Поскольку он собирался спуститься, мне лучше было этого не видеть.


* * *

Было за полночь, когда я услышала, как поворачивается ключ в замке. Сон как рукой сняло. Несмотря на то что мое тело устало, мозг продолжал лихорадочно работать.

Я села в постели. Кэннон был дома.

У меня участилось сердцебиение, пока он передвигался по дому. Когда он сбросил ботинки у входной двери и пошел по коридору, я прислушивалась к довольно громким звукам его шагов. Потом послышался громкий стук, после чего он выругался себе под нос. Может быть, он споткнулся о ботинок? Я чуть было не рассмеялась, но тут его темная высокая фигура появилась в проеме моей двери.

– Пейдж? – Он не шептал, явно не боясь разбудить меня. Его голос звучал хрипло и крайне требовательно, и он взывал к чему-то в моей душе. У меня до боли сжало грудь.

Кэннон прищурился, пока его глаза привыкали к темноте, потом шагнул в мою комнату. Я ожидала, что он попросит разрешения лечь ко мне, как той ночью, когда мы уснули, ища утешения в объятиях друг друга. Я начала догадываться, что это не так, когда Кэннон пересек комнату и, наклонившись в ногах моей кровати, схватил меня за щиколотки и потащил.

– Пейдж, – снова повторил он мое имя срывающимся голосом.

– Да? – прошептала я.

– Ты нужна мне. – Просьба была такой простой и вместе с тем грубой.

– Да. – Я застонала, когда его руки скользнули вверх по моим обнаженным ногам.

Я легла спать в просторной майке и трусиках. И примерно за три секунды он все стянул с меня. Потом его горячие губы слились с моими, когда он целовал меня взасос. На его губах ощущался вкус виски и желания.

– Ты пьяный? – спросила я, тяжело дыша и отодвигаясь от него.

– Может быть. Совсем чуть-чуть. Но не настолько, чтобы не суметь доставить тебе удовольствия.

Он уткнулся носом мне в шею, оставляя на ней влажные следы от поцелуев, и меня пронзило желание.

– Все в порядке, принцесса?

– Да. – Я глотнула ртом воздух, в тот момент готовая согласиться на что угодно. Мне просто не хотелось, чтобы он останавливался.

Кэннон разделся, бросив одежду рядом с кроватью, а потом склонился надо мной и, тихо выдохнув через рот, вошел в меня с легким вздохом, что-то бормоча насчет того, какое я совершенство.

Мной владели смешанные эмоции. Я хотела этого, хотела его, но мне хотелось, чтобы в этом крылось нечто большее, чем просто полуночное желание трахнуться, чтобы снять стресс. Мне хотелось потом просыпаться рядом с ним, вместе готовить завтрак, целовать его идеальные губы, а по вечерам вместе выпивать по бокалу вина.

У меня оставалась еще крупица надежды, но в целом я примирилась с тем, что сама поставила себя в такие условия, став тайной постельной утехой Кэннона. Мне не хотелось быть просто теплой влажной дырой, и, подумав так, я разозлилась. Разозлилась на то, что он пришел пьяным в поисках секса, разозлилась на то, что не было никакой прелюдии.

Кэннон поднял мои согнутые колени, пригнув мои ноги к ребрам, так чтобы стать еще ближе ко мне и протолкнуться еще глубже, чем прежде. Эта сторона Кэннона была новой для меня – он не был нежным, внимательным, игривым любовником, шепчущим непристойные слова и следящим за моей реакцией. Он был алчным, продвигаясь во мне все дальше, трахая меня все жестче.

– Ты кончишь для меня? – прошептал он мне в шею и колотясь своими бедрами о мои.

Я, уткнувшись ему в шею, кивнула.

– Я люблю тебя, принцесса. Всегда любил. Всегда буду любить. Я так долго боролся с этим. Но теперь, когда ты – моя, я не могу вернуться назад. Не вернусь.

Я всхлипнула ему в шею, пока его бедра продолжали биться о мои.

– Кэннон… – вскрикнула я хриплым и срывающимся голосом.

Вся моя злость рассеялась. Она уступила место такой яркой любви, что она ослепила меня, заставив забыть обо всем остальном. Мы должны были бы догадаться. Мы были обязаны это сделать.


* * *

Меня разбудил шум в гостиной, и поскольку я ощущала тяжелую руку Кэннона на своей талии, я поняла, что переполох устроил не он.

Глядя прищуренными и заспанными глазами на яркий свет снаружи, я толкнула Кэннона локтем в плечо и прошептала:

– Я думаю, что Энчиладе нужно выйти.

Он проворчал что-то невразумительное, что лишь вызвало у меня улыбку. Я чувствовала себя точно так же, слишком утомленной и совершенно удовлетворенной. Мы полночи занимались любовью, и мне не хотелось шевелиться. В первый раз это было быстро и грубо, и я никогда не забуду, как Кэннон шептал мне о своей любви, овладевая мной. Во второй раз это было медленнее и очень осмысленно. Я представления не имела, чем останется этот день для нас, но знала, что нам нужно поговорить о том, что произойдет между нами дальше.

