– Эй… – оглядываясь по сторонам, тихонько заскулила, прижимая к груди сумочку. – Папа… – Всхлипнула, неосознанно позвав отца.

Бывают в жизни моменты, когда ты понимаешь, что вот-вот и сейчас случится нечто ужасное. Пол рухнет под ногами. Или на голову свалится дом. Образно.

Ты ощущаешь себя так… подорвано, например, как ощущала бы себя за секунду до аварии, до падения, до удара, или иного несчастного случая, за мгновение до смерти.

Именно так я ощущала себя в данный момент. А когда, струсив, решила броситься наутёк, передумав связываться с бандитами, мне на голову будто бы упал пятидесятиэтажный небоскрёб.

Огромная габаритная фигура выскочила из-за угла неожиданно, сбив меня с ног. Мне просто зажали рот ладонью, вывернули руки за спину и, словно мелкую таракашку, куда-то потащили. Прочь из переулка. В обратную сторону от того места, со стороны которого я пришла.

Первая мысль – Всё! Это конец. Телефон отберут, дырку в голове сделают и в лесу закопают. Дурочка я! Дура! Дура! Дура! Почему всегда сначала делаю, а потом думаю!

Когда мы оказались возле дороги, пустынной, освещаемой одним лишь стареньким фонарем, мне сделалось паршивей вдвойне. Особенно тогда, когда я увидела роскошную иномарку класса «люкс», до остановки пульса, чёрт подери, знакомую мне иномарку! Тогда… небо и земля поменялись местами.

А тот мужлан, бесцеремонно тащивший меня как какое-то мусорное насекомое, выкручивая руки, оказался и вовсе… Селимом.

Выключив эмоции, притупив панику, я узнала его по запаху.

Когда мы приблизились к машине, дверь со стороны водительского сидения открылась, на улицу выскользнул высокорослый, поджарый бугай. Дёрнув за ручку задней двери, амбал в черном смокинге выпустил на волю сущее чудовище.

Прямиком из ада.

Амир.

В его взгляде, чернее самой жуткой в мире ночи, было много боли.

Но… ненависти и ярости… там было больше вдвойне.

* * *

Казалось бы, он прижал меня к стене быстрее, чем начал двигаться. Будто телепортировался в пространстве, не иначе. Охранников как ветром сдуло. Разорвёт на куски, и слово сказать не успею. Избавился от свидетелей, называется. Никто не поможет. Никто не будет горевать. Когда какая-то там ничтожная мушка просто исчезнет из жизни. Ни за что…

– Назови мне хоть одну причину, почему я должен тебя пощадить?! – цепкая хватка в области воротника, и я оторвана от земли. Прижата к стене. Обречена. Беспомощна.

Нечего сказать. Всё равно не поверит.

– Сколько эти твари тебе заплатили?! А?? Ты специально пришла в мою компанию? Чтобы уничтожить мой бизнес? Мою власть?!

Он был не в себе.

Заведён. Взвинчен. Крайне агрессивен.

Никогда не видела Амира таким… таким зверем.

Оскал на губах. В глазах полыхают миллиард котлов ада. Он делает мне больно. И даже не соображает, что перебарщивает с хваткой.

Быть может, я заслужила?

– Грязная, безродная замарашка! – Прыснул. Брезгливо так, поморщился. – Отличное прикрытие, правда ведь! Признавайся, Марина! Признавайся, сказал! Ты шестёрка! А?! Поверить не могу, бл*ть!

Я закричала, когда его кулак, рассекая воздух, врезался в кирпичную стену, в миллиметре от моего уха. И всё. Я провалилась в какой-то мучительный, безнадёжный транс. Впала в тяжёлый, глубокий аффект. Потому что я живой человек. У меня есть нервы. И они не железные. А много нервничать – вредно для жизни.

Лучшая защита, как обычно говорят, это нападение.

Мне надоело! Всё, к чёрту, надоело!

Каким-то образом освободившись из стальной давки Дьявола, я принялась со всей мощи молотить его по груди кулаками. Молотить, ругаться, материться.

Потому что накипело! Наболело! Достало!

Господи…

Пусть убьёт меня. Но я больше так не могу.

Я устала страдать. Устала бороться за жизнь. Устала хвататься за край пропасти, в которую сорвалась с момента, когда мамы не стало, над которым висела вот уже несколько страшных, не милостивых лет

– Ты просто козел! – Удар, всхлип, вопль! С надрывом, до срыва связок, до шершавого хрипа. – Лицемер! Как ты можешь судить о людях по одежде, по внешности, по статусу в обществе! Не удивительно, что тебя никто не любит! Что у тебя нет друзей, а твои родственники отвернулись от тебя!

Ох, мамочка…

Я ни чёрта не соображала, что творила!

Но Амир замолчал. Больше не держал меня настолько сильно, как минутой ранее. Ослабил хватку. Лишь часто-часто дышал.

Я не хотела так говорить. Но я, кажется, перегнула палку. Я не хотела его ранить. Но он меня довел. Он и игры судьбы.

Я была очень подавлена и расстроена. Меня захлестнуло в мощном патологическом аффекте.

– Просто потому, что тебя самого унижали в детстве! Поэтому теперь, прославившись, получив власть, статус, богатство, ты срываешься на слабых.

Отвратительный гад! Ненавижу тебя!

Наболело. Вскипело.

Давно мечтала высказаться.

И будь, что будет.

Кричала на него шершавым, севшим голосом и молотила кулаками по твёрдому торсу.

Ливень грянул неожиданно. Мы промокли насквозь буквально за минуту.

