Как мне рассказывали позднее, я вёл себя, как последняя скотина. Моим друзьям пришлось меня вырубить, чтобы я всё не испортил; и отнести меня в тихое место, где смог бы прийти в себя и снова начать нормальную жизнь. Я не злюсь на них. Мне просто было плохо.

О том, чем занимались всю ночь я узнал только через несколько дней – от своего лучшего друга, который позвонил мне и зашел отдать мою долю с продажи проводов, забора и металла.

– Отдай их, – прошипел я, – каким-нибудь бедным.

Так и сказал.

– Ладно, – пожал он плечами.

Я нашел в себе силы встать и подойти к плите. Я сварил ему и себе кофе. Теперь, я умел готовить его лучше, чем раньше. Я поставил чашку перед ним и сказал:

– Знаешь, всё же, лучше оставь деньги мне.

– Хорошо, – добавляя две ложку мёда в кофе, кивнул он, – как скажешь.

Он добавил:

– В любом случае: ты и бедные – между вами нет никакой разницы. Денег здесь всё равно не много. Свою долю я уже потратил.

– И на что?

– Купил флешку.

– Ясно. И стоило оно того?

– Не знаю. Ты мне скажи.

Он ушел, оставив чашку наполовину полной.

Свой маленький отпуск я провёл в постели, с температурой лба близкой к извергающемуся вулкану. Я пытался вспомнить всё, что происходило со мной в ту ночь и до неё. Но каждый раз я натыкался на перегородку в памяти, лишавшей меня сил и клонившей в сон. Восемнадцать часов я спал и шесть готовился ко сну.

Так прошло несколько дней. Я выздоровел. Сказал себе, что никогда больше не встречусь по своему желанию со своими друзьями. А затем, пошел на работу.

По непонятным мне самому причинам (назовём их удачей) мне удалось собрать невообразимое количество согласий в те дни, когда я боролся за сундук мертвеца. Но после отпуска, у меня не осталось и капли былого везения. Первый день после моего возвращения – был худшим днём. А все последующие – не лучше.

Если спортсмен долго не поддерживает свою форму – он теряет навыки, которых он добился с таким трудом. И за один день прогула – ему приходится отрабатывать три. С физиологической точки зрения, это легко объяснить. Но этот закон не может и не должен работать с операми. Ведь звонить людям и предлагать (умолять) прийти на мероприятие – это вовсе не спорт, в котором можно развить свои умения.

Восемьдесят процентов здесь зависят от удачи; и лишь двадцать от самого опера, если он заведомо всё не испортил. Интонация, порядок слов, улыбка в голосе – всё это нужно для того, чтобы напугать человека так, чтобы он не бросил трубку на первой секунде. А дальше – как повезёт. Мелкие и дешёвые трюки – настолько незначительны в разговоре с большинством людей, что ни один уважающий себя статистик не стал бы брать их в расчёт.

И, тем не менее, простой удачей невозможно объяснить тот факт, что одни получают всё, а другие ничего; что одни опера хватают согласия с неба, а другие откапывают жалкие их крохи в грязи. Может, дело в харизме? Но мы ведь не видим того, с кем говорить. А значит известная всему человечеству магия, опять-таки, бесполезна.

Может быть, секрет хорошего опера кроется в том, что он не тратит зря времени на заранее безнадёжных собеседников и работает только с теми, кто, как ему кажется, сами готовы прийти? Мне уже удавалось говорить с такими людьми, которым только скажи про халяву, так и лишний раз уговаривать не нужно. Но таких очень мало. Почти все – отравлены подозрительностью, которую опера ненавидят больше, чем проклятый Оренбург.

Согласный человек – скорее, исключение из правил, ради которого мы все здесь и собрались. Иногда, трубку бросают сразу же, не успев даже договорить до конца слова «Здравствуйте». И что в таком случае делать оператору? Даже величайший в мире манипулятор и гипнотизёр не смог бы уговорить того, кто заранее отказывается слушать. И какими средствами рядовой опер может обратить на себя внимание собеседника, не нарушая при это этикета официально-делового разговора – ведь нарушение этики карается серьёзным, с точки зрения нашей зарплаты, штрафом.

Я устал. Мне нужно передохнуть. Мой язык отваливается на части – одна и та же речь каждый раз. Ах, эта симфония автоответчиков и голосовых ящиков! «Оставьте своё сообщение после сигнала». После этого, нужно сразу нажимать кнопку: «Не отвечает». Но каждый раз, я задерживался на этой ноте: «…после сигнала». Никогда я и представить не мог, какое невиданное наслаждение приносит молчание и тишина. А затем снова: «Дзынь-дзынь-дзынь» – самая привычная и ненавистная мне музыка на этой Земле.

День за днём: я умоляю стены, шкафы и подушку пристрелить меня. Это предложение вас ни к чему не обязывает, вы сможете отдохнуть и расслабиться, а после: получить гарантированный подарок в виде моего окровавленного трупа.

Работа опера в колл-центре – слишком сильно напоминает мне обязанности экспоната в музее современного искусства. Мы звоним и произносим по сто раз одни и те же фразы. Люди повторяют их изо дня в день; и буквально дохнут от скуки.

