На открытых полках в тумбе под большой белоснежной раковиной хранятся чистые скрученные полотенца, как и предупредил Лукас. Я беру серое, расположенное на самом верху, и заворачиваюсь в него. Распускаю волосы, не тронутые водой, чтобы заново завязать тугой хвост. И если бы не знакомый голос за дверью, уже бы вышла из ванной, но жесткий тон Маркуса Ферраро заставляет меня отдернуть руку от ручки двери. Притаившись, я понимаю, что подслушивать — не самое хорошее дело, но мне абсолютно точно не хочется попадаться этому парню на глаза. Даже несмотря на то, что мы, кажется, сможем теперь общаться лучше, чем раньше.

— Ты не понимаешь, Пьетра…, - похоже, по интонации, что Маркус едва сдерживается.

И мне не совсем ясно, почему он так часто проводит время в доме Лукаса. Надеюсь только, он не захватил с собой Дейла…

— Мне плевать, слышишь? Плевать на умозаключения наших родителей, на их абсолютную уверенность в том, что они знают, что мне нужно. Ты, может быть, считаешь правильным то, как они контролируют твою жизнь, но я — нет.

Оттуда доносится тяжелый звук: будто Марк сильно приложился ладонью о соседнюю дверь. Я вздрагиваю, машинально отойдя на шаг. Пьетра, наговорив недавно мне столько гадостей, даже не представляет, как тесно связаны наши жизни, и что ее кузен — один из тех, кто стал этому причиной больше пяти лет назад. Она, скорее всего, потом пожалеет о своих словах, но наши отношения вряд ли теперь уж будут прежними.

— Лукасу нужен общий бизнес наших отцов, Лукас видит себя предпринимателем в галстуках, пиджаках и с идеальной женой рядом. — Меня почему-то передергивает от последнего замечания Маркуса.

Вероятно, потому что не вижу себя его женщиной спустя хотя бы несколько лет? Потому что мы обречены? Реальна ли долгосрочная связь между такими, как мы с ним: несдержанным, эгоцентричным парнем и девушкой, знающей себе цену? Между простившей и не заслуживающим прощения? Между парнем, совершившим большую ошибку в прошлом, и девушкой, ставшей его жертвой?

— А я такой судьбы для себя не хочу. — Жаль, я не слышу, что отвечает Марку Пьетра, когда он замолкает, по всей видимости, слушая, что говорит ему сестра. — Я не знаю! — с напором говорит Ферраро. — Я пока ничего не знаю! И еще не нашел себя. Политология, юриспруденция, экономика — это все классно. Это, может, и понадобится мне еще, но я не в восторге от всего этого. Надеюсь, после окончания университета некоторые люди поймут, что им пора перестать контролировать меня.

Наступает достаточно долгая пауза, шаги Маркуса по коридору прекращаются. Пьетра, которая, по рассказам наших общих друзей, совершенно зациклена на положении в обществе и достойной будущей пассии, наверное, уговаривает кузена быть благоразумнее и дальновиднее.

— Нет, — почти шепотом произносит парень за дверью, — я уже все решил, сестренка. Я улечу из Рима. Ты знаешь, предки хотели остаться здесь, однако же… Я, блин, обещал только закончить универ в Италии. Все!

Могу ошибаться, но, похоже, что Маркус в тот же миг прислонил затылок к стене. Он, не подозревая об этом, стоит от меня в нескольких шагах. Мне бы выйти, но как теперь сделать это, не выдав своего любопытства. Не успев довести данную мысль до конца, отвлекаюсь на следующее предложение Ферраро:

— И послушай…, - молчание после сопровождается глубоким вздохом, — … оставь Еву в покое. Я не хочу, чтобы ты оскорбляла ее, обижала или что-то подобное. Та ситуация… Замолчи, пожалуйста. Дай мне сказать. — Он выдыхает, однократно, по звукам, ударившись головой о стену позади. –

Ничего не было. Ты все неправильно поняла. Лукас, Дейл, и я… всего лишь неудачно пошутили. Но если бы она хотела меня, я бы не стал ей отказывать. Пойми, твое оценивание людей по количеству денег в кармане — очень скверная и отвратительная вещь.

Далее ничего не происходит. Ничего не слышно. Я чувствую, что Маркус ещё там, и моя догадка подтверждается, когда его телефон звонит. Припев песни «Rаdiоаctivе» громко раздается на всем этаже. Но Марк отклоняет вызов, лишь после зашагав в обратном от ванной направлении. Выждав немного, я, наконец, расслабляюсь и поворачиваю шаровидную ручку. Ни о чем не подозревая, оказываюсь снаружи, надеясь, как можно скорее, пройти в спальню Лукаса и отведать его легендарный травяной чай, которым он так хвастался.

— Ева? — Испугавшись, я подскакиваю на месте и оборачиваюсь мгновенно в сторону, откуда произнесли мое имя.

Маркус стоит на верхней ступени, держится за деревянный шар на столбе лестницы. Его взгляд проницательный, лишь на пару секунд — исследующий, но, к счастью, Ферраро исправляется, чтобы окончательно меня не смутить.

— Я…, — растерявшись, сглатываю. Указываю большим пальцем себе за спину, — …я просто… принимала душ. У меня скоро занятие с Кианом, а моя одежда испачкалась. И Лукас предложил…

— Я понял, — с легкой улыбкой на губах прерывает Маркус мою речь, похожую больше на лепетание маленького ребенка.