Потянувшись, я заметила, что лежащий у кровати Энчилада все еще спит. Потом голос в моей гостиной окликнул Кэннона по имени, и я вытянулась в струнку на кровати.

Шаги приближались. Кто-то был в моем доме, и он шел по коридору.

Я потянула простыню, чтобы накрыть грудь, когда в дверном проеме появилась Элли.

– Что это такое, черт побери? – завизжала она.

Кэннон резко открыл глаза и сел на кровати рядом со мной, натягивая простыню на бедра, чтобы прикрыться.

Нас буквально застигли на месте преступления. Мы вместе лежали голыми в кровати – ничего хуже быть не могло.

У Элли дрожали руки, когда она поднесла пальцы к губам.

– Нет. – Она затрясла головой так, словно хотела отмахнуться от картинки, нарисованной ее воображением. Она не отрывала от меня взгляда, и в ее широко открытых глазах читалась такая боль, какой я никогда в жизни не видела. Судя по выражению ее лица, она была потрясена и опустошена еще больше, чем после того, как обнаружила, что ее жених обманывал.

– Ты трахаешься с моим братом? – с трудом проговорила она прерывистым голосом.

У меня упало сердце, и я почувствовала тошноту в желудке. У меня никогда и мысли не было вводить в заблуждение свою лучшую подругу, но я была здесь, в постели с ее братом. Я чувствовала себя последней предательницей.

– Эл, дай нам минуту, – сказал Кэннон спустя несколько секунд напряженного молчания. Он говорил бесстрастным голосом, не таким, как прошлой ночью, и мое сердце упало еще ниже.

Элли развернулась и протопала по коридору. Я знала, что у меня всего тридцать секунд на то, чтобы одеться, пока она не начала крушить мебель в гостиной. Видит Бог, я заслуживала каждой капли ее гнева. Может быть, если бы я с самого начала была честна с ней, и призналась в своих чувствах к нему, и попросила бы ее благословения…

Я натянула трусы и залезла в джинсы. Набрасывая через голову свою расстегнутую с прошлой ночи рубашку, я пригладила растрепанные волосы и собрала их в хвост. Кэннон надел джинсы на голое тело.

Не смея встретиться взглядом с Кэнноном, я, затаив дыхание, направилась к выходу из спальни, не готовая столкнуться с Элли лицом к лицу, но не способная прятаться здесь, укрываясь от ее гнетущего молчанья.

– Эй. – Кэннон схватил меня за локоть, останавливая в дверном проеме. – Позволь мне поговорить с ней. Дай ей возможность успокоиться.

Я покачала головой.

– Нет, все правильно. Я сама в это ввязалась, и это я должна отвечать за последствия.

Он кивнул, его лицо помрачнело. Между нами возникло нечто вроде стены, но вместо того, чтобы разобраться, что происходит между нами, я отправилась на поиски Элли.

Она сидела посередине дивана, положив сжатые в кулаки руки на колени. Сначала мне показалось, что она злится, но, когда я взглянула на ее лицо и увидела залитые слезами щеки, я уже не была в этом уверена. Очевидно, ей тоже было очень больно.

– Почему, Пейдж? Я не понимаю.

Сглотнув, я опустилась на диван рядом с ней.

– Мне очень, очень жаль, Элли. Просто так случилось.

Элли вытерла щеки тыльной стороной ладони.

– То есть этой ночью был не первый раз?

Я прокашлялась.

– Нет. Это началось раньше… – Почти сразу же после того, как он переехал сюда, что означало, что мы спали вместе намного дольше, чем мне хотелось признаться Элли.

– Но ты даже не хотела встречаться ни с кем. Я столько раз пыталась уговорить тебя. – Элли снова всхлипнула.

Господи, это было мучительно. Я не могла сказать ей, что влюбилась в ее брата. Не могла признаться в этом даже себе самой, потому что на девяносто девять процентов была уверена в том, что теперь между нами все кончено.

– Мне очень жаль, Элли, – тихо повторила я, до того меня охватил стыд.

Однако она не выбежала из дома, по крайней мере, она была готова выслушать меня. Я полагала, что после более чем двадцати лет дружбы она не собиралась просто так отказываться от меня, как бы она ни злилась, и в этом было что-то успокаивающее.

– Прошу тебя, мы можем поговорить об этом? – спросила я. – Может быть, пойдем выпьем по чашке кофе?

Во всяком случае, это избавило бы нас от неловкости, пока Кэннон наконец не оделся бы и не вышел к нам. Я не думала, что готова посмотреть ему в лицо этим утром. Элли этого не знала, но меня одолевали сомнения после полуночного признания Кэннона в любви.

Резкий дневной свет обнажил правду. Кэннон был пьян. Только такое объяснение имело смысл. Он пережил две трагедии за два дня, впервые потеряв пациента, а потом отчима. Он был вне себя от горя, он был под действием алкоголя.

В пьяном состоянии люди говорят такие вещи. Случайные слова «я люблю тебя», сказанные между подвыпившими друзьями, – почти банальность. Так оно и было. Мне хотелось верить в то, что это было нечто большее, но, если бы он и вправду был влюблен в меня, он теперь был бы здесь и разделил бы со мной этот провал, сказав Элли, что мы вместе и что это не просто ошибка.