Многие из тех, кто приходят – не выдерживают и месяца. У нас постоянный прилив и отлив кадров, хоть по лунному календарю сверяй. Но есть и те, кто остаются здесь надолго. Я, можно так сказать, был одним из них. Бесчисленное количество поколений оперов прошли сквозь зрачки моих глаз. Таких стариков как я – мало; лучше знать всех таких чудаков в лицо. Что правда, работаем мы в разные смены; а потому, наши взгляды могут не пересечься ни разу за всё время, что мы работаем здесь.

Мне надоел мой постоянный рабочий график; и я решил сменить его на вечерний. Пусть на новости по телеку перед сном у меня будет меньше времени, зато высыпаться буду больше. К тому же, пора переходить от старомодного телика к новостям в соцсетях. Может быть, мне удастся познакомиться с другими старичками, которые приходят тогда, когда я собираюсь уходить.

Уже на следующей неделе я вышел в новую смену. И кто бы мог подумать, что это возымеет такие последствия!..

Да, я действительно уже на первом перерыве познакомился со стариками, которых раньше не видел. К примеру: мужчина, который искренне верил, что секрет согласия кроется в том, что бы перед работой выпить пару стограммовых рюмок огонь-воды. И ещё: самого старого опера «Гранда» – тихую старушку, которой недавно стукнуло восемьдесят шесть и которую можно было назвать самой богатой бабушкой на районе из-за её зарплаты, в десять раз превышавшей размеры пенсии старикам в нашей стране.

Это всё да – интересно… Но главным моим впечатлением была встреча с самым лучшим опером «Гранда». Ей удавалось сделать до двенадцати согласий в час. И никаким образом это не могло быть обычным везением. Если бы человек обладал такой удачей, то на каждом шагу он должен был находить по слитку золота. Нет, это могла сделать только она.

Легенды, ходившие по офису, я слышал и раньше; но только теперь я увидел её вживую. И то – только мельком. Она прошла мимо. Я спросил, кто эта женщина и услышал ответ. У чуть позднее, под предлогом сломанного компьютера, я улучил возможность и сел за коробку, что была прямо напротив неё.

Делая согласия и раз за разом увеличивая и без того бесчисленное количество отказов, я стал в промежутках между звонками заглядывать к ней в офис. Много раз мне удавалось провернуть это незаметно и получить от этого такое удовольствие, что можно было хоть сто лет ещё просидеть на этом месте. Но однажды, она это заметила.

– Кое-кому нос надоел?

Она высунула голову из своей офисной коробки и пронзила меня взглядом так, что глаза мои прилипли к монитору, а нос упал в бумаги и больше не подымался. Верно то, что люди, которым легко очаровывать других – при желании могут и отпугнуть не хуже. Но ненадолго.

Я снова вернулся к своим звонкам. На этот раз, не поворачиваясь в её сторону даже в моменты, когда по монитору, для полноты картины, не хватало только пустить несколько перекати-поле.

Ты никогда заранее не знаешь, к кому дозвонишься и к кому попадёшь. Вычислить это труднее, чем угадать правильное число из тысячи. И люди, с которыми приходится разговаривать – настолько разные, что от одних и тех же слов некоторые могут рассмеяться, другие расплакаться, третьи – бросить трубку; а четвёртые – вообще угрожать бедному оператору судебной расправой. И всё это от одних и тех же слов, не выходящих за рамки этики официально-делового разговора. А начинаем мы всегда с: «Здравствуйте, меня зовут Аргентина, я менеджер международной компании…» или лучше говорить не «Аргентина», а хотя бы «Андрей». Но, даже не смотря на это, чаще всего, уже после одной этой фразы – все разговоры кончаются. А часто: вообще не удаётся ни до кого дозвониться. И приходится сидеть на месте, слушать гудки и развлекать себя вещами, которые никак иначе, кроме как «убийством времени» назвать было нельзя. Так могло пройти минут двадцать – и всё для того, чтобы снова услышать один и тот же незнакомый голос, кричащий на весь мир о своём отказе.

Ясно, почему мало кто задерживается здесь надолго. Здесь, как и в жизни, если не иметь чувство юмора, презрения к себе и цинизма – долго не протянуть. Правда, обладая такими качествами, можно уйти куда угодно. Почему же я остаюсь? Все прочие двери – закрыты для меня. Я ничего не умею и любая работа кажется мне адом. Но в чём-то, я могу раскрыть свой потенциал. И это всё, что остаётся.

Приглашая людей на мероприятие, которое пройдёт в городе Киржач, я дозвонился до женщины, которая сказала, что не сможет прийти на мероприятие по той причине, что живёт на Марсе.

– Как-как ещё раз называется ваш населённый пункт?

– Марс.

– А от Марса до города Киржач больше двадцати километров? Если от вашего населённого пункта до Киржача меньше двадцати километров, то вы можете посетить наше мероприятие.

– Ой, что вы. Да тут лететь не знаю сколько, но больше двадцати километров. Спасибо, но лучше я приду на ваше мероприятие как-нибудь в следующий раз. Знаете, нас, марсиан, не так часто посылают на Киржач.