— Мы, конечно, ещё ничего не утрясли между нами, и твою ненависть ко мне можно даже щупать пальцами, но, поверь, я не позволю никому говорить о тебе плохо.

Я вопросительно изгибаю бровь, в упор глядя на Марка, и придерживая полотенце руками. Обстановка не самая удобная, мне хочется быстрее скрыться в комнате, однако развернуться и уйти — это не совсем верно.

— Я знаю, что ты слышала мой телефонный разговор с Пьетрой, — объясняется Маркус, хлопнув ладонью по гладкой поверхности деревянного шара. — Теперь знаю.

Не успевает парень спуститься вниз, как в другом крыле длинного коридора появляется Лукас. Он сначала внимательно осматривает меня, а затем бросает хмурый взгляд на своего лучшего друга. С которым у меня никогда ничего не было, и быть не может. Никогда. 

— Кажется, ты собирался играть в видеоигры в гостиной? — строго отмечает Блэнкеншип, уперев руки в бедра. — Дейл устал тебя ждать.

Его крепкий голос отдает хрипотцой. Я желаю провалиться куда-нибудь, поскольку Лукас всерьез раздражен, и я точно знаю, что это не может привести ни к чему хорошему. Маркус отвечает другу просто, только ощущается, что ему совершенно не нравится оправдываться:

— Я беседовал по телефону с сестрой.

Блэнкеншип кивает в задумчивости. Через мгновение он отходит в сторону, прожигая меня взглядом.

— Ева, — говорит Лукас монотонно, кивнув в направлении своей спальни.

В огонь, который рядом с этим парнем всегда раздирает мою гордость до костей, только что подлили бензин.

Глава 31

Лукас


Когда Ева переступает порог моей комнаты, там гремит трек «Numb» (Linkin Pаrk). Я закрываю дверь, когда тоже после нее вваливаюсь в свой персональный угол в огромном доме. Она разъярена, но и я не могу закрыть глаза на происходящее. Знаю, что Ева не даст Маркусу зеленый свет, осознаю, что все сомнения в моей голове, но ревность проросла корнями в мое эго, взрастила свое семя, так что теперь я просто не могу от нее избавиться. Отдается пульсацией в моей голове, напоминая о себе все время, достаточно Еве дать хоть один, хоть малейший повод.

Девушка на меня не смотрит. Напряженная спина выдает ее состояние. Я приготовил для нее свою одежду, та лежит на кровати, но моя гостья пока не собирается использовать ее. Ева будет дожидаться, пока выстираются и просохнут собственные вещи? Похоже, она не оставила даже нижнего белья, что я, разумеется, тоже предусмотрел. Отвернувшись от меня, она тяжело сопит себе под нос.

— Выйди, я хочу одеться, — бросает мне через плечо не самым дружелюбным голосом.

Ну уж нет. Я сажусь на кресло в углу и кладу ногу на ногу.

Скрещенные ладони покоятся на колене. Припоминая жадный и голодный взгляд Маркуса, я становлюсь чертовски хладнокровным. Собственно, и безразличным к ее просьбам либо же указаниям.

— Можешь делать это при мне, — спокойно отвечаю, устраиваясь удобно, откидывая на спинку.

Просто, чтобы чувствовать себя комфортно, пока Ева в одном полотенце, медленно развернувшись ко мне, испытывает неприязнь от моих последних слов. Ее волосы собраны на затылке, видимо, запасной резинкой, поскольку я отнял у нее одну полчаса назад, и сейчас она украшает мое запястье. Некоторые пряди выбились из хвоста, и обрамляют красивое лицо с идеальным овалом. Они колышутся, когда Ева зло выдыхает, раздувая ноздри. Стервозность однозначно подходит этой маленькой… Хм. Я не просто хочу поиметь ее.

Я ее хочу. А это означает больше, чем секс.

— Слушай, ты, может быть, и считаешь себя крутым, но прямо сейчас тебе стоит исчезнуть, — процеживает девушка, вперив в меня серьёзный взгляд медовых глаз.

— Я не собираюсь никуда исчезать, — забавляясь ее реакцией, произношу нахально. — Это моя комната.

— Как же ты невыносим, Лукас. — Ева вдруг хватает все вещи, что я подготовил для нее и, двинувшись в сторону моей ванной, скрывается внутри.

Несколько минут я дожидаюсь ее в той же позе, а потом принимаюсь мерить шагами спальню. Подхожу к широкой кровати, на которой неаккуратно лежит плед из моей юности с изображением «Человека-Паука», наверстываю круги вокруг рабочего стола овальной формы, не подвинутого к стене до сих пор лишь по моей прихоти. Присаживаюсь на крутящийся стул, который практически сливается со столом из-за идентичного цвета — черного. Почему она так долго? Что там можно делать больше десяти минут? И когда дверь, наконец-то, открывается, я бросаюсь задать ей все эти вопросы:

— Сколько тебе нужно времени, чтобы просто натянуть на себя одежду? — с упреком отмечаю, сложив руки на груди.

Понимаю, что веду себя, как полный м*дак. И знаю, что Ева не виновата ни в чем, как и в ситуации с говнюком Алистером, просто злость накрывает меня с головой, а вынырнуть обратно сложнее, чем позволить себе захлебнуться.