— А что ты сказала? — спросил Марк.

— Я сказала, что он в состоянии справиться с этим сам. На что Артём уточнил, говорю ли я подобное директору. Очевидно, он намекал на то, что директору минеты я делаю, что, разумеется, не является правдой, — я увидела, как директор шевельнул губами, бесшумно говоря слово «пока».

Бессовестный тип! Я вернула взгляд на Марка и продолжила:

— Я ответила Артему, что если он желает получать директорские минеты, то ему нужно прежде всего стать директором.

На секунду в кабинете повисла тишина, а затем Марк оглушительно расхохотался.

— Эйви, ты гениальна! Ты просто чудо! Я всё не мог придумать хорошую мотивацию для Артема, но, возможно, директорский минет… — и он снова рассмеялся.

— Извини, прости, — добавил Марк, отсмеявшись. — Это не та ситуация, над которой стоит так смеяться.

Я радостно пожала плечами. Похвала любимого преподавателя — лучшая похвала! И плевать на мнение остальных. Но остальные так, видимо, не думали.

— Это всё? — уточнил Марк.

— Да, — кивнула я.

— Нет, — ответил директор.

Мы с Марком перевели взгляд на директора, и тот пояснил:

— Была ещё одна ситуация.

— Какая ситуация? — спросила я.

Откуда он мог знать?

— Между тобой и четырьмя парнями на диванах, среди которых был Артём.

Да он специально меня подставляет? Хочет выставить в плохом свете? Я нахмурилась и повернулась к Марку:

— Было ещё несколько разговоров между мной и Артемом, в которых он так или иначе предлагал мне секс, а я отказывала.

Марк отмахнулся, и директора наконец прорвало:

— Проблема не только в том, что отвечает Варвара ученикам на тему секса, но и в том, что своими нарядами она сама их на это провоцирует. Но при этом отказывается менять что-либо.

Я фыркнула. Держу пари, он и сам отказался бы менять в них что-либо. Ну, разве что, снять что-нибудь лишнее. Трусики, например.

Марк повернулся ко мне:

— Эйви, ты не оставишь нас ненадолго?

— Конечно, — я кивнула и вышла из учительской.

Дверь я прикрыла не до конца и жадно припала к ней ухом.

— Константин, — говорил Марк. — Если позволите, совет с высоты личного опыта. Эйви — девушка не робкого десятка. Она за себя постоять может. Вы, в свою очередь, судя по всему держите руку на пульсе. Ситуация в целом у вас под контролем. Так что оставьте просто всё как есть. Если вызывающая одежда — это пунктик Эйви, пусть так. Пройдёт пару лет, и она изменится. Между тем, если вы будете чересчур давить, то потеряете талантливейшего преподавателя. Я могу поручиться за неё. Она проходила несколько практик в Оксфордских школах и каждый раз заканчивала их с блестящими результатами. Дайте ей время. Она ещё удивит вас.

Директор молчал некоторое время и наконец сказал:

— Я-то держу руку на пульсе, но школьные охранники — не «морские котики», чтобы моментально среагировать. В прошлом году одной учительнице пришлось делать аборт после изнасилования, устроенного тремя одиннадцатиклассникам. Понимаете? Вопрос очень острый.

У меня от удивления чуть глаза из орбит не вылезли. Изнасилование в школе? Что за изверги тут учились?

— В таком случае, — ответил Марк. — Донесите до Эйви информацию об этих случаях. Она должна знать, чтобы принять грамотное решение.

Директор пробурчал что-то и добавил:

— Вы не могли бы прислать мне результаты прохождения практик Варвары?

— Да, разумеется.

Поняв, что разговор закончен, я отскочила от двери и врезалась спиной в кого-то.

— Ай-яй-яй, мисс Варвара, не хорошо подслушивать, — раздался шёпот у меня над ухом.

Артем! И его руки лежали на моей талии. Я резко развернулась к нему. На его безусловно красивом лице плавала дерзкая ухмылка. Я не успела ничего ответить, как за спиной открылась дверь учительской и раздался голос Марка:

— Артём, ты во время. Идём.

Артем прошёл мимо меня, успев шепнуть на ухо:

— На что ты готова ради моего молчания?

Я лишь фыркнула ему вслед.

Почему в этой школе одни только самоуверенные наглецы?!


Директор выглянул из учительской и кивком предложил мне зайти. Я последовала его приглашению, но дверь закрывать не стала. Знаю, знаю, чем заканчивается нахождение в закрытом помещении с господином директором.

— Всё услышала? — спросил директор, отвернувшими к окну.

— С чего вы взяли? — наигранно удивилась я, и он, конечно, не поверил.

— После того случая с изнасилованием я распорядился установить по всей школе видеокамеры. Слепых зон нет вообще. Но только этим отморозкам не составит труда подловить тебя за пределами школы, — он повернулся ко мне с самым серьезным лицом. — Поэтому, пожалуйста, — он сказал «пожалуйста», я не ослышалась? — одевайся менее вызывающе.

— Знаете, — ответила я. — кто-то однажды сказал Мерилин Монро, что она сексуальна только благодаря одежде. После этого она надела на одну из фотосессий мешок из-под картошки, и в нем Монро была ещё сексуальнее. Понимаете, к чему я? Дело совсем не в моей одежде. С неё всё началось, да, с того треклятого платья, но сейчас дело уже не в одежде.

Директор шумно вздохнул и подошёл ближе:

— Тебе всё это нравится, да? Нравится вызывать желание во всех окружающих тебя людях? Нравится знать, что твои ученики принимают душ с сексуальными фантазиями о тебе? Ты этим пытаешься перекрыть какой-то личный комплекс или какую-то травму?

— Иногда мне кажется, — усмехнулась я, в свою очередь шагнув к директору. — Что единственный, у кого есть сексуальные фантазии обо мне, — это вы, господин директор. — он прищурил глаза, а я продолжала. — Но вообще мне, если честно, плевать, какие там фантазии у школьников. Они представляют меня на четвереньках или на коленях — не важно. Важно, что даже в этой их долбанной фантазии я с ними говорю по-английски. Они — подростки! Секс — это их главная тема сейчас. И я этим пользуюсь. Они приходят ко мне на уроки поглазеть на мою попу, но при этом не замечают, как в их лексиконе появляются новые слова. Они словно пластилин! Я леплю их знания английского, и они не сопротивляются.

Директор хотел что-то сказать, но я не дала ему эту возможность.

— С девчонками сложнее, но и их я укротила. Вот скажите, что вы слышите в этой фразе: «Если бы я знала, что вечеринка будет скучная, то не стала бы тратить полдня, рисуя смоки-айз»?

Директор нахмурился и ответил:

— Жалобы тусовщицы?

— Нет! Третий тип условного предложения и past perfect. Вы понимаете? Я рассказываю им, как рисовать смоки-айз, а заодно — как строить условные предложения. Я даю им то, что они хотят получить, вместе с тем, что я хочу им дать. И эта тактика очень скоро даст отличные результаты.

Директор задумчиво переваривал мои мысли. Конечно, мой подход к преподаванию был весьма нетрадиционным. Секс — это не та тема, которую в нашем обществе использовали в образовательных целях. Но я чувствовала, что эти дети, учащиеся этой школы, воспринимали информацию под этим запретным соусом гораздо лучше. Конечно, существовали определенные риски, но я готова была пойти на них.

— Я услышал тебя, — наконец ответил директор. — Но мне нужно время всё обдумать. Сейчас ты можешь быть свободна.

Я кивнула и пошла на выход, но почти сразу услышала вопрос в спину:

— Почему Марк называл тебя Эйви?

— Я училась в Оксфорде под вымышленным именем, — я с улыбкой повернулась к директору. — Марк знает об этом, но по привычке называет меня Эйви.

— А какую ты выбрала себе фамилию? — с интересом спросил он.

Я стыдливо опустила глаза в пол и ответила:

— Я представлялась, как Эйви Вантон (wanton — с англ. распутница. Прим. автора).

Директор хмыкнул:

— Почему я не удивлён? Всё-таки дело далеко не только в твоём новаторском методе обучения.

Что ж, возможно, он прав.

— Это всё? — я взглянула на директора.

— Не забудь, завтра в 3 часа будем снимать рекламный ролик в твоём кабинете. Теперь всё.

Я кивнула и вновь пошла на выход из учительской. В дверях я не удержалась и оглянулась. Директор провожал меня взглядом. Было это так странно — мы, кажется, впервые нормально поговорили и никто ни к кому не приставал, а теперь он смотрел мне вслед. Я почувствовала непреодолимое желание сделать что-то, не предусмотренное им.

Я сделала оборот вокруг своей оси, от чего, я знала, юбка приподнялась, приоткрывая мою попу.

— До свидания… господин директор, — я махнула ручкой, подмигивая и посылая ему воздушный поцелуй, и выскочила из кабинета, увидев, как он моментально рассердился.

Вот такое прощание было гораздо лучше. Его раздражённое рычание было мне понятно, в отличии от серьезного и внимательного взгляда, которым он до этого буравил мне спину.

Я пошла к своему кабинету, старательно глядя по сторонам. Ещё одной встречи с Танечкой я не переживу. Мне хватило уже и того, что полчаса назад она подкараулила меня в одном из коридоров. Выскочила навстречу и чуть в лицо мне не вцепилась своими когтищами, требуя, чтобы я не смела уводить «её Костеньку». Я даже не сразу поняла, что она имела ввиду директора. Потом я её заверила, что «Костенька» мне не нужен от слова совсем, но она мне, кажется, не поверила.

К счастью, повторной встречи с Танечкой не случилось, и мне удалось провести отличные занятия и в хорошем расположении духа вернуться домой.

Вечером мне позвонил Эдвард и пригласил погулять. Я согласилась, он мне нравился. Мы гуляли по центру города, шутили, смеялись, обсуждали школу и учеников и прекрасно провели время. Эдвард был милым, скромным, добрым и веселым парнем. Он не давил и предоставлял мне свободу выбора.

И всё бы ничего, если бы не скука. Не было никаких пикировок, взаимных обвинений с притягательными взглядами, намеков и расширенных зрачков. Ничего, что хоть ненадолго бы ускоряло работу сердца.