Мари Князева - Господин

Странное чувство окатило меня горячей волной от этого его жеста, но Дахи не стал долго смущать меня - сразу отпустил и, отвернувшись, шагнул к зеркалу.

И вот, наконец, наше представление началось. Я сама говорила за автора. Девочки отыграли безупречно, особенно Суфия. Ее сосредоточенное личико с большими умными глазами - это было нечто невероятное. Я очень внимательно следила за выражением лиц зрителей, особенно старых жён. Айша не скрывала своей гордости за детей - на её веках даже заблестели слёзы, а вот Зойра старалась держать лицо, но всё равно я заметила, как уголки её губ еле заметно дрогнули, когда самая юная из сестёр, её последний ребёнок, сказала:

- I would cook and I would bake - Oh, what royal feasts I’d make!

Терджан выглядел очень довольным и растроганным. Если бы год назад кто-то сказал мне, что он умеет испытывать такие эмоции, я бы не поверила. Он ведь мужчина-скала. Твердый, властный, суровый. И как его меняет присутствие женщин и детей...

Дахи тоже прекрасно исполнил свою роль, и зал разразился аплодисментами. После выступления Лайла сама подошла ко мне и крепко обняла. Ее примеру последовали младшие сёстры, а мой взволнованный взгляд невольно устремился в сторону их матерей, но те тактично отвели глаза. Наш господин похвалил Дахи, похлопав его по плечу, и сказал, что такие спектакли вполне можно устраивать время от времени в семейном кругу.

- Все прошло хорошо? - спросила я его, когда мы остались наедине.

Терджан сразу понял, что я имею в виду:

- Да, мой ангел, всё прекрасно, ты умничка, все довольны.

Я выдохнула:

- Мне не верится, что они сменили гнев на милость... Я ведь... все еще христианка.

- Но ты христианка без злого умысла, - улыбнулся муж. - Скажи, девочки обсуждали с тобой... ваши отношения с их матерями?

- Да, как-то спрашивали, почему я живу отдельно от других жен и никогда у них не бываю.

- И что ты ответила?

Я пожала плечами:

- Что разговариваю с их мамами на разных языках, а с папой мы понимаем друг друга.

- Вот видишь.

- Что?

- Ты не пытаешься как-то очернить их матерей или выставить себя вперёд. Это многое говорит о тебе.

- Думаешь, Зойра и Айша узнали об этом разговоре?

- Нисколько не сомневаюсь. Они первым делом допрашивали дочерей после каждой вашей репетиции.

Терджан задумчиво погладил сквозь ткань платья мой всё ещё плоский животик.

- Жаль, что он так медленно растёт! - пробормотала я. - Так хочется увидеть какое-то внешнее подтверждение моей беременности... И в то же время я боюсь, как отреагируют твои старые жёны...

Мой господин фыркнул (думаю, ему не очень понравилось такое название, но он ничего не сказал по этому поводу):

- Как они должны отреагировать на самую естественную вещь на свете? Не думаю, что у них вообще есть сомнения относительно твоего положения. Видно же, что на этот раз я женился по любви и не дам тебе долго ходить праздной.

- А в прошлые разы как ты женился?

- В первый - по расчету. Невесту выбирал отец. Ему нужно было отдать все своё состояние старшему сыну и при этом не оставить меня без гроша за душой.

- Но это...

- Непорядочно?

- Да, пожалуй...

- Думаешь, у вас люди так не поступают?

- Какие-то другие люди - может быть, но не мой любимый мужчина. Это его недостойно...

- Ты слишком серьёзно к этому относишься. А у нас есть такая традиция - чтобы невесту выбирали родители, о какой любви тут может идти речь? Меня тоже не спрашивали. Я был 22-летним юнцом - примерно как Дахи, только покрепче с виду.

- Значит, тебе пора подыскать ему невесту?

Терджан поморщился:

- Я бы не хотел устроить ему такую семейную жизнь, как у меня... Особенно первые 8 лет. А потом я женился ещё раз - на Айше. Она мне нравилась, но сама меня не любила. Её тоже выдали.

Я ахнула и прикрыла рот ладошкой:

- Насильно?

Муж усмехнулся:

- Смотря что называть насилием. Скручивали ли ей руки верёвкой и тащили на церемонию бракосочетания силой? Нет. Но хочет ли она за меня замуж, не спрашивали.

- Ни одна из жен тебя не любила? - изумленно спросила я.

- Почему ни одна? Ты забываешь про третью жену. Она долго сопротивлялась, но в конце концов сдалась и призналась, что тоже без ума от меня. Взаимно.

Я смущенно захихикала и уткнулась ему в шею.

- Но это ведь неправда, да, Ева? - спросил он приглушённо. - Ты не могла полюбить меня за те несколько дней, что мы встречались у тебя на родине... Значит, полюбила ещё здесь. В моём доме.

Я пристыженно засопела, не зная, что ему ответить. Конечно, он прав. Так и есть. Я полюбила его, будучи рабыней в его доме, но прятала это чувство от самой себя за оскорбленной гордостью.

- Разве можно тебя не полюбить, мой господин? - наконец прошептала я ему в ухо, погладила мощную шею, широкие плечи, запустила пальчики под рубашку. - Даже твои старые жены - как бы ни относились к тебе в начале семейной жизни, сейчас они любят тебя. Может быть, даже больше, чем мы можем себе представить. Потому и пытаются принять меня. Хотят, чтобы ты был счастлив...

Я продолжила заниматься английским с девочками - на это было дано высочайшее разрешение старшей жены. Дахи тоже иногда заходил к нам послушать нашу иностранную болтовню, но сам в ней участвовал редко. Был задумчив и больше наблюдал.

Зойра несколько раз посещала эти занятия с инспекцией, заставляя Лайлу или Суфию перевести для нее тему разговора. Однажды - я уже была на восьмом месяце беременности - едва войдя, старшая жена собрала девочек и приказала им покинуть комнату. Она сочла меня слишком бледной - "должно быть, я неважно себя чувствую". Это меня удивило, я решила, что это просто предлог для очередного демарша (которых, правда, давно не бывало), но через пару минут явился присланный Зойрой доктор, и я с удивлением поняла, что она действительно беспокоится обо мне.

За неделю до назначенного срока родов Терджану пришлось срочно улететь в коммандировку. Он расстраивался, но не мог отменить поездку и обещал, что будет отсутствовать всего пару дней - не больше. Потребовал с моего круглого, как мяч, живота обещание, что он не опустеет раньше срока, но тот промолчал. И вот, на вторую ночь отсутствия моего возлюбленного супруга я проснулась от боли в животе. Ощущение было очень сильным, почти нестерпимым. Я позвала служанку и попросила ее проводить меня на женскую половину. А куда мне ещё идти? Кто даст мне совет и поможет, если не опытные матери, родившие не по одному ребёнку?

- Болит, давит! - охнула я появившейся на пороге всклокоченной, заспанной Зойре.

Айша тоже выбежала на мои стоны и принялась кудахтать вокруг меня.

- Срок? Какой срок? - спросила она.

К счастью, эти слова и выражения я уже знала:

- Тридцать девять недель.

- Так мы готовы! - всплеснула руками Айша и побежала вызывать скорую.

Вокруг меня засуетилась целая толпа женщин: старые жены, служанки, несколько падчериц... Они бегали туда-сюда, собирая вещи, укутывая меня в халат, приобнимая за плечи и участливо интересуясь, очень ли мне больно. А Зойра стояла в эпицентре этого безумного водоворота и упорядочивала броуновское движение моих многочисленных помощников. Наконец, приехала скорая, и меня вместе со старшей женой и сумкой погрузили в роскошный микроавтобус.

Роды прошли болезненно, но быстро - всего через пару часов после отъезда из дома я уже напоминала себе сдувшийся шарик, а на моём животе лежало крошечное синеватое сморщенное существо. Мальчик. Хаджит Терджанович Насгулл. Несмотря на новорожденность, молодой человек проявил прямо-таки недетскую настойчивость в поиске и захвате моей груди. Он сосредоточенно сосал и розовел на глазах, а я, наблюдая за ним, наполнялась новой, непривычной для меня материнской гордостью. Но насладиться ею сполна мне не дали - вошла Зойра в больничном халате и шапочке и подала мне телефон.

- Аангел мой... - расстроенно пробормотал мой муж, в десятый раз ставший отцом. - Прости, что не был рядом... мне так жаль...

- Не расстраивайся, любовь моя, - улыбнулась я.

Мне и так было бы легко простить его отсутствие, а после родов я и вовсе купалась в безбрежном океане эндорфинов и готова была сама всех утешать и ободрять:

- Все прошло хорошо, Зойра и другие очень помогли мне. Я чувствую себя замечательно... и твой сын... он... очень активный юноша. Значит, тоже здоров.

- Ты молодец, что обратилась к ним. Я рад. Поспите, я буду дома к утру.

Я отдала телефон стоявшей рядом Зойре и прошептала:

- Спасибо. Вы так помогли...

Она медленно кивнула. В ее лице и этом жесте не было ни презрения, ни снисходительности.

- Отдыхайте, - сказала старшая жена и покинула палату.

Мой маленький Хаджит несколько раз будил меня ночью, чтобы ещё разочек вкусить материнского молока, а первое, что я увидела на рассвете, была массивная фигура моего любимого мужа, сидевшего рядом с кроватью на стуле. Он рассматривал меня и нашего сына, и с его бородатого лица не сходила довольная улыбка.

Малыш проснулся и нехотя открыл глазки. И тут я поняла, что они голубые. Не черные, не карие, а голубые. Как у меня. Это было так странно: я находилась в уверенности, что мой сын будет как две капли воды похож на мужа. Но его волосики - они тоже были светлыми - не блонд, как у меня, но и от цвета воронова крыла, как у его многочисленных братьев и сестер, далеко. Вчера ночью я была слишком измучена родами, чтобы всё это заметить.

Терджан протянул руки и забрал у меня нашего сына - тот чуть не целиком поместился в папиной ладони.

- Привет, Хаджи, - пробормотал мой муж, неотрывно глядя в глазки карапуза. - А ты у нас тоже ангелочек, как мама? Посмотри, какой светлый...