Даже холодный дождь не привёл нас должным образом в чувство.

Амир не нападал. Как будто превратился в чугунную статую.

Вытаращил свои огромные глазища и молча буравил меня, бьющуюся в припадке, сжигающим, до самых костей, взглядом.

Уже после, спустя некоторое время, после того, как я выплеснула все свои эмоции наружу, я осознала… что Я… только что вогнала ему нож в душу, задела за живое.

И хуже всего… То, что я сейчас, в порыве гнева, наговорила Амиру – были его, не иначе как, самые сокровенные тайны, родом из детства. Которые он прежде не рассказывал никому. Кроме… Хабиби.

Именно поэтому взгляд мужчины вспыхнул искрами, а кулаки сжались до хруста. Он выглядел так, будто собирался прыгнуть на меня, как дикий, взбесившийся медведь, и вырвать мне трахею.

Амир замахнулся. Я закрыла глаза. Мокрая. Дрожащая. Ожидающая смертельного приговора.

– Хочешь бить… бей. Мне не привыкать. – Практически осела на пол от страха. Просто сползла по стене вниз. Но… Амир подхватил меня на руки за секунду до падения.

Как раз в этот момент шарф, который скрывал уродливые синяки на моей шее, оставленные бандитам, размотавшись, плавно спикировал на асфальт.

– Что это? Что за… – прохладные, подрагивающие пальцы мужчины коснулись моей шеи. – Тебя что, били?? – Пауза. Некое замешательство. – Бл*ть! Почему сразу не сказала??

– Тебе то что. – Прошептала, в бреду, не разлипая век, болтаясь будто какая-то половая тряпка на его мощном плече. – Кто я для тебя? Чтобы признаваться? Чтобы просить помощи?? Мелкая заноза. КРЫСА! ДА? ТАК ТЫ МЕНЯ НАЗЫВАЕШЬ? – истерика продолжалась. В глазах мигали тёмные пятна, в горле распирал ржавый ком.

Душа сорвалась в пропасть. Тело начало оседать, заваливаться в бок. Но Амир вовремя успел подхватить. Щекой прижал к груди, а руками крепко-крепко обхватил за талию

– Эй, Фэр! Ты чего?? – вякнул, обхватил за голову ладонями, пытаясь взглянуть в глаза, пока я болталась, будто на ходулях, не чувствуя ног.

– Тебе на меня плевать. Ты бы вышвырнул меня как бездомного щенка на улицу. А отца бы убили… Потому что ты Дьявол! БЕЗДУШНЫЙ, БЕССЕРДЕЧНЫЙ МОНСТР! У тебя нет сердца. А вместо души – пепел. Купишь себе ещё землю! ХОТЬ ВЕСЬ МИР КУПИШЬ! Не первая и не последняя твоя сделка! Не обеднеешь…

Остановись, Марина. Остановись!

Прекрати! Возьми себя в руки! Сумасшедшая!

Обхватив Амира обеими руками за шею, распахнув глаза, коснувшись носом кончика его носа, жалобно так, обливаясь ручьями слёз, застонала:

– Я ТЕБЯ НЕНАВИ…

Он заткнул мой рот поцелуем.

Властно, резко, без предупреждения!

Сильным, подчиняющим напором взял в плен мои губы.

И этот поцелуй… дал мне новую жизнь.

* * *

Так тепло. Так хорошо. И уютно.

Как будто в раю.

Что? Я умерла?

Всё-таки Дьявол не пощадил.

Или… напротив. Сжалился?

– Селим! Разузнай всё про отца Марины. Чтобы через час он стоял рядом с нами, как новенький, без единой царапинки, живой и невредимый. Понял!

Он говорил на арабском. С матом. Когда начальник резко переходил с русского на арабский, это означало одно – Амир злился.

– Как скажете босс. Номерок пробьём. Сергея уже повязали. Парни говорят, мразина во всём признался.

Дьявол кивнул, крепче прижимая меня щекой к своей щеке. Пряной такой и слегка шершавой из-за щетины.

Посмотрел на меня, взял обе щеки в свои огромные, горячие ладони, погладил бледную кожу большими пальцами, прошептав… Чутко, ласково… с не абы каким волнением:

– Едем ко мне. Там безопасно. Поживёшь до тех пор, пока всё не наладится. И да… кто-то ведь должен позаботиться о твоих синяках. Глупая, доверчивая Мыша. – Наградив ласковым поцелуем в макушку, он разложил меня на заднем сиденье роскошного седана. Я еле-еле разомкнула непослушные руки, цепким замком сомкнувшиеся в области статного торса. Так не хотелось отпускать мужчину… Ни на миг.

Ведь он – моё спасение. Мой вдох и выдох. Мой кислород. Моя единственная поддержка и опора.

Двигатель заурчал, тачка сорвалась с места.

На некоторое время я просто позабыла обо всем на свете. Кроме его ласковых рук, хриплого, пряного дыхания, ласкающего мои взмокшие, после дождя, волосы, ритмичное сердцебиениее, которое успокаивало, которое истончало любовь и заботу.

* * *

– Глупенькая моя! Во что ты, мать твою, ещё ввязалась! – нёс меня на руках вверх по витиеватой лестнице, укачивая словно маленького, беспомощного ребёнка.

А я что?

Я ничего…

Язык проглотила. Сил не было говорить. Да ещё и горло саднило, после своих сумасшедших перлов.

Поверить не могу! Что я ему высказалась! А он… не прибил меня за неконтролируемый словесный понос. Будто общественный сортир прорвало, не иначе. Накипело, так накипело. Аж самой теперь стыдно.