выходит из-под контроля, раз муж допустил такую оплошность. Я сгребаю все подряд бумаги, без разбору запихивая за пояс штанов. Прихватив его ноутбук, засовываю в сумку из супермаркета, завязав ручки тугим узлом.

Через первый этаж идти нельзя, там меня с украденным не пропустят. Кабинет мужа находится на втором, прохожу в детскую комнату, окна которой расположены над большим навесом над входом в наш дом. Под деревянной крышей стоят стол и удобные кресла для отдыха в летнее время. На свой пышной пятой точке, я сползаю по черепице к краю и, перекрестившись, повисаю на трубе. Ожидаемо, гвозди и шурупы начинают отваливаться, прыгать я боюсь, на спине болтался ноутбук, мешают полные штаны бумаг. Но чем ниже отрывается труба, тем ближе я оказываюсь к земле.

Приземляюсь я на ноги, как раз перед главным входом. К счастью, мужики, увлеченные переговорами за огромными витражными окнами, внимания на меня не обращают. А вот водитель припаркованного у калитки минивена смеется, подперев щеку кулаком и внимательно наблюдая за тем, как я перебегаю от одного куста к другому.

- Воровка что ли? – буднично интересуется, почесав щеку.

- Ага, домушница, - шмыгаю носом, придерживая кучи листов, что норовят выпасть из-под ремня штанов.

- А с виду приличная женщина.

- Это только с виду, - смотрю на его правую руку, что лежит в сантиметре от клаксона.

Стоит ему нажать на него и сюда сбегутся. Но водитель сигнал не подает и даже зевает, провожая меня безразличным взглядом.

Вскрикиваю от радости, когда Паша присылает сообщение, что Женя у него. К черту работу и придурка мужа, главное, что с дочкой все в порядке, нервное напряжение немного отпускает. Бегу я почему-то к дому Пашки, совсем не подумав, что нужно идти к другому дому. Я удивлена, обнаружив на пороге спасателя Ольгу Забейворота.

Почему-то я решаю пройти мимо неё и, дёрнув ручку, убедиться, что дома никого нет. Дверь оказывается заперта, вдруг становится понятно, что Пашка оставил меня у начальника, значит, и Женю повёз туда. Я хочу просто уйти, но моя дурацкая сумка из супермаркета с ноутбуком и ещё бумаги, торчащие из-за пазухи, привлекают внимание медсестры. Забейворота странно смотрит на меня. Она покрасила волосы в белый цвет. Натянула какие-то нелепые кожаные штаны и кричащую красную майку.

- Ирина Владимировна, вы что-то совсем с ума сошли, - осуждает меня Ольга, нервно постукивая ногой по плитке. - Вы бы одумались, в семью вернулись!

Но после того, как я только что весела на водосточной трубе...

- Ольга, иди домой! Ведь должна же у тебя быть хоть какая-то женская гордость! Нельзя бегать за мужчиной, нельзя! Ты еще встретишь парня, которому, действительно, понравишься! Но не в этот раз, понимаешь? Все будет хорошо, но потом, понимаешь?! Не надо сидеть здесь...

Забейворота смеется, истерично хохочет, да так громко, что меня передергивает. Её глаза меняются, став ледяными и незнакомыми, бездушными. Ольга злится, у нее и раньше были приступы агрессии, но сейчас, она буквально кипит, вставая на ноги, я решаю быстренько ретироваться, найти спасателей, но посмотрев еще раз на Ольгу ору, как резаная: